Черный человек - Анна Велес
– Должна, – твердо уверил его Давид. – Или же, все-таки устанавливается имитация этой связи через активацию. Когда заказчик смешивает свою кровь с кровью первой жертвы. Условие неизменно и точно важно. Потому-то оно и было известно изначально. Всем, кто хоть что-то знал об истинном смысле кулона.
– Хорошо, – согласился молодой человек. – Тогда именно передача кулона становится указанием для гула, кого убивать следующим.
– Это пока единственное, что более-менее понятно, – продолжил его начальник. – Но вот далее! Я говорил тебе, что теперь у нас есть перевод значений знаков с кулона. Опять же, по логике это должен был быть некий сценарий. Именно его выполнение дает гулу шанс на свободу.
– В чем-то гул подобен джинну, – размышлял Ян. – Он все же привязан к своей тюрьме. Она создана, чтобы его ограничивать. Знаки на кулоне обязаны каким-то образом влиять на условия сделки. И сдерживать гула. По сути, крышка этой вещи, контракт, где прописаны права и обязанности обеих сторон. Не зря же пять знаков на лицевой части – для демона, и один на задней крышке – для заказчика.
– Понимаешь, в этом ты однозначно прав, – подтвердил Давид. – Но я, как и обещал, проанализировал эти переводы. Это, если ты помнишь, названия смертей для жертв. Как раз тот самый сценарий. Но вот это как-то странно не бьется с тем, что происходило в прошлые разы.
– Ты хочешь сказать, что вообще не было совпадений? – это заставило молодого человека сильно заволноваться.
– Одно есть, и назову его сразу, – старший коллега снова искал нужные данные в блокноте. – Вот. Верхний правый знак. Смерть в стихии мудрости. Проще говоря, в воде.
– Так… – Ян хмурился все больше. – Та самая жена первого заказчика как раз утопилась. Я думал, это была внеплановая смерть.
– Очень даже плановая, Ян, – грустно возразил Давид. – И так же умер жених младшей дочери во второй истории. Он был третьим по счету в тот раз.
– Пока в нашей истории никто не топился, – напомнил молодой человек. – Что до очередности… С одной стороны меня немного нервирует, что сценарий не четкий. Но знак на кулоне есть, есть одинаковые смерти в рамках двух предыдущих сделок. Это уже что-то.
– Второе совпадение, – продолжил старший коллега. – Смерть в пучине собственной стихии. Слово пучина намекает на очередную жидкость. Похоже, это смерть от потери крови.
– Утонуть в собственной крови? – Ян поморщился. – Жестко. И что? Такое было?
– Во второй истории был персонаж, – покладисто рассказывал начальник. – Управляющий делами заказчицы и по совместительству настоящий отец той девчонки. Так вот он налетел на вилы. Естественно, было пробито легкое. И он на самом деле захлебнулся собственной кровью. Плюс первый заказчик, кто, как ты помнишь, просто вскрыл вены. В ванной. Как положено. В каком-то смысле, тоже утоп в крови.
– Странно, – молодой человек поджал сердито губы. – Почему заказчик принимает одну из смертей с лицевой стороны кулона?
– Не знаю! – развел огорченный Давид руками. – Но напомню, это было в обеих историях. Во второй заказчица тоже умерла, согласно знака. Просто мы еще до нее не добрались. Пока я успел назвать лишь два символа. И кстати, снова. Заказчик получается, стал третьим, а папаша девицы был четвертым.
– Возможно, каким-то образом, виды смертей зависят от самих жертв, – предположил Ян. – Ну… по характеру или обстоятельствам. Мы не знаем, как жили люди больше ста лет назад. Ты можешь купить еще ворох бумаг о них, но никто не знал эту историю полностью. Пока достаточно того, что все же как-то жертвы реально укладываются в сценарий. Но только почему-то в него же попадают заказчики. Что там еще?
– Теперь у нас есть и еще одно совпадение, – продолжил начальник. – Появилось из-за матери Ольги из нынешнего сценария. Смерть, ломающая изнутри.
– Кстати…подходит, – нехотя согласился Ян. – Мегера умерла от обширного инфаркта. А в прошлый раз?
– Отравление, которое вызвало отек Квинке, – сухо подсказал Давид. – Это у старшей дочери заказчицы.
– Ну… это можно назвать смертью, ломающей изнутри, – признал его молодой коллега. – Где-то так. А что дальше?
– Смерть раненой птицы, – послушно продолжил начальник. – Помнишь? Первый символ. Верхний левый. Как раз вторая заказчица сорвалась с утеса. Она, судя по воспоминаниям ее слуг, была здорово не в себе после смерти старшей дочери и управляющего. Несколько раз пыталась наложить на себя руки. Ее держали под присмотром, но в один прекрасный день дамочка сбежала и пыталась сигануть в море. Но не долетела. Там были камни.
– Как раненая птица… – задумчиво пробормотал молодой человек. – Все так или иначе связано с водой или кровью, как с жидкостью. Только не знаю, важно ли это.
– Я тоже не знаю, – с досадой признался Давид. – У нас четыре символа, три совпадения. Одно уже с нынешним делом. В воде, в крови, смерть изнутри и раненая птица. Последний знак обозначает вообще нечто невнятное. Смерть в тумане мук сердца.
– Сердечный приступ? – с явным сомнением предположил Ян.
– Ни в одной истории такого нет, – напомнил ему начальник. – А самое странное из всего, что все смерти первых жертв вообще не вписываются в сценарий.
– Разбиться на автомобиле, это точно не напишешь на кулоне с древним демоном, – согласился молодой человек.
– Ага, – поддакнул Давид. – В первой истории у нас было довольно банальное повешение, а во второй мужик свернул себе шею, рухнув с коня на охоте.
– Ну… автомобиль и конь, это все же средства передвижения, но веревка… – Ян покачал головой. – Не бьется. И это все не имеет никакого отношения ни к какому туману. Что-то не так. Я могу лишь предположить самое ужасное. На кулоне нет места для смерти первой жертвы. Это просто желание заказчика. Символы на украшении, это путь расплаты за желание. Тогда мы будем иметь на одну потенциальную жертву больше.
– Ты сам указал, что договор с гулом, типичная сделка, – возразил ему старший коллега. – Как можно
