Дело о фамильном проклятии (СИ) - Куницына Лариса
Он стоял у балюстрады в своём кабинете и смотрел на раскинувшуюся перед ним панораму гор, которые вдалеке казались лиловыми, голубыми и даже розовыми, а ближе завораживали взгляд своими изломанными линиями и глубокими провалами пропастей. В его кабинете, как и во многих других комнатах и залах, не было задней стены. Её заменял изящный, вырезанный из камня барьер балюстрады и несколько тонких витых колонн. Благодатный климат юга позволял размещать жилые помещения на таких открытых террасах, а от дождя их защищали широкие наклонные навесы, тянувшиеся вдоль всего этажа. Впрочем, он не так часто видел здесь сильные ливни. Лорм продолжал купаться в летнем тепле, и потому казалось, что не столь далёкий и расположенный ещё южнее мрачный Олонд на самом деле находится где-то далеко на севере, а может, и вовсе на другой планете.
Позади послышалось шелестение бумаг. Молодой жизнерадостный толстяк де Круа, неутомимый управляющий его рудниками, просматривал свои заметки, чтоб убедиться, что не упустил ничего из того, что хотел обсудить с графом де Лормом. Он уже был приглашён на обед, и принял это приглашение с удовольствием, потому что знал толк в хорошей еде, а именно такой его потчевали в графском доме.
После обеда он возвращался домой в Лианкур, а Марк собирался отправиться на верховую прогулку, чтоб проводить его до границ графства, а на обратном пути заехать в придорожные селения и проверить, как идёт строительство серебряных плавилен, новых ремесленных рядов и храма святой Лурдес, которую со времён последнего военного похода почитал своей покровительницей.
В дверь кто-то деликатно постучал, и Марк обернулся. Де Круа сунул в большую сафьяновую папку стопку бумаг и кивнул ему в знак того, что их деловой разговор закончен.
— Войдите, — разрешил Марк и присел на балюстраду.
Дверь отворилась, и на пороге появился капитан Лафар. Его дорожный костюм казался жёлтым из-за глиняной пыли, обильно покрывающей дороги юга. Похоже, он был несколько смущён тем, что явился к своему сеньору в таком виде, да ещё застал здесь управляющего рудниками.
— Входите, капитан, — кивнул ему Марк.
Тот поклонился и, по-военному коротко поприветствовав графа и де Круа, проговорил:
— Простите, ваше сиятельство, я задержался в Олонде и прибыл один. Дамьен просил меня передать вам его извинения, а так же письменное прошение об отставке, потому что печальное происшествие, случившееся после вашего отъезда, вынуждает его прервать службу в Лорме, которой он очень дорожил, и остаться в поместье.
Капитан подошёл к столу, возле которого сидел явно заинтригованный де Круа и положил рядом с бюваром запечатанный тёмным сургучом конверт.
— Что случилось после моего отъезда? — нахмурился Марк, искренне полагавший, что после окончания его расследования все беды и трагедии в Олонде должны были прекратиться.
— По велению барона де Олонда Жаклин была похоронена в фамильном склепе, а тело Арабеллы он приказал отвезти её родственникам, сообщив им, что если они не позаботятся о её похоронах сами, он просто выкинет его в сточную канаву. Им ничего не оставалось, как смириться. Насколько я знаю, её похоронили без каких-либо почестей на кладбище города Лилль. Но это не имеет значения, — он вздохнул, и Марк понял, что он размышляет, как лучше рассказать о главном. — В общем, после похорон Жаклин барон поднялся к себе. Я в это время беседовал со своим отцом, который приехал поддержать его в эту трудную минуту, и не заметил, что прошло уже много времени, а барон де Олонд так и не спустился в столовую, где был накрыт стол для поминального обеда. Дамьен поднялся к нему, и оказалось, что его отец мёртв. Он сам бросился на меч. На его письменном столе лежали три конверта: его завещание, где он всё, за исключением небольших сумм, предназначенных старым слугам, завещал своему единственному сыну, его письмо Дамьену и вот этот.
Лафар положил на стол рядом с прошением ещё один конверт. Марк подошёл ближе и увидел, что это письмо адресовано маркизу де Лианкуру.
