Джеймс Роллинс - Глаз Бога

Джада обвела взглядом остальных пассажиров.

«Черт побери, во что я ввязалась?»

15 часов 07 минут

Когда «Еврокоптер» набрал крейсерскую высоту, Дункан посмотрел в иллюминатор на проплывающий внизу ландшафт. Рассекая воздух несущим винтом, вертолет уносился прочь от бескрайней синевы моря к унылым ржаво-бурым пескам, лишь кое-где покрытым чахлой растительностью, плоскогорьям и скалам, причудливо изрезанным ветром. Окружающую местность можно было бы принять за пустыни Нью-Мексико, если бы не стада двугорбых верблюдов да изредка встречающиеся одинокие белые юрты, резко выделяющиеся на фоне темной земли.

Почувствовав, что его дергают за рукав, Дункан переключил свое внимание на то, что происходило в пассажирской кабине.

Монсеньор Верона указал на чемодан, лежащий в кресле рядом с Дунканом.

– Scusa[18], сержант Рен, вы не могли бы открыть мой чемодан? Мне хотелось бы убедиться в том, что его содержимое в целости и сохранности после всей этой суматохи.

Только священник мог назвать случившееся «суматохой».

– Монсеньор Верона, зовите меня просто Дунканом.

– Только если вы в свою очередь будете звать меня Вигором.

– Договорились.

Наклонившись, Дункан подхватил одной рукой чемодан и опустил его себе на колени. Расстегнув молнию, он откинул крышку. Внутри, обложенные одеждой, лежали два предмета, завернутые в черную упаковочную пленку.

– В первую очередь меня беспокоит состояние того, который больше размером, – сказал Вигор. – Он очень хрупкий.

Монсеньор махнул рукой, предлагая Дункану развернуть пленку и открыть то, что внутри.

Дункан догадался, что вызывает тревогу пожилого прелата, поэтому был готов к тому, что увидел. Когда он размотал верхнюю половину пленки, показалась макушка черепа, уставившегося на него пустыми глазницами.

– Вы сможете полностью развернуть череп и передать его мне, чтобы я осмотрел его на предмет повреждений?

Дункану довелось насмотреться на смерть в Афганистане, но все же в глубине души у него что-то непроизвольно сжалось. На лице сидящей рядом с ним Джады отразилась смесь профессионального любопытства и отвращения.

Подавив свои собственные ощущения, Рен протянул к черепу обе руки, собираясь его взять, но, еще не прикоснувшись к кости, нервные окончания его пальцев почувствовали щекочущее давление, вызванное движением вживленных в них крошечных магнитов.

Удивленный, он отдернул руки и встряхнул пальцами.

– Бояться нечего, – сказал Вигор, ошибочно истолковав его реакцию.

Не обращая на него внимания, Дункан поднес пальцы к темени. Ощущение не было похоже на все то, с чем он сталкивался до сих пор: ему показалось, будто он окунул пальцы в холодное желе, маслянистое и насыщенное электричеством.

– Что вы делаете? – спросила Джада.

Только теперь до Дункана дошло, как все это должно было выглядеть со стороны.

– Череп излучает какую-то странную электромагнитную сигнатуру. Очень слабую, но она присутствует.

Джада сдвинула брови.

– Почему… как вы это определили?

Дункан еще не говорил ей о магнитах, но сейчас он все подробно объяснил.

– Кончики моих пальцев определенно улавливают какую-то энергию, исходящую от черепа, – закончив, сказал он.

– В таком случае вы должны также изучить и древнюю книгу, – предложила Рейчел.

Взяв второй сверток, она разорвала упаковочную пленку. Кожа переплета была потертой, покрытой глубокими морщинами.

Дункан медленно провел пальцами над поверхностью книги. На этот раз ему пришлось прикоснуться к кожаному переплету, чтобы почувствовать едва различимую дрожь. И тем не менее ощущение было таким же. Тело Дункана покрылось мурашками.

– Еще слабее… но в точности такое же.

– А что, если это какая-то остаточная радиация? – предположила Рейчел. – Мы не знаем, где хранились реликвии до настоящего времени. Возможно, рядом с источником радиоактивного излучения.

Джада нахмурилась, не принимая такое объяснение.

– У меня в чемодане есть оборудование для изучения разбившегося…

Она осеклась и оглянулась на Монка, со стыдом осознав, как близка была к тому, чтобы раскрыть главную задачу экспедиции, которая пока что держалась в тайне от двух итальянцев.

Смущенно кашлянув, Джада продолжала:

– У меня есть инструменты для исследования различных видов излучения. Счетчики Гейгера, мультиметры и тому подобное. Как только мы приземлимся, я проверю утверждение Дункана.

Тот пожал плечами.

– Излучение есть. Я не могу объяснить, какое именно, но оно присутствует.

Вигор откинулся на спинку кресла.

– В таком случае, чем быстрее мы попадем в точку с координатами, указанными братом Иосипом, тем лучше.

Дункан отнесся к заявлению монсеньора скептически. Застегнув чемодан, он полностью переключил свое внимание на унылый ландшафт. Через какое-то время молодой оперативник поймал себя на том, что трет кончики пальцев друг о друга, словно стараясь избавиться от какой-то маслянистой пленки, покрывающей их. Он затруднился бы выразить словами то, что зафиксировало его шестое чувство.

За неимением лучшего, Дункан смог бы только сказать: «Тут что-то не так».

Глава 8

18 ноября, 17 часов 28 минут

по улан-баторскому поясному времени

Улан-Батор, Монголия

Из горячих труб, проходящих по стенам подземной камеры, спрятанной глубоко под улицами Улан-Батора, с шипением вырывался пар. Масляные фонари красноватым сиянием освещали место, где собрался клан. Повелитель Синих Волков стоял перед своим первым помощником и другими членами высшего руководства клана. Он поправил волчью маску, чтобы лучше скрыть черты своего лица.

Только первому помощнику было известно его настоящее имя.

Батухан, то есть «твердый правитель».

– И после нападения в Актау они остались живы? – спросил глава клана у своего помощника.

Арслан поспешно кивнул. Этому молодому мужчине не было еще и тридцати лет: открытое лицо, высокий и поджарый, с волосами черными, как тень. На нем была обычная европейская одежда – джинсы и толстый шерстяной свитер, но в широких скулах и желтовато-коричневом лице, блестящем от пота, в нем чувствовался чистокровный монгол – без каких-либо примесей китайцев и русских, в прошлом поработителей монгольского народа[19].

Подобно многим представителям молодого поколения монголов, Арслан гордился и восторгался теми свободами, которые были с таким трудом завоеваны поколением Батухана. Это были настоящие потомки великого Чингисхана, воина, верхом на коне покорившего большую часть известного мира.