Норби (СИ) - Валентинов Андрей

Бывший гимназист почему-то смутился, особенно когда почувствовал пальцы Мары на своем плече.

– Может понадобиться операция, но я не хирург, – герр Сторсон встал, переворошил лежавшие на столе бумаги. – Если бы не катастрофа, я бы вас немедленно эвакуировал.

Отвернулся, сжал пальцы в кулак.

– Некуда.

Перед глазами – белый потолок, негромко поют птицы, легкий запах озона. Он вдруг понял, на что похож его бокс. Больничная палата.

– Не вставай пока, – сидевшая рядом Мара погладила его по руке. – Нам всем за последние дни крепко досталось. Шеф решил лично наблюдать за ходом эксперимента, взял с собой троих. Уцелел, как видишь, только он и то случайно. Остальные просто ушли в землю. Без следа.

Антек кивнул, вспомнив поляну, куда они вернулись с поручником Сверчевским. Ни капрала, ни лошадей. Просто ушли в землю… Но почему – эксперимент? «Шеф» Сторсон заранее знал о землетрясении и решил исследовать его прямо в эпицентре? Смелый он человек, этот швед!

– Тебе в школе рассказывали об адмирале Нельсоне?

Антек не хотел, а рассмеялся, настолько нелепым показался ему вопрос.

– Конечно! Победил французов и испанцев при Трафальгаре. Там и погиб.

Девушка кивнула.

– Да, там и погиб. Но не все знают, что Нельсон был тяжело болен. Его много раз ранили, он остался без глаза и руки. После его смерти сделали вскрытие и узнали, что в самом скором времени он должен был ослепнуть и впасть в паралич. Представляешь, как это? Полная тьма – и неподвижность.

Антек зябко повел плечами.

– И представлять не хочу! Но. Нельсон до такого не дожил, он погиб в бою!

– Погиб победителем, – Мара взглянула строго. – Обманул судьбу – и напоследок над ней посмеялся. А если бы Трафальгар не случился?

Он задумался ненадолго, всего на миг.

– Ты хочешь сказать. От смерти все равно не уйти, главное – не пропустить свой Трафальгар!

Девушка кивнула.

– Именно так. Ты мне сразу понравился, парень. Если отдохнул, собирайся. Кое-что тебе покажу.

Экран был полон звезд. Непривычно огромные, яркие, острые, они заполнили темную небесную пропасть. На короткий миг возник белый силуэт кометы, затем одна из звезд, желтая, словно спелый апельсин, начала расти, закрывая весь экран. Промелькнули планеты – серая, белая, голубая. И все исчезло, сменившись резким контуром небесного корабля. Ровная площадка с возвышением на самом краю, ажурные гроздья антенн. Еще один корабль, очень похожий, но поменьше, рядом, словно на привязи.

А потом все исчезло, и на экране появилась неведомая планета. Темно-синее небо, ничуть не похожее на земное, прозрачные перистые облака – и огромный город в легкой туманной дымке. Остроклювый самолет со скошенными острыми крыльями бесшумно рассек экран, уходя в зенит.

– Пока хватит, – Мара нажала кнопку на пульте. – Ты уже, наверно, понял, Антек, что это не фильм про Капитана Астероида, снятый студией «Уорнер Бразерс».

Он только и мог, что кивнуть. Такое на Земле не снимешь.

На этот раз пришлось не подниматься, а спускаться вниз на два этажа. Пустой коридор, запертые двери. Одну из них Мара и открыла, но не ключом, а цветной карточкой, которую требовалось приложить к замку. Внутри оказался маленький кинозал на дюжину кресел, экран, пульт управления – и звезды в темной бездне.

Антек покачал головой, словно отгоняя видение.

– Вначале я подумал, что все это создал какой-то безумный ученый, чудак-миллионер. Подземный Франсевилль доктора Саразена[28]. Почему бы и нет, это, по крайней мере, в пределах логики.

– Земной логики, Антек.

Она присела рядом, поймала взглядом взгляд.

– Я тоже в первые дни вспоминала «Пятьсот миллионов бегумы», только не Франсевилль, а Штальштадт. Не кажись наивным, малыш! Ты почувствовал, что такое акустический удар, и мой костюм-невидимку тоже наверняка заметил.

Бывший гимназист улыбнулся.

– Когда я тебя впервые увидел, ты была лучом света. Белым, но, очень теплым.