— Вот, в общем-то, и всё, — печально произнёс капитан. — Дамьен остался в Олонде, чтоб похоронить отца и принять наследство. Когда все формальности будут соблюдены, он приедет к вам, где бы вы не находились, здесь или в столице, чтоб принести вассальные клятвы, поскольку почитает вас своим сеньором, как его отец почитал таковым маркиза де Лианкура. На словах он велел передать вам, что просит прощения, так как вынужден нарушить своё обещание возвратиться в камеру и отбыть оставшееся наказание за свой недавний проступок. Кроме того, вместе с письмом отец оставил ему ключ от потайной комнаты, где хранились все финансовые документы и ценности рода де Олонд. Вы были совершенно правы, предположив, что их семья вовсе не разорена. Там достаточно денег не только на покрытие имеющихся долгов, но и на то, чтоб снова возродить замок в прежнем блеске. Дамьен чуть не рыдал, узнав, что на самом деле отец позаботился о том, чтоб он получил всё полагающееся ему наследство в самом лучшем виде. У него теперь нет нужды продавать рудник, но, поскольку он обещал вам, то если вы всё ещё заинтересованы в покупке…
— Не заинтересованы, — мотнул головой де Круа и с гордостью сообщил: — Я нашёл более выгодный вариант за ту же цену! Для его сиятельства я покупаю два небольших рудника неподалёку от Гарца, который славится своими медными копями. Это конечно дальше, чем Олонд, но при этих рудниках есть плавильные мастерские, потому можно будет доставлять сюда лишь необходимое для собственного производства количество чистого металла, а остальное продавать на месте. Я уже всё подсчитал. Это обеспечит графской казне хорошую прибыль.
— Что ж, отлично, — кивнул Лафар. — Я сообщу об этом Дамьену…
— Не трудитесь, — остановил его Марк. — Я сегодня же велю своему секретарю подготовить письмо молодому барону де Олонду, в котором выражу соболезнование в связи со смертью его отца, поздравлю с получением титула и извещу о принятии его отставки. Пользуясь случаем, я откажусь от этой сделки, поскольку, если нет особой нужды, ему не следует продавать рудник, являющийся достоянием его семьи.
— Я думаю, что его порадует эта весть. Когда я прощался с ним, он собирался сразу же заняться проверкой финансовых документов, ранее скрытых его отцом, поскольку намерен восстановить положение своего рода, которое так некстати пошатнулось в последнее время. Он оплакивает отца и сестру, и всё же полон надежд и планов. Единственное, о чём он искренне сожалеет, так это о том, что вынужден так внезапно покинуть службу в вашей цитадели.
— Мне тоже жаль потерять такого верного рыцаря. Надеюсь, вы сами не покинете меня столь рано? — Марк с усмешкой взглянул на Лафара. Тот, наконец, улыбнулся.
— Полагаю, нет, ваше сиятельство. Мой отец здоров и полон сил. Прощаясь, он напутствовал меня служить вам как можно лучше, чтоб не посрамить род де Лафаров, веками служивших верой и правдой как королям Сен-Марко, так и де Лианкурам.
— Что ж, я рад, что вы вернулись, капитан. Мы с господином де Круа собираемся отобедать на террасе и, надеюсь, вы составите нам компанию, поскольку мой непостоянный рыжий друг дни напролёт спит в своей башне и лишь под покровом ночи выходит, чтоб совершить налёт на кухню, чем приводит в отчаяние нашего повара.
— Коль так, то я с радостью принимаю ваше предложение! — рассмеялся Лафар. — Однако позвольте мне сперва умыться и сменить одежду.
— Ступайте, мы будем ждать вас за столом.
И Лафар, снова поклонившись, вышел.
— Что это за история, случившаяся в Олонде? — поинтересовался де Круа, который, как все южане дворянского происхождения, полагал себя высшей знатью и потому вёл себя с графом де Лормом как с равным, впрочем, с молчаливого согласия самого графа.
— Это очень занимательная история, друг мой, — проговорил Марк, глядя вслед своему капитану. — Но, увы, я не могу рассказать её вам, поскольку дал слово хранить всё в секрете. Однако думаю, у меня найдётся пара других, не менее занятных историй, которые сделают наше общение не только приятным, но и интересным.
