Дело о краже артефактов (СИ) - Лифантьева Евгения Ивановна "Йотун Скади"
— Надеюсь, что за стены этой комнаты эти сведения не выйдут, — закончил Иван.
Лицо леди Фанталин вытянулось.
— Впрочем, думаю, слухи об украденных нарциссах давно ходят по городу, — продолжил землянин. — Так что, наверное, нет ничего страшного в том, что благородные леди узнают, что не стоит доверять бродягам.
— Лили никогда ему не доверяла, — не согласилась хозяйка. — Это все ее отец. Старый Амадеус был очень добрым человеком… немножко рассеянным, немножко романтичным. Впрочем, как все маги, которые посвящают себя не боевым искусствами, а изучению сил Мироздания. Но история действительно поучительная.
Пока болтали, служанка принесла большую коробку, обтянутую красным бархатом. Внутри она была разделена на девять ячеек, в трех лежали малопонятные железяки, похожие на рогатые пивные банки.
— Это — сердцевина «говорящего кольца», — объяснил Буригаг. — Вот посмотрите, господин Дурин, если отвинтить вот эту крышку, то увидите «огненный кристалл». Совсем крошка — больше и не нужно.
Беловолосый гигант продолжал разглагольствовать о том, как ему удалось улучшить конструкцию, придуманную «гением Трестика», а сыщик наконец-то сообразил, что его смущало в списке украденного.
«Надо будет еще раз почитать записи мага, — подумал Иван. — Там должна быть отгадка».
Глава 20
Иван сталкивается с трудностями ведения следствия в магическом мире.
После поездки с Буригагом события понеслись вскачь. Даже можно сказать — со скоростью его самобеглой коляски, что гораздо быстрее.
Северный варвар, как и обещал, «вернул господина сыщика в лоно обители закона». Не успели они подняться в кабинет к господину Томоту — Буригаг тоже решил зайти, чтобы засвидетельствовать свое почтение — как в комнату ворвался Пфалирон. Господин Мулорит был возбужден, часто дышал, раскраснелся и вспотел:
— Есть! — выдохнул он.
Иван и не заметил, как оказался на ногах.
— Кто?!
— Помощник конюха! Ну, тот, что муж кухарки, — унимая дыхание, сказал Пфалирон.
— Что и требовалось доказать, — ухмыльнулся Иван.
— Сначала гулял по галерее, — частил коротышка. — Потом подошел к… как его… Эмбелю Про, да, мастеру Про из Кантира. Предложил купить луковицы. Нет, не прямо предложил. Спросил, какую цену тот бы дал, если… обтекаемо так. Мастер Про что-то заподозрил и отказался. О краже в Цветочном Доме знают. В Кнакке мастер Про первый раз, но у них, торговцев, нюх. Он сообщил моему помощнику, — Пфалирон остановился, чтобы перевести дыхание.
— А теперь? — спросил начальник полиции.
— Мисси Тоорли следит за лавкой Муна Балатасси… ухо на отсечение дам — в конце концов Сим пойдет к Мунечке. Когда они встретятся, то тут мы их и возьмем.
— Тепленькими! — добавил начальник полиции.
— Пожалуй, это будет самым правильным, — рассудительно сказал Турин.
* * *
Вечер землянин, как обычно, провел в пансионе, но прежде, чем подняться в свою комнату, заглянул в подвал, где хозяйничал гоблин-прачка по имени Ширк.
— Твое платье готово! — Ширк улыбнулся во все свои тридцать шесть зубов.
Иван развернул на диво хорошо вычищенные брюки и рубашку, снова сложил их и полез в кошелек за мелкой монеткой.
— Не надо, мастер! — замахал руками Ширк. — Я всего лишь сделал свое дело!
— Я не про штаны, я о моей просьбе, — сказал Иван и почти насильно вложил монетку в руку гоблина.
— А! Я и забыл! — театрально хлопнул себя по лбу парень. — Было, да, было!
И добавил, нахмурившись:
— Эх, мастер, я полон сомнений! Светлые сестры говорили, что это нехорошо. Я верю тебе, мастер, но вижу, что моя помощь не принесет тебе счастья. Этот путь не для людей, даже таких странных, как ты.
— Клянусь тебе, что отдам это именно светлой сестре, — торжественно сказал Иван. — И то лишь в том случае, если другого выхода не будет.
— Хорошо, — и гоблин достал из-за пазухи крохотный холщевый мешочек. — Бери, но не сдержишь слово — пеняй на себя!
