Серая Башня - Сергей Элгрин

Я кивнул.

— А что конкретно украли, мастш Тольскер?

— Все три реликвии. Камень Отатиса, Амулет Отатиса и Перстень Отатиса.

Я снова кивнул, он продолжил:

— Я слышал, у вас особая манера ведения дела, мастш Рой. Говорят, вам обязательно нужно осмотреть место преступления и знать время, когда совершилась кража, и тогда вы с лёгкостью устанавливаете личность преступника, а потом быстро находите украденное и вора.

— Примерно так всё и обстоит.

— Тогда чего же ждать, мастш Рой? Давайте прямо сейчас к месту преступления и проследуем.

— Сейчас? — я растерялся. — В Серую Башню⁈

— Да, туда.

— В такой снегопад? — я указал на окно.

— Мы и так потеряли кучу времени, не обратившись к вам сразу. Не будем же терять более ни секунды. Ну, давайте, собирайтесь, собирайтесь.

Он вскочил с табурета и нетерпеливо заходил по комнате. Мне пришлось подчиниться, я обречённо встал, направился к входной двери.

Там стоял сундук, в нём лежали кое-какие вещи, другие висели на крючках на стене, и я принялся собираться. Самое главное, что мне было нужно — уже находилось на мне: перчатки и ушное украшение. Я надел зимнее пальто, сверху набросил накидку с капюшоном.

— Наслышан о вашей любви к капюшонам, — усмехнулся Тольскер.

Не сомневаюсь. Рассказы о капюшоновом сыщике с причудами — уже стали городской легендой. Но меня это не сердило, наоборот — из-за этих легенд клиенты шли ко мне валом. Их привлекало не только то, что сыщик Гордон Рой великолепно находит краденное и воров и за шесть лет не потерпел ни одного поражения, но и то, что он с причудами. Возможно даже, второе привлекало клиентов сильнее, чем первое.

Я слышал, люди на улицах распевали такую песенку:

'Гордон Рой, Гордон Рой,

проживает за рекой.

Капюшон он надевает —

преступленья раскрывает'.

Я достал из сундука сапоги, натянул их и объявил Тольскеру, что готов трогаться в путь. Он и двое подручных прошли к двери, а я прицепил к поясу кошель с деньгами — на всякий случай — и мешочек, в который положил трубку, кисет с курительной смесью и зажигательные палочки, вошедшие недавно в моду — «матчезы» — с их помощью разводили огонь.

Я поправил на ухе украшение. Это был кафф в виде ящерицы, сворачивающейся клубком, пытающейся укусить свой хвост. Я носил украшение на левом ухе. Кафф был сделан так, что образовывал вверху острый угол, из-за чего казалось, что левое ухо у меня — остроконечное. Прямо как у тех волшебных существ, которые тут же приходят на ум, когда речь заходит об остроконечных ушах. Как их там называют в детских сказках? Эль… Эли… Эльфи… Не помню.

Тольскер с удивлением и неодобрением посмотрел на меня, но промолчал — наверное, впервые видел, чтобы мужчина носил ушные украшения. И если знати подобную блажь ещё можно простить, то увидеть эдакое на простолюдине, вроде меня, было для него крайне странным.

Я запер дом, мы спустились по крыльцу и тронулись в путь. Снег валил как пух из разорванной перины, снежинки огромные и липкие, под ногами чавкало, в воздухе стояла сырость.

Я жил в приличном районе, отделённом от центра города речушкой. Место называлось «Район-за-Рекой», Риван-Сгаир. Тут стояли, в основном, двухэтажные дома, типа моего, имелись и лавки. Во внутренних дворах некоторых крупных домов разбиты сады. Район тихий, и жили здесь респектабельные граждане.

Как раз к соседнему дому подходила женщина, за которой шла служанка, нагруженная сумками и корзинами.

— Здравствуйте, мастш Рой! — крикнула соседка.

— Здравствуйте, мэдэмэ Элиза, — приветливо ответил я.

Меня здесь знают и уважают. Почти все обитатели района обращались ранее ко мне за помощью.

Чтобы попасть отсюда в другую часть города, нужно миновать реку, что называлась Ривана. Как раз неподалёку от моего дома находился горбатый каменный мостик, к нему мы и направились.

За рекой стояли высокие каменные дома центральной части города. Над ними, чуть вдали, поднимались башни дворца. А над всеми возвышалась она — Серая Башня. Самая необычная, величественная и странная. Сейчас её было плохо видно из-за снегопада.

Дорога была мощеной, но под ногами хлюпала слякотная жижа — снег всё валил, валил и тут же таял.

— Вы не носите оружия? — спросил начальник дворцовой стражи.

Я потёр друг о друга руки в перчатках и сказал:

— Как правило, нет, мастш Тольскер. Мне оно ни к чему.

— А если случится драться?

— Справлюсь… своими силами.

— Даже ножа при себе не имеете?

Я пожал плечами.

— Мне он не требуется.

— Как знаете.

Когда мы переходили по мосту, я на ходу полюбовался на уток, проплывающих стайкой внизу — это были городские утки, они не улетали в тёплые края, а всю зиму оставались здесь и кормились тем, что подбрасывали горожане.

Миновав мост, мы попали в кварталы центральной части города. Дома каменные и высокие — чаще всего в три этажа плюс чердак или мансарда. С каждым шагом мы становились всё ближе к Серой Башне, что возвышалась впереди, и я слегка побаивался встречи с ней.

— Да уж, вот вам и ноябрь, — сказал Тольскер.

Я взглянул на него — начальник дворцовой стражи был весь покрыт снегом, усы побелели. Наверное, я и сам в тот момент походил на карпа, вывалянного в муке.

— У меня на Родине, — сказал я, — ноябрь называется «хиндари».

— Очень красивый у вас на Родине язык, — ответил Тольскер, затем выдержал паузу и добавил. — Только я не помню, чтобы в Талессии ноябрь называли «хиндари», в Талессии ноябрь называют «нэвэрэн».