Надежда Попова - Утверждение правды

— Откровенно говоря, это было несложно, — передернула плечами та. — В своем поместье Его Преосвященство возжелали выстроить вторую кузню, причем, по слухам, в отдалении от прочих хозяйственных построек. Работа в ней не кипит днем и ночью, лишь несколько часов пару раз в пару недель, и кузнец был привезен им нарочно для работ именно в этой второй кузне. Для чего она понадобилась ему, если даже и первая дымит лишь от случая к случаю, а торговлей кузнечными товарами архиепископ не занимается?

— Как вы все это узнали?

— Выпить и поболтать, Ваше Величество, любят не только суровые наемники и обшарпанные конюхи — женская часть замковой обслуги также не прочь провести свободный день в трактире в компании такой же отдыхающей. Особенно когда платит отдыхающая.

— Кузня… — повторил Рудольф задумчиво. — И все? Это единственные найденные вами следы совершенного им… м-м… преступления?

— Expressa sceleris vestigia[29], — возразила она. — И не забывайте о признании. И в конце концов, ведь я сказала же вам, что он готов к сотрудничеству? Неужто господин архиепископ сдался бы, если б против него не было собрано доказательств явных и неоспоримых?.. Да, Ваше Величество, кузня. Я осмотрела ее. В ней все необходимые приспособления для печати талеров, включая довольно мастерски сооруженный пресс, где и укреплена изготовленная майнцским гравером форма.

— Любопытно было бы узнать, сколько фальшивых талеров этот пройдоха успел выбросить в обращение.

— Строго говоря, — возразила Адельхайда, — изготовляемые им талеры не являются в полной мере фальшивыми. Серебро в монетах настоящее и даже ничем не разбавленное. Он просто преобразовывал одни денежные знаки в другие, подгоняя по размеру и весу и меняя оттиск.

— В таком случае не наградить ли мне его в довесок? — мрачно усмехнулся Рудольф. — Он избавил меня от расходов, связанных с печатанием очередной партии. Даже взял на себя обеспечение материалом… Вы сказали — кузня была вами обыскана? Как?

— О, Ваше Величество, — улыбнулась та легкомысленно, — замковые стены вовсе не столь неприступны, как предполагается, и проникнуть за них — задача вполне исполнимая.

— Вы тайно пробрались в охраняемое имение архиепископа? — недоверчиво уточнил он. — Я ко многому в вас привык, однако…

— Я, — вздохнула Адельхайда снисходительно, — могу войти и в Карлштейн так, что ни ваша стража, ни вы меня не увидите, и, поверьте, это не так уж сложно.

— Верю, — с внезапным унынием согласился Рудольф, припомнив вдруг, что, помимо морального облика майнцского архиепископа, намеревался обсудить по завершении ее доклада. — Как я понимаю, получив доказательства его вины, вы пришли к нему уже открыто, припугнув оглаской?

— Ну что вы, Ваше Величество, я не имею к этой истории с шантажом никакого отношения. Я милая и общительная вдова со связями, доставшимися от покойного супруга, способная оказать помощь в покупке домика или продаже земли. Господин фон Нассау благоволит ко мне и уже полагает меня своей доброй знакомой… Нет. У меня есть особый человек для подобных дел — мое недавнее приобретение. Милый юноша представительной внешности, способный говорить обо всем и со всеми. Невероятный талант. Если вы просветите его в некоторых вопросах, связанных с обсуждаемым предметом, он будет не менее часу поддерживать с вами разговор на эту тему, не имея о ней тем не менее ни малейшего понятия — всего лишь путем перефразирования ваших высказываний или перевода их же в вопросительную или восклицательную форму. Родись он в ином сословии, из него вышел бы превосходный политик… Сей юноша и был послан к Его Преосвященству. На разговор ушло, замечу, куда меньше часа — господин архиепископ сдался на первых же минутах, когда ему внятно разъяснили, что убиением гостя проблемы не решить и сотрудничество с блюстителем трона Империи на благо оной есть наилучший выход. Тем паче что человек, работающий с прессом в его кузне, без вести пропал в надежное тайное место, вкупе с серебряными заготовками и еще кое-какими мелочами из упомянутой кузни.

— Свидетельство какого-то ремесленника против слова архиепископа… — с сожалением проговорил Рудольф, вздохнув. — Увы, имперский суд состоит не из одного только Императора, и прочим его заседателям понадобится нечто более весомое. Равный свидетельствует о равном, и преступить это уложение до сей поры редко удавалось, разве что в случаях чрезвычайных.

— Вроде подделки имперских денег, — подсказала Адельхайда услужливо. — Да, возможно, подобных процессов еще не бывало, однако и такого понятия, как государственная монета, тоже не существовало прежде. Отличный повод издать новый закон, Ваше Величество. Тем паче что Его Преосвященство полагает, будто законопроект у вас уже в активной разработке. Думаю, это легко будет сделать, не вступая в противоречие с положениями уже изданных законов, указов, булл или хартий вас самого или ваших предшественников, — напротив, это будет логичным их продолжением.

— Ваш свидетель впрямь в надежном месте, госпожа фон Рихтхофен? Не исчезнет, не отдаст внезапно Богу душу по неясным причинам?

— Если желаете, могу передать его на хранение вам, — предложила она, и Рудольф качнул головой:

— Скверная идея. Если вы и в самом деле способны спрятать вот так человека — не желаю даже знать, где именно, а уж тем более брать его под собственный надзор. Здесь я не верю никому.

— Все настолько плохо? — с сочувствием уточнила та, и он вздохнул снова:

— Увы.

— Он в надежном месте, — кивнула Адельхайда уверенно. — И может быть предоставлен вам по первому слову, на доставку потребуется несколько дней. Давать показания он будет искренне и без препирательств — казнь гравера он видел тоже, и решение при выборе между такой судьбой и хотя бы виселицей кажется ему очевидным… Что-то не так? — уловив на себе его пристальный, изучающий взгляд, поинтересовалась она, и Рудольф невесело усмехнулся:

— Нет, госпожа фон Рихтхофен. Все так. Как и всегда, если за дело беретесь вы. Просто вдруг пришла в голову мысль — а не мало ли я вам плачу?

— Мне хватает, — коротко улыбнулась Адельхайда. — Но если вы опасаетесь, что я могу продать вас вашим злобным тайным недругам, Ваше Величество, и, по вашему мнению, вас обезопасит увеличение моего финансирования, я, наверное, возражать не стану. Эти портнихи в последнее время до чрезвычайности обнаглели с расценками.

— В одном вы правы, оплата ваших услуг — это лишь пара новых платьев. Или хорошо выполненное украшение… Вы не вышли замуж вторично, не обзавелись семьей, и сколотить состояние на такой службе вам не удастся. Вы посвятили мне десять лет жизни; почему?