Иван хмыкнул: угроза молодого гоблина только на первый взгляд выглядела комичной. Сложно сказать, на что способен этот неказистый с виду парень. И что он знает о тонких материях, которые в этом мире называются «некромансией». Но обманывать Ширка сыщик не собирался, и гоблин каким-то шестым чувством понимал это.
Наскоро поужинав, Иван заперся в комнате и принялся перелистывать дневники старого мага:
«Горы эти населены племенами гоблинов, которые постепенно возвращаются в долины из тех трущоб, где пребывали долгие столетия. Поселения зеленокожих тяготеют к речным перекатам и заводям, богатым рыбой. Управляются племена гоблинов „говорящими с предками“, чаще всего стариками, имеющими особый дар к некромансии. Однако колдовство их сильно отличается от всего, что известно в отношении темной магии. Несмотря на общую дикость гоблинов, обряды их гораздо менее кровавы, чем практиковались некогда в эльфийских домах Водораздела. Обряды гоблинов зиждутся не на крови, а на более тонких вибрациях, принадлежащих к сфере знания, а не действий. Гоблины уверены, что умершие даруют им удачу на охоте, сообщая „говорящим с предками“ о местах, где можно найти добычу. Они также считают, что слишком плотная связь с мертвыми опасна, так как в ткань живого мира просачиваются энергии более разрушительные, чем энергии огня и ветра. Гоблины боятся „говорящих“ и позволяют им столько власти, сколько можно представить у дикарей. Но слишком много „говорящих“ — беда для племени. Поэтому всех мальчиков, которым исполняется пять лет, испытывают „дорогой предков“. Если среди детей обнаружится несколько „говорящих“, оставляют лишь одного, рожденного в более уважаемой семье, остальных бросают на растерзание диким зверям. Убить „говорящего“, даже столь юного, гоблин боится, считая лучшим способом избавиться от беды — лишить малыша заботы и покровительства племени. Пока в горах не начали появляться первые переселенцы, это означало верную смерть, но сейчас многие из таких изгоев выживают, будучи подобранными путешественниками или купцами».
Когда Ивану попалась на глаза эта запись, он подумал, что гоблин-прачка Ширк — один из таких «выброшенных за ненадобностью» потенциальных шаманов. Землянину стало любопытно. Он проследил, что по вечерам парень ходит в недорогой кабачок, в нескольких минутах ходьбы от пансионата, и подсел к нему за столик.
— Здравствуй, мастер! — удивился молодой гоблин, увидев Ивана. — Зачем ты здесь? Это место — не для постояльцев, сюда ходят слуги. У тебя достаточно денег, чтобы пойти к госпоже Кнулль, или в «Золотую ветвь», или…
— С тобой хотел поговорить, — Иван не стал ничего придумывать. — Ты можешь очень помочь тем, кто хочет наказать зло…
Честность оказалась лучшим способом убедить Ширка в том, что странному постояльцу можно верить…
Была в дневниках мага и еще одна любопытная запись, рассказывающая о том, как была найдена «коробка лича». Перед ней шли описания подземелий под разрушенной Цитаделью и рассказ о том, как расчищали засыпанный взрывом туннель.
«Все говорило о том, что до нас в этот зал не проникал никто, ни живой, ни мертвый. Но все же в футляре недоставало старшего кристалла. Опять неудача! Не известно ни одного артефакта подобного рода, в котором были бы заполнены все гнезда. Никто не знает даже, как выглядел старший кристалл и какими свойствами обладал. Не известен и род камня, хотя сохранились записи о том, что это был прозрачный многогранник размером с голубиное яйцо. Мы в последний раз полюбовались рядами каменный исполинов, так и не вступивших в битву, и поднялись на верхнюю галерею, где нас поджидали носильщики…»
— Интересно, решил ли Суволли эту задачу? — пробормотал Иван, засыпая.
* * *
«Луковичных воришек» взяли, как и напророчил начальник полиции, тепленькими. Даже слишком тепленькими.
Многие купцы арендовали на ярмарке не только «торговые площади» в зале, но и склады. В распоряжении Муна Балатасси была крохотная комнатка, сплошь заставленная всевозможными ящиками и коробками, так что свободного места оставалось лишь для пары табуретов и стола, заставленного пустыми бутылками и грязными стаканами. Официально этот закуток именовался «конторой негоцианта Балатасси из Кнакка», но больше походил не на офис, а на подсобку в деревенском магазинчике. По крайней мере, стоящий там сивушный дух напомнил Ивану первый год работы в следственном комитете, когда приходилось вместе с участковыми «прочесывать» всякие «веселые» квартиры в неблагополучных районах.
