Джаспер Ффорде - Апокалипсис Нонетот, или Первый среди сиквелов

— Ради бога, Артур, — сказала я ему, — сколько раз вам повторять, что Пиквик не продается?!

— У-у-ух, — отозвался он, сопя и постанывая в попытках вернуть дыхание.

— Слушайте, вы, идиот… — Я подняла его и прислонила к задней стенке беседки. — Лучше бы вам не соваться ко мне в дом: защищая свою семью, я могу быть опасна. Почему, как вы считаете, я единственная во всем Суиндоне могу оставлять машину на ночь незапертой?

— О-о-ох.

— Ждите здесь, — велела я ему и трусцой вбежала в дом.

Я представляла опасность, но и Лондэн тоже, даже с одной ногой. Парадная дверь была открыта, и я видела, что он прячется за оливковой изгородью. Пригнувшись, я перебежала газон и присоединилась к нему.

— Это просто дронтофилы, — прошипела я.

— Опять? — также шепотом отозвался он. — После того, что случилось в прошлый раз?

Я кивнула. Раритетность Пиквиковой версии 1.2 явно была призом, ради которого стоило рисковать многим. Я взглянула поверх кустов на дорогу, где у поребрика был припаркован «бьюик». Двое мужчин в темных очках сидели внутри и изо всех сил старались не привлекать внимания.

— Задержим их?

— Нет, — хихикнул Лондэн, — они и так далеко не уедут.

— Что ты сделал? — строго спросила я.

— Увидишь.

Пока мы наблюдали, Артур Планкетт решил удрать, ну, на самом деле скорее уковылять. Он вышел из заднего сада и похромал через дорогу. Водитель завел мотор, дождался, пока Планкетт заберется на заднее сиденье, и резко рванул прочь от поребрика. Они проехали футов двадцать, прежде чем трос, привязанный Лондэном к их заднему мосту и закрепленный другим концом на фонарном столбе, натянулся. Слишком прочный, чтобы лопнуть, он вырвал у них задний мост и большую часть подвески, отчего машина едва не кувырнулась через нос и с грохотом плюхнулась на брюхо посреди дороги. На миг оглушенные, трое мужчин выбрались из машины и припустили вниз по улице, Планкетт — замыкающим.

— Это действительно было необходимо? — спросила я.

— Ничуть, — признал Лондэн в промежутках между детским хихиканьем, — но мне всегда хотелось попробовать.

— Господи, когда же вы двое повзрослеете?

Мы подняли головы. Поверх садовой калитки на нас смотрели мой братец Джоффи и его друг Майлз.

— Не понимаю, о чем ты, — сказала я, поднимаясь с того места, где мы прятались на корточках за изгородью, и подавая Лондэну руку, чтобы помочь подняться и ему. — Просто обычный суиндонский вечерок.

Я огляделась: соседи повылезли взглянуть на обломки «бьюика» — и поманила Джоффи с Майлзом в дом.

— Приглашаю на чашечку чая.

— Никакого чая, — возразил Джоффи, направляясь вместе с нами к дому. — Мы только что вылакали цистерну у мамы — разве ты не слышишь, как я булькаю на ходу?

— И съели столько баттенбергских кексов, что хватило бы заполнить Гранд-Каньон, — добавил Майлз кексопридушенным голосом.

— Как поживает ковровый бизнес, Дурында? — поинтересовался Джоффи, пока мы стояли в прихожей.

— Лучше не бывает. А как верообъединительные дела?

— Мы заполучили почти всех, — улыбнулся Джоффи. — На прошлой неделе поднялись на борт атеисты. Как только мы допустили, что «Бог» может являться набором в высшей степени милосердных и полезных физических законов космоса, они с радостью присоединились. На самом деле за исключением нескольких разрозненных остатков религиозных лидеров, неспособных до конца примириться с потерей власти, влияния и прилагающейся к этому смешной шляпы, все выглядит весьма неплохо.

Номинальное главенство Джоффи в Британской островной ветви церкви Всемирного Стандартного Божества было предметом изрядной гордости для семейства Нонетот. ВСБ было предложено делегатами Всемирного межконфессионального симпозиума в 1978 году и с тех пор набирало силу, собирая обращенных из всех вер в одну разнообразную религию, достаточно гибкую, чтобы каждому предложить что-то свое.

— Я поражаюсь, как тебе удалось обратить их всех, — сказала я.

— Это было не обращение, — возразил он, — это было объединение.

— А здесь ты, потому что…

— Лондэн говорил, что у него есть для меня видеопленка с «Доктором Кто», а я обожаю далексов.

— Мне лично больше нравятся сонтараны, — вставил Майлз.

— Чего еще ожидать от человека, считающего Джона Пертви лучшим Доктором! — фыркнул Джоффи.

Мы с Лондэном уставились на него, неуверенные, что нам следует сделать — согласиться, выдвинуть иную теорию или сделать что-то третье.

— Лучшим был Том Бейкер, — сказал Джоффи, нарушив неловкую паузу.

Майлз пробурчал что-то вроде «конформист», и Лондэн отправился наверх за пленкой.

— Дурында! — шепотом позвал меня Джоффи, когда Лондэн ушел.

— Да?

— Ты ему сказала?

— Нет, — шепнула я в ответ.

— Нельзя молчать, Четверг. Если ты не говоришь ему правду про Книгомирье и «Ковры Акме», это все равно что, не знаю, врать ему или типа того.

— Это ради его же блага, — прошипела я. — Это не как если бы я завела интрижку.

— А ты завела?

— Конечно нет!

— Все равно это ложь, дражайшая сестрица. Как бы тебе понравилось, солги он тебе о том, чем занимался дома весь день?

— Думаю, не понравилось бы. Оставь это мне, Джофф. Я справлюсь.

— Надеюсь. С днем рождения… и если ты не заметила, под капотом у твоего рабочего фургона горит камамбер.

— Чего-чего?

— Камамбер. Горит.

— Вот они, — сказал Лондэн, возвращаясь с пленкой. — «На память о Далексах». А куда Четверг ушла?

— Да просто выскочила за чем-то. Ну, нам пора! Обучать, убеждать и объединять — надеюсь, в таком порядке. Ха-ха-ха.

— Извините, — сказала я, входя в дом. — Мне показалось, что Пиквик корчит рожи соседскому коту. Вы же знаете, как они друг друга ненавидят.

— Но она же вон там! — удивился Лондэн, указывая на Пиквик, по-прежнему тщившуюся разглядеть в зеркале себя самое и бело-синий полосатый джемпер.

Я пожала плечами.

— Наверное, это был другой дронт.

— В округе есть еще один лысый дронт в сине-полосатом кардигане? А не кажется ли тебе, что пахнет горелым сыром?

— Нет, — невинно ответила я, — а тебе, Джофф?

— Мне надо идти, — сказал он, глядя на свои часы. — Помни, что я тебе сказал, дражайшая сестрица!

И они оба вышли и направились к толпе, начавшей собираться вокруг сломанной машины.

— Клянусь, я чую запах горелого сыра, — сказал Лондэн, когда я закрыла входную дверь.

— Вероятно, миссис Боллуан-Котл что-то готовит.

Я изображала беззаботность, но внутренне нервничала. Кусок горящего камамбера на пороге означал только одно — предупреждение от Суиндонской центровой сырной мафии, или, как они предпочитали себя называть, стилтонистов.[34]