Буревестник - Марк Витаев
Валера пересказал в двух словах показания Безлихотнова. Ксения слушала, кусая губы.
— А вот это вконец запутывает ситуацию. Может, Иван пытается всё свалить на профессора? Не верю, что Леонид Венедиктович занимался чем-то… неправильным.
— Как я понял, он сам нашёл Ивана и просил фиалы.
Ксения сморщилась от выводов, будто надкусила лимон. Затем посмотрела на часы и убрала очки с париком в сумку.
— Ладно, обсудим чуть позже. Смотри: вот здесь, за занавеской, столик, я его забронировала. С этого места, я думаю, Штрауба будет слышно. Не знаю, зачем он захотел со мной встретиться, но лучше, если ты поприсутствуешь при нашем разговоре. Договорились?
— Чем не вариант, — ответил Валера.
— Ага… хотя что-то после твоей новости мне стало волнительно…
Ксения обошла террасу, чтобы оказаться у входа, а Валера стоял в ожидании. «Побольше бы таких слежек, когда нет опасности для жизни. Хотя, нет, поменьше бы слежек в принципе». Народ толпами проходил мимо, все активно общались, поэтому Валера на всякий случай придвинулся ближе к занавеске, чтобы не пропустить начало разговора.
— … Вот поэтому я выбрала это место, — раздался голос Ксении неподалёку. — Так сказать, подальше от любопытных ушей.
— Если вы будете кричать, то услышат даже нелюбопытные уши, — сипло ответил мужчина — видимо, Штрауб.
— Просто тут очень громко…
Скрип стульев о пол возвестил, что оба уселись. Третий человек спросил у них, что они желают на обед, те взяли по напитку.
— Итак, герр Штрауб, два раза вы присутствовали при допросах, но при этом сейчас желаете поговорить вживую и наедине. Почему?
— Ксения, давайте без этого «герр» — в России я предпочитаю опускать эту приставку, — с лёгким раздражением ответил Штрауб. Он хорошо разговаривал по-русски, но половину фраз как будто произносил сквозь зубы. — Просто Герман.
— Хорошо. Герман. Так почему? Профессор всё-таки объявился?
— Пока что нет…
— А какова сейчас официальная версия его исчезновения?
— Их две. — В голосе мужчины слышалось раздражение. — Либо его похитили те, кто разгромил лабораторию, либо он успел сбежать. В любом случае его местонахождение остаётся неизвестным.
— А как вы думаете?..
— Ксения! — перебил её Штрауб. — Я инициировал это общение. Это во-первых. А во-вторых, следствие ещё не закончилось.
— Я понимаю, просто… эх, — Ксения вздохнула с грустью, в которой Валера почувствовал фальшь. — Я очень хочу, чтобы вы нашли профессора.
— Правда?..
— Да, да! Дело в том — не хотела рассказывать под протокол — что я не могу больше молчать.
— Так-так, — с любопытством произнёс Штрауб.
— Леонид Венедиктович проявлял ко мне интерес. Скажем, больший, чем это бывает между учителем и учеником.
— Вы хотите сказать… — Штрауб понизил голос. — Что он приставал к вам?
— Это нельзя на сто процентов назвать приставанием, но… думаю, он делал недвусмысленные намёки.
— Ужасно! Ксения, что же вы молчали?!
— Сначала я подумала: с его исчезновением исчезла и проблема, но… раз вы говорите, что он мог сбежать…
— Это всего лишь теория!
— А как вы думаете, он может следить за мной?
— Следить… за вами?
— Да! Если вдруг он сбежал и захотел, так сказать, довести дело до конца!
— Мы не должны этого допустить! — воскликнул Штрауб. — Мы можем приставить к вам охрану!
— Что вы, что вы, — поспешила успокоить его Ксения, — думаю, я смогу справиться с обезумившим стариканом, если он захочет зажать меня в подворотне… просто я очень, ОЧЕНЬ надеюсь, что вы его поймаете.
— Это обязательно произойдёт, обещаю.
— Хорошо. Да, кстати, так о чём вы хотели поговорить?
Последовала пауза. Валера пытался понять, почему девушка первой вывалила на Штрауба информацию и почему историю с профессором она не упоминала.
— Я… да просто хотел извиниться за то, что давил на вас ранее, — медленно проговаривал Штрауб, словно первоначальная тема для разговора стала уже настолько неактуальной, что её надо было обдумывать заново. — Допросы… стресс… это всё тяжело. А я привык интересоваться жизнью подчинённых и помогать им.
— Значит, мы скоро сможем вернуться к исследованиям?
— К сожалению, нет. Только после окончания следствия. Так вот, я также разговаривал со Станиславом Спиваковым… вы слышали, что его уволили?
— Ай-яй-яй, бедный Стас…
— Мне жаль, что для моих лаборантов последние события настолько повлияли на течение жизни… но я рад, что вы и Марсель сохраняете бодрость духа!
— Ага, бодрость, — мрачно отреагировала Ксения.
— Кхм, да, после ваших слов про Рубинштайна моя фраза звучит глупо. Прошу извинить меня. Ксения… вы же не ищете профессора самостоятельно?
— Я? Ищу? После всего, что я испытала в последнее время из-за него?!
— Ладно, ладно, не кричите, на нас уже косятся!.. Я вот что вам скажу: Лебенслихт от моего лица готов компенсировать вам моральный вред от действий Рубинштайна. В деньгах. Я также рассмотрю вашу кандидатуру на роль старшего лаборанта.
— Я бы сначала спросила Стаса. То есть, Спивакова. Или Марселя.
— У Спивакова сейчас хватает головной боли, а господин Мирё… он, конечно, перспективный, но прямо сейчас это место я бы отдал вам.
— Спасибо…
— Только одна просьба: как только вы получите любую информацию о профессоре, сообщите лично мне. Вот, запишите номер телефона.
— … Поняла.
— Ещё вторая просьба: если пытались его найти — прекращайте. Ради вашей безопасности.
— Кажется, я начинаю сомневаться, что он просто обезумивший старикан, — сказала Ксения испуганным голосом.
— Не знаю его лично, но нужно учитывать все варианты. Вы меня поняли?
— Более чем.
— Что ж, тогда я пойду: с понедельника офис открывается, а я в нём за главного. Лаборатория пока закрыта. А вы займитесь учёбой — слышал, что вы давно не появлялись в университете.
— У меня нет столько нервов, сколько у Марселя… но, кажется, вы меня успокоили, Герман.
— Рад это слышать! Официант, — громко сказал Штрауб вглубь террасы, — рассчитайте нас!..
Дальше шли разговоры, где Ксения уговаривала Штрауба, чтобы каждый заплатил за себя, а мужчина настаивал, что он угощает. Валера понял, что ничего полезного больше не услышит. За скрипом стульев последовала тишина.
4.2
Валера отошёл от террасы и достал из кармана карту, сделав вид, что изучает её, на случай, если Ксения пройдёт мимо в компании Германа. Но девушка пришла одна.
— Валера, я тут! Ну, что, было нормально слышно?
— Вполне. Особенно то, что я узнал в первый раз.
— Ты про приставания профессора? — Ксения махнула рукой. — А, я решила придумать это, чтобы дать понять Штраубу, что не испытываю симпатию к Леониду Венедиктовичу.
— Зачем?
— Да чтобы он думал, что я на его стороне! Может, не будет сильно обращать на меня внимания, пока мы ищем профессора.
— Или, наоборот, решит, что ты на самом