– Перестань! Хотя. Таких комплиментов мне еще не говорили. Так вот, это не главное. И даже то, чем занимается шеф – тоже. Главное ты только что увидел.

– Космос, звезды, космические корабли, иная планета, – медленно проговорил он. – Видел, но. Кажется, еще не поверил.

– И я поверила не сразу, – вздохнула она. – Как-то все, несравнимо. Прежде казалось, что я помогаю вершить историю. Представляешь, малыш? На фронте готовится наступление, миллионы солдат, тысячи орудий, новые секретные газы, аэропланы. А я все могу остановить! Ради такого не жаль и у стенки встать. Шесть пуль, какая мелочь, Антек! А потом я увидела звезды.

– Ты. Ты летала? – не поверил он. – Там, в космосе?

– Всего один раз, – девушка встала, хлопнула его по плечу. – Кажется, я тебя успешно завербовала, страшный террорист Антек?

Бывший гимназист не знал, что ответить, мысли путались. Он был титулярный советник, она.

– Вы меня отсюда не отпустите, – понял он, но почему-то не испугался.

Пушки Трафальгара гремели у горизонта.

3

Газету я купил в киоске возле метро, даже не взглянув, просто ткнул пальцем. Как выяснилось, «Матэн», вчерашняя. С первой страницы мне радостно улыбался французский премьер Эдуар Деладье. Я расстелил газету поверх мокрых камней и принялся разгружать портфель, время от времени оглядываясь назад. Анна связана, слух у меня чуткий, но с Мухоловкой лучше не шутить.

Ее досье попало к нам вместе с архивом бывшего министра Дивича. Купить документы предложил Николя Легран и даже вызвался ради этого съездить в Европу. Растранжиривание казенных средств я пресек и поручил это дело одному парню из посольства. В смутные дни, когда Вермахт уже стоял на границе, покупку и вывоз архива удалось осуществить без особых проблем.

Документы мы с моим другом изучили вместе, но вот выводы сделали разные. Легран посчитал, что судьба Мухоловки – классический пример «выгорания» агента. Подобной работы рано или поздно не выдерживает никто, Анна Фогель сломалась на Уолтере Квентине Перри. Министр Дивич просто не уследил и вовремя не перевел сотрудника на службу куда-нибудь в архив.

Мои выводы были совсем иные. Анна не ломалась, она все решила заранее и тщательно подготовила свой выход из игры. С Перри она не ошиблась, парень сработал очень толково. Жаль, я не мог зачислить его в «водопроводчики». После тесного знакомства с Фогель человек становится подозрительным по определению.

– Ты не прав, Норби, змеи тоже бывают полезны, – сказал мне Легран, когда решался вопрос о ее возвращении в Европу. – Пусть уползает! Одним ночным кошмаром меньше.

Разложив все нужное в должном порядке, я вернулся к Фогель и присел рядом. Мухоловка глядела куда-то в сторону, в самое средоточие тьмы. Я положил пальцы на ее шею, почувствовав, как дрогнула кожа. Руки ее были связаны, поэтому я без особых сантиментов разрезал блузку ножом, после чего сложил куски ткани неподалеку и поднес зажигалку.

В свете маленького костерка лицо Анны казалось мертвым. Даже глаза стали каменными, нелюдскими. Мухоловка, кажется, поняла, что я не шучу.

Подземелье вновь превратилось в ночной тропический лес. Партизан-сандинист тоже показался мне каменным, пока я нагревал нож в огне.

– Я знаю, как вы пытали своих жертв, мисс Фогель. Меня такому не учили, и слава Богу. Но. Наука Соединенных Штатов – самая передовая в мире. Взгляните!

Я вернулся к газете, взял небольшую стальную коробочку, взвесил на ладони.

– Шприц, мисс Фогель. Самый обычный, купил вчера в аптеке. А вот эти ампулы привез из Штатов. На упаковке написано «Глюкоза», но там кое-что иное.

Следующим на очереди были фотографии, поменьше одна, побольше другая.

– Смотрите! Это Джон Талава, грабитель и убийца. На его счету восемь убийств, в том числе один коп. Такие вещи у нас не прощают, смертный приговор привели в исполнение полгода назад. Не требуется Ломброзо, чтобы понять – крутой был парень. На допросах молчал, никого не выдал.