Мышь в Муравейнике 2: Жук - Дана Обава
Когда наш шинард добирается до нас, про посылку он действительно не вспоминает. Злится он так сильно, что даже не особо высказывается по этому поводу. В итоге в камере мы оказываемся все вчетвером. Палома с Морисом так устали, что не сопротивляются и не возмущаются тому, что им попало за компанию. Просто падают на лавки и засыпают, благо в камере тепло и после хранилища даже уютно. Кроме нас тут никого нет, так что действительно можно расслабиться. Вот только нам никто не сказал, насколько мы здесь. Не уйдет ли поезд к тому моменту, как нас выпустят?
Глава 6. Испытания
Мне снится тревожный сон, в котором я бегу по темным и пустым коридорам Муравейника, словно преследуемая, но не кем-то конкретным. Коридоры постепенно сужаются и в конце концов я проскальзываю в совсем уж маленькую щель вместо двери и оказываюсь в небольшой комнате, по центру которой стоит вытянутый деревянный ящик, опутанный черными побегами. Над ящиком стоит Мэй, на ней ярко желтое платье — единственное цветное пятно в этом кошмаре. “Муравейник недоволен”, — говорит она. После ее слов ящик начинает дрожать, крышка на нем подпрыгивает, едва удерживаемая отростками материнского дерева, и из-под нее начинают лезть жуки, во множестве, с жутким скребущимся звуком.
Нас будят раньше, чем удается выспаться, и буквально выпихивают из камеры. Поскольку Кейна нигде не видно, все еще сонные мы с Лексом бредем обратно на вокзал. Не знаю, как остальные, наверное, они сразу пошли по домам. Ну или на работу — там тоже иногда полагается появляться.
Спустившись на нулевой, уже более менее придя в себя, сразу идем к путям, где какое-то время назад стоял поезд, в вагон которого я запихнула посылку. Поезда на месте нет. То есть, если посылку не обнаружили при разгрузке и последующей загрузке, что вполне может быть, наша посылочка поехала путешествовать, и Кейн до нее в ближайшее время не доберется. Это радует. Кроме того, посылку эту мы теперь ну никак не сможем положить в то место, куда велели хозяева игры. То есть они ее тоже не получат, что тоже возможно неплохо, поскольку мы не знаем какие у них на нее планы. Хотя, если предположим, они следили за нами, то могли забрать из поезда ее и самостоятельно или поручить это второй команде. Но нам это никак не узнать, так что на всякий случай Лекс методом расспрашивания всех подряд узнает, когда нужный поезд вернется обратно в Муравейник.
Когда мы поднимаемся и входим в учебку, видим кучу курсантов, живописно раскиданных по залу. Сегодня у них был очередной экзамен, так что теперь они отдыхают, валяясь на матах, обложившись для разнообразия не конспектами, а журналами, всякой техникой и закусками. Офицеры, надо полагать, устроились еще лучше, отдельно в игровой комнате. Дверь туда не закрыта, так что слышна музыка и довольные выкрики. На этот раз никуда выбираться праздновать они не пошли.
Мы с Лексом разделяемся, и я иду к себе проверить, что там произошло за время моего отсутствия и не исчезло ли что-нибудь еще. К счастью не исчезло, но прибавилась целая гора результатов экзамена курсантов в виде огромного количества грязной потной одежды, кое-что даже порвано. Разобрав половину, решаю чуть передохнуть и прогуляться. Прогуляться за книжечкой конечно, однако та аудитория, которую я для этого приметила и в которой я, кстати, спрятала стыренную из закрытой секции библиотеки книгу про чудовищ, оказывается занята. За одной из парт, положив ноги на второй стул, сидит Кейн.
Сидит мой шинард в абсолютном одиночестве и в, казалось бы, несвойственном ему состоянии погруженности в себя. Так как он смотрит куда-то в стену, я останавливаюсь в дверях и с относительно безопасной позиции смотрю на него. Задумчивым и отрешенным Кейн выглядит совершенно иначе, даже как-то красиво. Удивительное зрелище затягивает меня полностью, и я даже не замечаю, как кто-то подкрадывается ко мне со спины.
Вот, помнится, среди школьников было такое развлечение, подкрасться и затолкнуть зазевавшего приятеля в учительскую, например, или на чужой урок, а потом закрыть дверь и заблокировать снаружи, чтобы этот приятель, краснея, заикаясь и безуспешно дергая дверь, пытался объяснить какого черта он туда пришел. Вот то же самое со мной сейчас проделывает Редженс. Заталкивает в аудиторию и с улыбочкой захлопывает дверь. Можно подумать, из нас двоих именно он еще недавно в школу ходил.
Кейн реагирует на звук и поворачивается ко мне. Стою, краснею и пытаюсь открыть дверь, хотя и так ясно, что бесполезно.
— Извиняться пришла? — спрашивает он, все еще странным задумчивым голосом.
Пытаюсь вспомнить, за что бы мне извиняться. Ну, в принципе…
Кейн делает мне знак подойти, подхожу и сажусь рядом через парту. Он берет мою руку и в задумчивости гладит кожу большим пальцем. Странные ощущения. Когда меня за руку берет нежный и заботливый Морис, мне противно, а вот когда это делает Кейн, который может в любой момент взбелениться и эту руку мне одним движением переломить, вот тогда мне нравится. Мазохистка я что ли?
И ведь главное, оставаясь с Кейном, я нахожусь в весьма двусмысленном положении. Я не вступила в гильдию, место работы у меня временное, на свое жилье я не имею права и таким образом полностью завишу от своего шинарда. Позволит ли он мне вступить в гильдию в следующий набор или, наигравшись, отправит обратно на нулевой, откуда подняться будет уже очень сложно? С другой стороны, что будет, если уйти к Морису, тоже не ясно. В любом случае уходить не хочу.
Так, размышляя каждый о своем, мы молча и сидим, пока дверь в комнату не открывается, и Редженс не запихивает в дверь очень недовольного этим Лекса. Кейн отпускает мою руку и встает.
— Значит так, — говорит он, после того как мы вчетвером оказываемся заперты внутри комнаты, — даем тебе
