Юлия Черных - Государственный защитник
— Ну не понимаю я! — сказал он в отчаяньи, — Не понимаю зачем магистр, такая выдержанная, такая мудрая, безупречная во всем… вдруг… сумасшедший, почти детский поступок… как будто на кобальте сидела… Я Вас очень прошу, передайте магистру Шумшит, что я очень ее уважаю, и что, несмотря на ее отсутствие, мы продолжим эксперимент!
Он развернулся и бросился прочь по коридору, посверкивая золотинками на синем боку с переливом в голубое. Очень красивый дреоцер. Что-то он мне напоминает.
Весь перерыв я провел в информатории, изучая обычаи дреоцеров. Мотивы странного поведения моей подзащитной постепенно начали вырисовываться. Как мне не хватало хотя бы трех дней, чтобы проверить свои предположения! Риск, на который я шел, граничил с безрассудством, но я не мог допустить, чтобы в анкете ученого с мировым именем появилась бы запись: «Под судом и следствием состояла».
Перед началом заседания я подозвал Нумиришта и предложил поучаствовать в эксперименте. Он с радостью согласился, уточнил несколько моментов и занял указанную мною позицию.
Судья открыл заседание ровно в три.
— Госпожа магистр Шумшит, — обратился он к моей подзащитной. — Вы не желаете сделать заявление?
Шумшит, кидавшая беспокойные взгляды в сторону группы физиков, вздернула рожки и сказала:
— Я виновата и должна быть наказана.
Зал зашумел. Бассет стукнул молотком.
— Меру Вашей вины определит суд. Господин адвокат, будете продолжать опрос свидетелей, или сделаете заявление?
— Опрос. Прошу пригласить старшего метеоролога научной станции.
Старший метеоролог фингус Мухоморкис, занял свидетельское место.
— Вы помните, какая был погода в прошлую пятницу, 12-го сентября?
— Это после их чертова эксперимента?! Помню, конечно. Проливной дождь. Как таракана какого-нибудь запустят, так у нас все климатические установки дурят. Мы закладывали легкий туман, мелкий дождик, пасмурно, а днем просветление в облаках. В результате весь день не пойми что, а часов в пять хлынул ливень и шел, пока дождевальная машина не квакнулась! Теперь засуха стоит всю неделю и будет еще невесть сколько. Жаловаться бесполезно, мы для них как прислуга в барском доме…
— К Вам вопросов больше нет. Приглашается госпожа Гуськова.
Статная дама в трикотажном платье решительно взошла на свидетельское место.
— Расскажите, что происходило вечером 12 октября.
— Мы ужинали в зале, когда мужу позвонили из главного корпуса и сказали, что установка пошла вразнос и гравиизлучение вот-вот вырвется наружу. Он оделся и ушел. Знаете, я сразу почувствовала неладное, просто сердце было не на месте. Все в окно смотрела и мысли крутились, крутились… А потом прибежал песик из службы охраны и сказал, что эта… — свидетельница всхлипнула и протерла платочком глаза, — эта тварь сопливая угробила на несчастного Гуськова!!!
Физики зашумели, кто-то вскочил. Судья застучал молотком:
— Настоятельно требую воздержаться от оскорбительных замечаний расистского характера!
Когда все успокоились, я продолжил:
— Кто подходил к телефону?
— Я.
— Голос мужской, женский или иной?
— Звонил не человек, я уверена. Но и не слиз… дреоцер с их пришепетыванием.
Из материалов дела я знал, что установка в тот день работала нормально и Гуськову из лаборатории никто не звонил.
— Скажите, дождь уже шел?
— Какой дождь? Самый настоящий ливень! Тропический! Я сказала «Сема, надень плащик», но он не пожелал, и пришлось дать ему мой зонт — свои он постоянно теряет.
— Опишите Ваш зонт.
— Большой, сине-голубой, с крапинками, с оборочкой по краю, каемочка золотая, такой модной, овальной формы, ручка круглая, толстая, из настоящего дерева. Так он и пропал, видно, стибрили в суматохе. Жалко-то как, мне его на метеостанции подарили, когда я в оранжереях помогала.
Я подошел к судье и попросил разрешения провести эксперимент. Бассет снял судейскую шапочку и помахал ею перед носом.
— Разрешаю.
Я набрал код на сотовом и сказал:
— Выходи.
— Есть. Пошел.
Я выждал минуту и попросил Гуськову подойти к окну и посмотреть вниз. Она осторожно выглянула, затем высунулась чуть ли не до пояса и перегнулась через подоконник.
— Да вот же он! — закричала она. — Божечки мои, вот же мой зонтик! Где ты его взял, окаянный?
Судья Бассет в волнении зажевал уголок судейской шапочки.
— У меня больше нет вопросов к свидетельнице, — громко объявил я. Гуськова продолжала смотреть вниз и на лице ее все больше отражалось сомнение.
— Кто это там с ним ходит? — подозрительно спросила она, вглядываясь, и вдруг ахнула и отшатнулась.
Бассет вынул из пасти обслюнявленную шапочку и водрузил ее на голову.
— Свидетельница, пройдите в зал и сядьте на место. Господин адвокат, прошу Вас поторопиться.
— Старший документовед архивного фонда Дебилишт, номер в списке 49. (Как я догадался его включить? Разве что, по наитию).
Молодой лощеный дреоцер с прилизанным гребнем между рожек поспешно занял свидетельское место.
— Господин Дебилишт, какая у Вас профессия?
— Историк-архивист.
— Что Вы знаете про «Обряд осенних дев»?
В рядах физиков зашептались. Шумшит подалась вперед, внимательно прислушиваясь. Дебилишт принял интенсивный лиловый окрас и уставился на меня с негодованием.
— Не «осенних», а «поздних», у Вас неточный перевод. Безобразный, возмутительный обряд! Пережиток темного прошлого, когда интересы и права личности ни во что не ставились. Остается только радоваться, что современная молодежь не подвержена тенденциям…
— Все ты врешь, студень недоваренный! — выкрикнула с места Филишит. — Все прыгали! Ты сам прыгал, и на тебя прыгали! И женились, и детей признавали — кто настоящие дреоцеры, а не слизняки мокрожопые! — при этом она смотрела на Нимиришта, замершего в дверях.
В зале загомонили, зашумели. Бассет застучал молотком. Дождавшись, когда утихнет шум, он сказал Дебилишту:
— Суд не интересует Ваша оценка старинного обряда. Отвечайте на вопрос. А Вас, леди — к Филишит, — еще одно замечание — и выведут из зала.
Архивист недовольно повел рожками.
— «Обряд поздних дев» заключается в том, что в 18 месяце первой четверти луны Шамших девушки, не прошедшие ни одного деления, но достигшие определенного возраста, выходили на площадку высокой башни и бросались вниз с ритуальным криком. Под площадкой двигались дреоцеры, которых заставляли участвовать в обряде. При падении с большой высоты тела сливаются, фактически перемешиваются, и происходит самопроизвольное оплодотворение. Вы можете затыкать мне рот, но я считаю, что в юридическом и в физиологическом смыслах это изнасилование!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});