Алло, милиция? - Анатолий Евгеньевич Матвиенко
Несмотря на первую половину дня, в кассе было достаточно людно. Настя угадала: к празднику привезли французскую комедию. На вечерние сеансы билеты уже были распроданы, удалось лишь купить на 14-00, и то не на лучшие места.
— У нас ещё больше часа, — прикинула Настя. — Можем прогуляться к Свислочи. Или вернуться в общагу.
— А ты завтракала? Здесь же наверно есть какой-то буфет.
Кофе с шоколадкой и по бутербродику каждому обошёлся дорого по студенческим меркам, но с кагэбешными рублями в кармане Егор чувствовал себя способным на широкий жест. Они расселись, сняв верхнюю одежду и повесив на спинки стульев, гардероб здесь не предусматривался.
Развернув шоколадку, Настя посмотрела вопросительно:
— Не самый деликатный вопрос… Тебе это по карману? Билеты, угощение. Шампанское на новый год купил.
— Когда обнищаю вконец, попрошу у тебя взаймы.
Она с готовностью прыснула.
— Не всегда сразу понимаю, когда ты шутишь, а когда серьёзен.
— Пятьдесят на пятьдесят. Помнишь, ты сказала при первом знакомстве — с тобой не страшно, не пристанут, я ответил, что сам пристану, и вы решили, что я смеюсь. Пристал же. Заметь — успешно.
— Поверь, я заметила. Но вот иногда… Когда, например, ты о самых простых вещах рассуждаешь, словно с трибуны. «В свете судьбоносных решений Октябрьского 1981 года Пленума ЦК КПСС». Будто в насмешку.
— В насмешку? Среди комсомольских активистов не бывает диссидентов.
— Но ты таким тоном говоришь… А ещё когда соскакиваешь на английский. Думала, что означает слово «юзаный». Пока не догадалась, что это от глагола to use, использовать. Значит, бывший в употреблении, верно? А «тусить»? В словаре посмотрела: to sit. Значит — сидеть. То есть — идём, посидим вместе?
— Вроде того. Сам не знаю, где этих словечек нахватался. Но английский полезен. Если вылью кипяток себе на ногу, могу сказать fuck, а не такую-то маму, и получится почти интеллигентно.
Про себя он подумал, что за языком нужно следить, и словечки типа «засейвить», «абьюзить», «зашкварить», «лол», «нуб» или «хайп» нужно выбросить даже из мыслей. А уж произнесённые вслух делают его похожим на идиота.
— Я тоже умею! Мерде! Шайзе!
— Эй, не за столом, хулиганка. Кстати, здесь чуть ли не единственное место в округе, где можно так посидеть, пусть всего лишь за бутерами и кофе, я узнавал. Это в мире загнивающего капитала, в том же Париже, кафешки на каждом углу. Знаешь… мне опять в Париж захотелось.
— Ты там был?
— Нет. Но мне в Париж хотелось и на прошлой неделе.
Теперь она смеялась откровенно, не мучая себя вопросом — он всерьёз или шутит. Лучиками солнца светились теперь не только веснушки, но и серо-зелёные глаза. А Егор чувствовал, как просто, очутившись в прошлом, казаться остроумным — просто сыпать остротами, здесь ещё не слышанными или незаезженными.
— Возьми меня с собой… помечтать о Париже.
— Так взял же. На французское кино идём, — чуть помедлив, он добавил: — Жаль, что праздники заканчиваются. Завтра становлюсь ментом. И буду пропадать на службе дни и ночи, которая опасна и трудна.
— Настоящим милиционером?
— Не совсем настоящим. Следователем. Наше начальство выдумало странную штуку. Следователи находятся в райотделах милиции, им присваивают офицерские звания милиции, носят милицейскую форму, получают милицейскую зарплату и при этом считаются не милицией, а особой службой в МВД.
— Я, быть может, девушка тёмная и необразованная. Но если человек выглядит как милиционер, служит как милиционер и у него свисток как у милиционера, то он — милиционер. А конкретно — мент!
— Значит, ввели это странное правило люди, по сравнению с которыми ты — светило благоразумия, — объяснение, что милиция является органом дознания, а не органом следствия, Егор пропустил. Настя не глупа, но лучше не грузить сверх меры.
— Ой, не льсти про благоразумие. Лучше скажи, ты надолго в ментовку? Наверняка же собрался расти по комсомольской линии.
— Скажу, но… Настя! Ты умеешь хранить страшные тайны?
— Не умею. Потому что мне их не доверяют. Только мелкие девчачьи секретики.
— Так тренируйся. Про интернациональный долг в Афганистане слышала?
— А ты причём?
— Очень хочу остаться не причём. Судя по тому, что рассказывают знающие люди, первоначальный план, скажем мягко, претерпел изменения. И ограниченный контингент советских войск разрастётся до неограниченного. Это война, детка, только её так не называют. На войне убивают. А я в армии не служил. После госов у юристов трёхмесячные сборы. Мне присвоят звание лейтенанта, командира мотострелкового взвода. И отправят в Кабул. Многие туда сами рвутся. Думаю, сознательный комсомолец Егор Евстигнеев нужен здесь, в тылу.
— И чтобы избежать призыва в армию…
— Ты догадливая. Чтоб не одели армейские погоны, цепляю милицейские. Третий вариант — КГБ, но туда не возьмут. У нас всего двое распределись с выпуска, оба — члены КПСС и женатые.
— Поэтому ты своей Татьяне торопился сделать предложение?
— Торопятся заранее, а не после распределения. Я, раз угодил в МВД, два обязательных года точно отработаю. Дальше буду смотреть. Переводом в комсомольские, партийные или советские органы. В тот же КГБ. Вдруг понравится, останусь ментом.
— Фу-у-у… Ты же интеллигентный парень!
— Как говорил один адвокат, а у него сплошь евреи в юридической консультации, я — единственный русский среди интеллигентов. Или белорус, не суть. Не хочешь быть девушкой мента?
— На два года… Это очень серьёзный срок. И серьёзные отношения. Знаешь… — она протянула руку и ухватила его за запястье. — Я ведь только сейчас почувствовала, что мы пара. Правда! Затащил в койку едва знакомую филолгиню, чуть пьяную в новогоднюю ночь, пообжимались два вечера на танцах. Не подвернулась бы я, затащил бы Варю. А тут — свидание, настоящее. Спасибо тебе! Честно. Я больше года на свидания не ходила. Нет-нет, звали. И ваши юристы тоже. Поверь, я не бросаюсь на шею каждому. А что с тобой так быстро… Сама себя не узнаю.
Так все говорят. Для полного стереотипа — «ты у меня второй». Без уточнения, на каком десятке второй.
Осторожно притронувшись к чувствительному, Настя тотчас сдала назад и перевела разговор на что-то нейтральное. На советское кино, например, совершенно не подозревая, что Егор не видел большинство культовых фильмов, а обсуждать с ней «Матрицу»,
