Саймон Грин - Темное сердце Лондона

— Тогда почему у тебя дрожат руки?

Я посмотрел на свои руки. Да, они и вправду дрожали. А я и не замечал.

Джоанна положила ладонь на мою руку, и дрожь прошла.

— Расскажи мне про Эдди Бритву, — попросила она. — Не про улицу Богов, а про тебя и Эдди.

— Мы часто вместе вели расследования, — начал я. — Эдди… сильный, но не очень умный человек. Есть вопросы, которые нельзя решить силой, если ты не хочешь уничтожить того, кого спасаешь. В таких случаях Эдди обычно появлялся в «Странных парнях» и просил ему помочь. Конечно, не в открытую. Мы начинали разговор, и между делом выяснялось, что именно его беспокоит. И тогда мы с ним выходили в ночь и искали способ исправить положение без применения кувалды. Или опасной бритвы. А иногда он появлялся ниоткуда, чтобы прикрыть меня, если я попадал в передрягу.

— Это больше похоже на партнерство, чем на дружбу, — возразила Джоанна.

— Он — убийца, — продолжал я. — Эдди Бритва, Злое божество опасной бритвы. В последнее время он убивает чаще с добрыми, чем со злыми намерениями, но в конечном счете убийца есть убийца. По-другому он не умеет. Трудно сблизиться с таким человеком. Он ушел в темноту куда дальше, чем я. Но… он изменил свою жизнь. Неизвестно, что явилось ему на улице Богов, но он отказался от всего, что было ему дорого, чтобы заслужить искупление. Разве можно не восхищаться подобным мужеством? Если даже такой человек смог себя изменить, значит, у нас у всех есть надежда. Я старался быть ему другом. Старался направлять к лучшей жизни, где не нужно доказывать свое «я» с помощью убийства. А еще… он умеет слушать. Когда мне бывает тяжело и нужно с кем-нибудь поговорить, я предпочитаю говорить с человеком, который никому не передаст мои слова. Он отпугивает от меня опасных людей. Он нападает на людей, если думает, что те замышляют напасть на меня, и считает, что я об этом не знаю. Я убил его во временном провале, чтобы избавить от мук. Я умею стиснуть зубы и сделать то, что нужно. Я ведь не говорил, что это далось мне легко.

— Джон…

— Нет, и не пытайся примирить меня с самим собой. В моей жизни нет места людям, которые не могут за себя постоять.

— И поэтому твои друзья — несчастные души вроде Эдди Бритвы и Сьюзи Стрелка? А может, ты специально выбираешь друзей среди людей, которые настолько заняты собственными демонами, что не будут заставлять тебя бороться с твоими? Ты боишься, Джон. Боишься открыться кому-нибудь, потому что иначе станешь уязвимым. Так нельзя жить. Нельзя жить проблемами своих клиентов.

— Ты меня не знаешь, — возразил я. — Даже не воображай, что знаешь. Я такой, каким должен быть, чтобы выжить. Я живу один, чтобы не подвергать опасности тех, кто мне дорог. И хотя там, где я живу, очень холодно и темно, когда настанет время пойти ко дну, я никого за собой не утяну.

— Это не жизнь, — не согласилась Джоанна.

— А ты, конечно, большой знаток настоящей жизни. Мать ребенка, который сбегает при первой же возможности. Давай лучше поговорим о вопросах, которые нужно обдумать, прежде чем отправиться дальше. А вдруг, добравшись наконец до улицы Блейстон, мы найдем нужный дом, вышибем дверь и обнаружим, что Кэти всем довольна и ей ничто не угрожает? Что она счастлива и не нуждается в спасении? Что она нашла что-то или кого-то, ради чего стоило сбегать, и не желает возвращаться? На Темной Стороне и не такое случается. Сможешь ли ты просто повернуться и уйти после всего, что пережила во время ее поисков? Или будешь настаивать, чтобы Кэти пошла с тобой, вернулась к жизни, которую ты одобряешь, туда, где ты будешь следить, как бы дочь не повторила твоих ошибок?

Джоанна сняла ладонь с моей руки.

— Если она действительно счастлива… я смогу это пережить. В бизнесе долго не продержишься, если не умеешь отличить реальную жизнь от той, какой ты хотела бы ее видеть. Самое главное — чтобы моя дочь была в безопасности. Я должна знать, что с ней все хорошо. Тогда я смогу навещать ее здесь.

— Хорошо, — продолжил я. — Попробуем другой вариант. Что, если мы найдем Кэти в плохом месте, вытащим оттуда и увезем домой? Что ты сделаешь, чтобы она больше не сбежала при первой возможности?

— Не знаю, — призналась Джоанна, и я отдал должное ее честности. — Надеюсь, сам факт, что я забралась ради нее так далеко, прошла через столько кошмаров… произведет на нее впечатление. Заставит понять, что она мне нужна, хоть я и не умею этого показать. В любом случае, после всего пережитого у нас будет немало тем для разговоров. Раньше нам всегда было трудно говорить друг с другом.

— Или слушать друг друга. Найди время для своей дочери, Джоанна. Честное слово, я не хочу снова пройти через все эти приключения.

— Я сама все понимаю, — натянуто ответила Джоанна. — Я всегда считала, что у Кэти есть все, что нужно. Теперь понимаю, как сильно я ошибалась. Мой бизнес сможет некоторое время обойтись без меня. А если не сможет, пусть катится к черту. Есть вещи поважнее зарабатывания денег.

Я кивнул и улыбнулся, и, пусть не сразу, она улыбнулась в ответ.

Вряд ли все будет так просто, мы оба это знали, но увидеть проблему — значит уже наполовину ее решить. Я был доволен, что Джоанна начала кое-что понимать.

Потом мы молча допивали свою колу. «Пятое измерение» кончили петь «Водолея» и сразу перешли к «Пусть светит солнце».

— Это будущее, в которое мы попали, — прервала молчание Джоанна. — Может, и не будущее или маловероятное будущее, но все равно оно выглядело ужасно. Как ты мог оказаться виновным в разрушении всего мира? Неужели ты настолько силен?

— Нет, — ответил я. — По крайней мере, сейчас. Это должно быть как-то связано с тем, что я унаследовал от своей пропавшей матери. Я ее даже не знал. Понятия не имею, кем или чем она была. И никто этого не знает. Мой отец узнал и запил и пил до тех пор, пока не умер. А он был человеком, привычным к самым худшим проявлениям Темной Стороны.

— Чем он занимался? — поинтересовалась Джоанна.

— Работал на городские власти. На тех, кто наблюдает здесь за порядком, хотим мы этого или не хотим. Когда отец умер, я просмотрел его бумаги, надеясь, что он оставил для меня какое-нибудь послание или объяснение, что угодно, что помогло бы мне понять. Мне было десять лет, я еще верил, что существуют однозначные ответы. Но я ничего не нашел, кроме старых документов. Ни дневника, ни писем, ни фотографий, где отец и мать были бы вместе. Видимо, он все уничтожил. А люди, знавшие обоих моих родителей, давно исчезли, уехали. Никто из них не явился на похороны. Много лет люди гадали, кем или чем могла быть моя мать, почему она появилась неизвестно откуда, вышла замуж, родила меня, а потом исчезла. И почему не взяла меня с собой. Но никто не смог обнаружить во мне ничего особенного, кроме моего дара. А дар — штука обычная у детей с Темной Стороны.