Корт XXIII - Леонид Иванович Моргун
— Для чего вы мне это рассказываете? — вскричал Краммер.
— Для того, чтобы ты понял, до какой степени близко находишься от анабиозной ванны. На тебе висят два убийства, и спасти тебя может только полная откровенность. Ты готов отвечать мне? Помни, каждое твое слово записывает и анализирует электронный судья. Холодный и беспристрастный. И ему решать — какому наказанию тебя подвергнуть. Итак, первый вопрос: для чего, когда и при каких обстоятельствах была убита Эльза Лайменс?
— Я ее не убивал… Она сама…
— Расскажи подробнее.
— Она… они… — Он бросил взгляд на Марину. — Они в тот день удрали от нас…
— В какой день?
— Третьего марта. А потом нагрянули ищейки…
— И вы сочли, что эти девочки вас выдали?
Он кивнул.
— Дальше. Как лицо Эльзы попало на пленку?
— Бигги засняла их в начале репетиции, для пробы. А когда мы отделались от ищеек, она сказала, что при помощи монтажа ее можно хорошенько наказать.
— И вы смонтировали эти кадры и пустили по городу?
— Нет, в день вечеринки мы вызвали ее из дому и показали ей… Она очень испугалась… И стала просить… Угрожала даже!
— Чем же это, интересно, могла она вам угрожать?
— Пойти и заложить Бигги.
Инспектор взглянул на Марину. Она кивнула головой:
— Она не хотела, чтобы мы с нею связывались. За это Саша и дал ей по шее.
— Что же произошло после того, как она пробовала вам угрожать?
— Мы посадили ее в турбо.
— Это случилось одиннадцатого марта? Когда ты удрал из своего санатория. Тебя вытащили специально для того, чтобы ты выманил ее?
— Да. — Это прозвучало еле слышно.
— И вы погнались за ней? И встретили Шенбрунна?
— Не знаю, какую-то тетку. Она здорово дралась. Но Толяра огрел ее чулком, и она…
— Толяра был из вашей компании?
— Конечно.
— Вы доставили ее на берег моря, где связали ей ноги красным шнурком, где, черт возьми, вы его взяли?
— Она носила его в волосах, — прошептала Марина. — Точно такой же, как и Саша…
— Понятно. — Инспектор нервно взглянул на часы.
— Мы не хотели ее убивать! — запричитал Краммер. — Мы привезли ее на яхту и хотели допросить, а она сама перегнулась и…
— И тогда вы решили начать шантажировать ее мать.
— Это не я. Это Бигги. Она хотела чего-то получить от девчонкиной матери.
— И потому велела тебе с ней познакомиться?
— Да… — еле слышно прошептал Краммер.
— А теперь… — Инспектор схватил Краммера за грудки и встряхнул. — Теперь ты скажешь мне, кто такая эта Бигги…
— Нет!
— Ты скажешь мне, кто прячется под этим именем, иначе я вытрясу из тебя всю душу…
«Драка в помещении № 1178» — определили бесстрастные датчики. На схеме города зажглась крохотная красная точка.
В разгаре допроса Гурилин не обратил внимания на то, что погасли контрольные экраны. Потемнело в комнате. Зажглось аварийное освещение. Оконная рама отъехала в сторону, и на подоконнике показался стройный силуэт в серебристом плаще.
— Отпусти его немедленно, слышишь?
Инспектор обернулся и остолбенел.
— Тетя Бигги… — пролепетала Марина.
КИВЦ горел. Взрыв, прогремевший на крыше, охватил почти все аппараты, и они, превратившись в комья бушующей плазмы, обрушились сквозь крышу во внутренние помещения центра, разгромили, раздавили, расплавили миллионы полупроводников и микросхем, разрушили тончайшие электронные логические связи. Главный кабель отошел от защиты. На ближайшей энергетической подстанции выбило масленники…
Завод-автомат не произвел вовремя необходимые детали. Из-за этого строительные роботы, которые должны были отправляться на профилактику, остались на своих местах и, выработав свой ресурс, остановились.
Почти половина вычислительных машин Системы-1 работали, пытаясь перевести в математические символы, выразить в электрических сигналах такие нелегкие понятия, как «память», «прошлое», «прогресс»…
Скорость проходки понизилась. Но оставалась достаточно высокой для того, чтобы к утру смести с лица земли весь старый город…
— Вы сошли с ума! — кричал прораб, подбегая к людям, сидевшим на земле. — Вы все сошли с ума!
— Скажите это в камеру, — попросил его юноша, протянув «удочку», — скажите это миллиардам людей, которые смотрят на вас с экранов.
— Пожалуйста! — заявил прораб. — Я з-заа-являю, что эт-то п-полное безумие — так вот с-сидеть перед стройкой! Она не остановится!
— Так остановите же ее!
— Мы не можем это сделать! Там же работают автоматы! Автоматы! Отключить их мы не в состоянии… Вставайте!.. Ну вставайте же!.. — Он бегал и тормошил, пытался поднять людей, которые упрямо сидели и сидели, прижавшись плечами, и поднимали высоко над головами плакаты, призывавшие остановить механический кошмар, оглянуться, увидеть и оценить то, что бездушные чинуши собрались уничтожить, не считаясь ни со здравым смыслом, ни с мнением целого народа. Плакаты эти призывали к человечности, напоминали о любви к Родине, призывали сохранить памятники истории для грядущих поколений.
Плакаты эти могли бы растрогать и переубедить любого человека.
Но на противоположном конце пустыря, там, где медленно ползли скреперы, расплавляя все на своем пути, где громадной алчной пастью над древней столицей разинулась мрачная труба и движущиеся печи формовали все новые и новые блоки, — там людей не было.
Стройка приближалась.
Она сошла вниз, неотразимо элегантная, уверенная в себе. Бледность ее лица особенно подчеркивал пышный парик, который при разном освещении отливал то тусклой медью, то зеленью бронзы. И приказала:
— А ну-ка, в угол оба! Живо! И не вздумай сопротивляться, милый. Твое прочное титановое сердце не сможет выдержать нажатия этой маленькой кнопки — в пальцах ее сверкал изумрудный глазок лазерного пистолета.
— Сандра… — растерянно пробормотал инспектор, — что ты можешь иметь общего с ними?..
Из гурилинского турболета, причалившего у окна, выскочили рыжеволосый парень и еще один верзила, в котором инспектор узнал бармена из мушкетерского кабачка.
— С ними? — переспросила Сандра. — А чем они хуже тебя? Они-то, во всяком случае, живые люди с нормальными человеческими сердцами. И напрасно вы доверились ему, юная леди. — Она иронически взглянула на Марину. — У этого человека в груди от рождения бьется холодное титановое сердце. Оно не умеет любить, оно не знает нежности и недоступно ласке. В один прекрасный день я вознамерилась отомстить ему. Я стала зарабатывать на том, против чего он боролся. А он был слеп. Я стала одной из богатейших женщин планеты. У меня есть яхты, самолеты, есть прекрасные дворцы, веселые друзья и покорные слуги. А он, бедняга, думал, что я сожительствую с ним из боязни
