Роберт Вейнберг - Семь капель крови

Как поговаривали криминалы, эту кличку Албанезе получил из-за своего участия абсолютно но всех нелегальных предприятиях Чикаго. Кражи, махинации с оружием, проституция, наркотики, убийства — все это составляло его каждодневный бизнес. Криминальный босс, словно гигантский паук, оплел своей смертоносной сетью весь Город Ветров.

Другие полагали, что прозвище породила внешность Албанезе. Немолодой гангстер действительно ужасно походил на гигантского паукообразного: был чрезвычайно толст и предпочитал темную одежду. Твердый пристальный взгляд черных как смоль глаз лишь добавлял сходства.

Когда Албанезе был молод, у него произошла схватка с темными силами, но об этом знали только избранные. Кое-кто даже видел ужасные шрамы, изуродовавшие заплывшую жиром спину, и оценил значение прозвища Паук. Одним из этих людей был Сидней Тейн, следователь в области сверхъестественных происшествий.

Тейн вовсе не был поклонником криминальных талантов гангстера, но зато он вместе с Албанезе состоял в одном религиозном Братстве. Именно поэтому детектива тотчас провели в офис главаря преступного мира.

— А, Тейн, — проворчал Албанезе и махнул детективу огроменной ручищей. В другой он держал мясной сандвич размером со ступню. Паук вечно ел, насыщая свое раздутое тело весом три сотни фунтов.[2] — Давно не виделись. Перекусишь со мной?

— Нет, благодарю, — отказался Тейн, кивком приветствуя Тони Бракко и Лео Скалью, телохранителей Албанезе, неотлучно сопровождавших босса.

Тони, обладавший коренастым телосложением и невысоким ростом, напоминал пожарный насос. Он приветствовал детектива прищуром глаз. Высокий, сухопарый Лео, управлявшийся с ножом с мастерством хирурга, кивнул с ухмылкой. Они с Тейном занимались в одном и том же спортивном зале и не раз вместе боксировали на тренировочном ринге.

Албанезе быстро умял сандвич, потянулся к стоявшему на столе подносу и жадно осушил целую кружку пива, затем поднес ко рту второй сандвич — чудо кулинарного искусства. Гангстер обычно съедал три-четыре таких бутерброда за один раз.

Несколько минут они обсуждали Быков, Медведей и Юниоров. Албанезе внимательно следил за спортивными состязаниями, а ставки помогали оплачивать счета. Наконец гангстер перешел к делу.

— Так с чем пожаловал? — спросил он, вгрызаясь к третий сандвич. Осторожно стер с рубашки крошечные капельки мясного соуса. — Я так понимаю, ты тут не со светским визитом. По делам Братства?

— Нет. Я ищу краденое. Мой клиент готов заплатить изрядную сумму за похищенную у него вещицу. И я подумал, что вы, с вашими связями, могли бы мне помочь.

— Всегда рад помочь другу, — сказал Албанезе, откусывая еще кусок. — Так что потерялось-то?

— Серебряная чаша, — ответил Тейн. — Произведение искусства религиозной направленности под названием «дамасская чаша».

Сал Албанезе, собравшийся было откусить еще кусок от своего отменного сандвича, замер на полпути, а его челюсти так и остались широко раскрытыми. Секунды шли ровной чередой, и наконец гангстер очень осторожно опустил бутерброд обратно на стол.

— Запылился порядком, — не слишком уверенно объяснил он.

— А чаша?.. — начал Тейн.

Но Албанезе не дал ему договорить.

— Про чашу ничего не знаю, — отрывисто и резко объявил он. — Мои люди не ввязываются в кражу реликвий, Тейн. Не мой стиль.

Огромная туша гангстера излучала злобу. Черные глазки свирепо и вызывающе глядели на Тейна, словно бросая тому вызов опровергнуть его слова. Однако за гневными речами Албанезе Тейн почувствовал что-то еще. Страх.

— Вы точно уверены?.. — предпринял еще одну попытку детектив.

— Ты что, сомневаешься в моих словах, Тейн? — прорычал гангстер, и его огромные руки сжались в кулаки. — Мне не нравится, когда меня называют лгуном.

— Я не хотел вас обидеть, Сал, — заверил его Тейн. Злить криминального главаря попусту было глупо и бессмысленно. — Просто я подумал, что вы, со всеми вашими связями, должны были обязательно знать обстоятельства кражи.

— Ничего не слышал, — опять же неубедительно отрезал Албанезе. — А теперь иди, Тейн. Мне нужно поговорить с мальчиками. Нет времени на пустую болтовню.

Тейн повернулся, чтобы уйти, и поймал краем глаза неприметный жест Лео Скальи: высокий охранник стоял к нему вполоборота, поэтому лишь Тейн мог увидеть сигнал руки, означавший «позже». Детектив слегка кивнул, давая понять, что понял, и вышел.

Час спустя Тейн, размышлявший в своем кабинете, снял трубку по первому звонку. На другом конце линии оказался Скалья, голос его звучал приглушенно и был едва различим.

— Ты интересовался чашей? — спросил охранник без лишних слов и приветствий, прямо переходя к делу. — Я знаю, где она.

— У Сала? — спросил Тейн, не зная, кому верить.

— Нет. Он бы не стал связываться с религиозными штуками. Ты ж его знаешь. Но и сказать, что Сал ничего не слышал об этом деле, тоже нельзя. Просто побоялся говорить об этом в клубе. Он подозревает, что кто-то передает все наши секреты этим сумасшедшим ямайцам. В последнее время Бракко вел себя как-то странно, сорил деньгами, хвастался. Вот босс и велел мне позвонить тебе, будто бы по личному делу. Сал подумал, что тебе хочется знать правду. Сумасшедший Король Ведо умыкнул твою дражайшую чашу.

— Король Ведо? — переспросил Тейн, которого это известие застало врасплох.

Хотя он никогда не встречался с таинственным ямайским владыкой преступного мира, но был немало наслышан о нем. В Чикаго главарь банды ямайцев орудовал меньше года, но уже заработал репутацию беспощадного и жестокого убийцы, причем с извращенным вкусом.

— Сал испуган, и неспроста, — продолжал Скалья. — Ямайские придурки, люди Короля Ведо, сумасшедшие на всю голову. Для них выпустить кишки — глазом моргнуть. Жизнь для них совсем не имеет цены, глупо вставать у них на пути. Если ублюдкам не понравится кто-то — он мертвец. — В голосе Скальи слышались нотки страха. Он продолжал: — Джой Вентура совершил ужасную ошибку, перейдя дорожку Королю Ведо. Пожадничал, доставляя кокаин, и прихватил с собой кое-что из товара, за который не платил. Глупость. Так эти ямайцы вытащили Джоя прямо из ресторана средь бела дня. Расстреляли троих случайных свидетелей, которым хватило ума вмешаться. Как я тебе уже говорил, жизнь для этих дьяволов — ничто. — Тут голос Скальи понизился до шепота. — Для Джоя Король Ведо придумал особую казнь. И назвал ее демонстрацией устрашения. Маньяк отрезал пальцы у Джоя на руках и ногах, по одной фаланге, и заставлял проглатывать кусочки. Несчастный ублюдок умер только через три дня. Ну что, понял, с чего Сал теперь такой замкнутый?