Дело о молочной реке (СИ) - Владимир Анатольевич Васильев
— Помнишь того художника, который избил Гелилу с Ауном? — вещала тем временем демоница. — Над ним сейчас посмеивается вся их вращающаяся вокруг искусств братия. Он выкинул фортель — влюбился в графиню Бианику ду Гаргон, которая меня бесит своими записочками тебе. И представь себе — влюбился безответно.
— А что, с этой дамочкой такое возможно? — усмехнулся я.
— Да черт знает, почему она держится как скала… Может цену себе набивает, а может в кои веки наслаждается тем, что кто-то ее добивается. Но мы им поможем. Пришлем парнишке записку, что графиня мечтает услышать стишок в ее честь на симпозиуме. А чтобы она сама свои копыта туда принесла, мы и ей записку напишем, что один онгри там точно будет. Она вроде бы такие мероприятия не пропускает, но для надежности подстрахуемся.
— Слушай, — развел руками я. — А это не будет очень уж подозрительно? Такие записки. Это же предельно тупо. Достаточно одному догадаться, и операция провалится.
— А они не семи пядей во лбу. Один влюбленный идиот, другая просто по жизни дура. Все будет хорошо. Только… с тебя, дорогой, стишок.
— Стишок? — задумался я. — В принципе если такой же тупой, то никаких проблем. Только… э… Ариста, а ты не будешь мне вспоминать до конца моих дней, что я написал стишок графине?
— Нет конечно! — хищно усмехнулась демоница. — Это же насмешка над ней будет, так что с чего мне это тебе припоминать? Но… Но только если стишок будет действительно ужасный.
Я посидел минут десять и набросал мое первое в жизни поэтическое творение. Ариста как раз уходила, чтобы поговорить с Гелилой, а когда вернулась, буквально выхватили лист бумаги у меня из рук и жадно вчиталась. Раз… Другой… А затем подняла на меня изумленные глаза и прошептала:
— Но это же… Это же просто чудовищно!
— Спасибо! — усмехнулся я. — Я старался.
Дальше я достал из кармана пока еще не выброшенную в печь последнюю записку от графини и остро отточенной бритвой отрезал чистую нижнюю часть. Лист получился куцым, но главное, что бумага гербовая, причём с нужным гербом.
Далее Ариста, тщательно изменяя почерк, написала записку для художника, кстати тоже графа, как мне почему-то вспомнилось.
Затем на простой бумаге я нацарапал записку для графини с самым примитивным текстом:
«На симпозиуме завтра будет присутствовать известный вам онгри. Надеюсь, эта информация вам пригодилась, и вы передадите с этим курьером несколько монет. Жалованье в гильдии, знаете ли, выплачивают нерегулярно».
— Подумает, что это клерк из гильдии наемников решил подзаработать, — пояснил я. — И главное, чтобы курьер подержал записку полностью в руке. Мало ли. Надо чтобы слепки чужих аур полностью стерли наши.
Ариста надела плащ, сходила на улицу и передала обе записки с мальчишками из случайных лавок, как здесь часто делали.
Шабаш магов, жрецов и наемников, как и ожидалось, оказался совершенно бесполезным. Поиски проходили по сценарию — броди по лесам и горам, да высматривай огромного ежа. Что-то улучшить в этой тупости было невозможно, и из всей информации я вынес только то, что городские власти нервничали и требовали, чтобы все присутствующие утроили усилия.
А те угрюмо молчали, потому как если кому-то и платили за сам процесс поиска, то очень мало, а рассчитывать на премию тоже сильно не приходилось. Каждый видел, сколько конкурентов вокруг, и понимал, что лично его шансы весьма скромны.
Это, конечно, не касалось жрецов Бога Растений и Богини Животных. Но их и так стимулировали очень мощно, и похоже часто. Да им и без разницы, в своих храмах служить или на природе бродить — оба занятия одинаково бестолковые.
Когда официальная часть закончилась, я сразу заметил, что ко мне очень целеустремленно пробирается графиня Бианика, обходя группы других гостей и вежливо, но быстро раскланиваясь со знакомыми. Ей было куда спешить, потому что она заметила, что я сегодня без спутницы, а значит и послать ее в случае обострения будет некому. А мы с Аристой просто заняли две удобные точки, чтобы как начнется поэтический позор, не пропустить реакцию всех присутствующих.
К счастью, Бианика добраться до меня не успела. На сцену выскочил памятный мне художник и срывающимся голосом прокричал:
— Леди и лорды! Послушайте стихотворение, посвященное прекрасной и несравненной графине Бианике ду Гаргон.
Народ очень даже заинтересовался. Многие переглядывались, кто с улыбкой, кто с недоумением. Но главное, что все оставались расслабленными. А что? Официальная часть закончилась, поскандалить с соседями никто еще не успел. К ужину скоро пригласят. Идиллия!
Тем временем художник откашлялся и, слегка завывая от неопытности на публичных выступлениях, продекламировал:
Взглядом твоим я сражен беспощадно.
Хватай за рога и что хочешь твори.
Сердце мое ты найдешь на рассвете
Под угольной бочкой у храма двери.
Настала минута тишины, которая сменилась сдержанными смешками, а откуда-то из-за колонны и откровенным ржачем. Но я не смотрел на обсуждение моего творчества, а уже незаметно, насколько это может делать орк среди низкорослых демонов, пробирался к выходу, краем глаза отслеживая и мою эльфийку, которая тоже шла туда же, только время от времени останавливалась и ее как-то трясло. Я было обеспокоился, но потом просто улыбнулся. С Аристой все было хорошо. Очень хорошо. Просто ее трясло от еле сдерживаемых приступов хохота.
— Один аж прям вздрогнул на последних словах, — поделилась со мной девушка, когда мы наконец встретились. — Вон тот.
Я кивнул, потому что обратил внимание на этого же типа.
— И я уже спросила слугу, — добавила Ариста. — Это мастер Ганжанс. Причем мастер только по названию, довольно необученный маг, работает в собственной артефактной мастерской около северного базара, и даже не брезгует предсказаниями будущего.
— Ого!
— Это не «ого», а скорее «фу». Знаешь ли, предсказывать будущее ни у кого не получается.
Я с сомнением посмотрел на девушку, потому как с ее же слов, она меня в свое время нашла, заранее узнав про поджидавшую меня смерть.
— Можно посмотреть некие следы будущего в чужом мире, — поправилась демоница. — Ну ты же понимаешь, что…
— Понимаю, — перебил я. — Все верно, узнать будущее невозможно. Но чего только не может быть в вашем магическом аду!
— Уже в нашем, дорогой! В нашем с тобой аду, — ехидно подмигнула девушка.
— Пойдем к его лавке, — решительно сказал я. — Чего тянуть? Для начала посмотрим вокруг. Может где-нибудь найдем образец его почерка. Тогда точной поймем, что ту записку писал именно он. Ну и пообщаемся, когда он явится к себе домой.
* * *
— Тупость со всех сторон и во всех проявлениях, — ворчал я через час, сидя в небольшом, забитом народом трактире около северного
