Агент Их Величеств, Часть первая - Александр Н. Александров
Толстячок (Фигаро, его зовут Фигаро, не забывай), неловко поклонился, отошёл в сторону, пропуская девушку вперёд, и тут же захлопнул дверь у неё за спиной, щёлкнув задвижкой.
Она вздрогнула, едва не уронив на пол упаковку салфеток. Нет, она не боялась чего-то вроде... непристойного поведения, о нет. В Серебряной Пагоде это было невозможно. Но этот человек, этот следователь, всё же, был колдуном, так что...
А толстячок, тем временем, сложил пальцы правой руки в замысловатую фигуру, и быстро-быстро что-то забормотал себе под нос.
Она почувствовала... что-то, словно ей в лицо ударила волна холодного воздуха – ударила и улетела куда-то. Следователь приложил палец к губам, заговорщицки подмигнул, и опять принялся начитывать какие-то странные бессмысленные вирши («заклятья, он читает заклятья»).
Пока Наташа раздумывала, стоит ли ей пугаться, и если да, то до какой степени, толстячок молча указал на кресло, ещё раз приложив палец к губам.
На негнущихся ногах она прошла через комнату, и села на краешек кресла, поджав под себя ноги. Мягкая обивка чуть заметно скрипнула под её весом – не сильнее, чем если бы на сиденье запрыгнула кошка.
- Я заблокировал все каналы связи с внешним миром. – Лицо следователя стало серьёзным; он поднял палец, точно проверяя направление ветра, и, похоже, остался чем-то удовлетворён. – Теперь никто не может подсмотреть или подслушать, то, что здесь происходит. Ни человек, ни колдун, ни даже Другой. Можете говорить совершенно свободно. Никакой угрозы нет.
Она молча хлопала глазами, чувствуя, как рыдания горячим тараном рвутся сквозь маску притворного безразличия.
«Он... он... какой-то особый следователь? Колдун высокого класса, или как там это правильно называть? Да брось. Это бесполезно. Всё бесполезно. Или...»
- Вы можете говорить. Я вижу, что вы что-то знаете, Наташа. Что-то о том, что происходит в этом городе. Здесь только два человека, которые по какой-то причине несчастны: вы и городской голова Форт. С Фортом у меня поговорить не особо получилось, так что остаётесь вы. Смело всё выкладывайте, и ничего не бойтесь. Я сумею вас защитить.
Она задохнулась; её согнуло пополам, и слёзы хлынули из глаз, точно кипяток из водопроводного крана.
- Вы... Вы не сможете... Никто не сможет... Это бесполезно... Вы... Он... Здесь... – Горло сжал очередной спазм; она закашлялась, и, схватив со стола полотенце, прижала его к лицу.
- Я просто хочу напомнить, что комната защищена от любого вида...
- Нет. – Она яростно помотала головой. – Нет. Не защищена. Но, возможно...
- Наташа, – толстячок выглядел растерянным, хотя изо всех сил пытался держаться официально, – мне нужна ваша помощь. А вам – моя. И, пожалуйста, не плачьте. Я понятия не имею, как утешать плачущих женщин. Хотите воды? Или рома?
Но она уже взяла себя в руки. В той мере, в которой смогла.
- Нет. – Она решительно встала с кресла. – Я... не могу вам ничего рассказать. Прямо – нет. Это... Зап... Не поло... А-а-а-а-а, дьявол! – Наташа вцепилась руками в волосы, пытаясь изо всех сил подобрать слова, пытаясь как-то обойти, как-то обмануть ТО, что не давало, не позволяло... Послушайте. Послушайте, прошу вас. Откройте дверь. Выпустите меня.
- Наташа...
- Я пошлю вам весточку. Обещаю. Только придумаю, как. Сейчас пять часов вечера. К восьми я... Я всё сделаю. Время ещё есть. А сейчас – быстро. Дайте мне чаевые и отпустите.
Он молча достал из кармана золотую монету и протянул её. Наташа так же молча взяла её, и положила в карман, не говоря ни слова.
Следователь отпер дверь и вопросительно взглянул на неё. Его губы сложились в некое подобие улыбки, и он ещё раз почти-что-твёрдым-голосом произнёс:
- Я... могу вас защитить.
- Нет. – Она заглянула в его глаза, уже не скрывая ни своего яростного отчаяния, ни безнадёжной решительности приговорённой преступницы. – Не сможете. Но, может быть, у вас получится...
Не договорив, она резко рванулась к двери. Её шатнуло – толстячок едва успел подхватить её под локоть – но она скользкой от ледяного пота рукой всё-таки сумела повернуть дверную ручку, коротко поклонилась, и выбежала в коридор.
Мерно печатая шаг, точно автоматон, Наташа на негнущихся ногах дошла до лестницы, где её вырвало прямо на пол. Руки тряслись; сердце бешено колотилось о рёбра.
«Время. Ради всего святого, ради себя, ради этого смешного следователя, ради всех, прошу тебя – не теряй времени»
Она сглотнула, и её вырвало снова.
Фигаро был ошарашен.
Он думал, что морально подготовлен ко всему, чему угодно; даже если бы Наташа Филч заявила, что она – демон Па-Фу, и сбросила с себя человеческую личину, он бы, наверное, не слишком удивился. Чёрт, он был готов даже к тому, что она начнёт метать шаровые молнии и боевые кинетики – сейчас на следователе висел полный Малый набор боевых щитов.
Но это...
- Что-то не так, что-то очень не так с этим чёртовым городом, – прошептал Фигаро. – Что-то ужасно не так.
«Стоп. Она может быть просто сумасшедшей девицей с манией преследования»
«Нет, не может. Я посмотрел на неё через эфир, и её аура оказалась аурой совершенно нормального человека. Измотанного психически – да, нечастного – ещё как, но не ненормального. С психикой у Наташи Филч всё в порядке: никаких смещений слоёв, ни малейших отклонений в вита-центрах, ни единого патологического артефакта – вообще ничего»
Кроме этих странных серебристых нитей, что на мгновение окутали её голову, когда девушка пыталась что-то ему сказать. Пыталась – и не смогла.
Псионическое влияние? Да нет, какая, к дьяволу, псионика: ни заклятья, ни «врождённый» психократ не сумели бы скрыть воздействие такого рода. Тут было что-то другое. Будто сам эфир на секунду выпустил из себя тончайшие яркие спицы...
«И что? Она на грани нервного срыва. Конечно, в её ауре будут наблюдаться различного рода аберрации. Ни в одном справочнике на свете невозможно описать все виды эфирных искажений. К тому же они были не особо сильными»
«Либо это