Путешествие Одиссея - Тата Алатова
— С той самой, — вежливо ответила Нула.
— Рафаэль Пратт проверял снасти. Маргарита Белых… для чего вы покидали общежитие?
— Прогулка.
— В три часа ночи?
— Бессонница, офицер.
— Это правда, — сказал Одиссей. — Вечно она бродит по ночам.
Архи Гуд скачивал данные карты памяти браслета на свой планшет.
Ничего такого там не будет. Фиксировались открытия терминалов, расход топлива, который сотрудник заправки продавал редким кораблям, условное местоположение. Погрешность в пределах планеты.
Наверняка утренняя попытка проткнуть себе ладонь спицами тоже была отмечена на флешке как приступ агрессии.
Немудреная каторжная жизнь во всех своих скудных проявлениях.
— Я поставлю вам новый корректор, — вежливо предупредил Архи Гуд. — На всякий случай заменю их вам всем.
— Как скажете, профессор.
— Кто и для чего вывел из строя камеры наблюдения? — спросила Гортензия Робинс. — И почему вы не доложили об этом системе?
— Пусть кошки сами себя ловят, — в голосе Нуналуны слышалась едва заметная усмешка.
Мягкий силикон снова сомкнулся вокруг запястья Одиссея. Он только едва заметно вздохнул.
— Возможны другие реакции на агрессивные действия, — сообщил Архи Гуд. — Корректоры нового поколения куда чувствительнее, имейте в виду.
— Что бы это значило?
— Что, возможно, вам не только действовать, но и думать лучше крайне осторожно.
— О дивный новый мир, — пробормотал Одиссей иронично.
— Повежливее, юноша. Лучшие умы вселенной работали над этими корректорами. Это настоящий прорыв в кодексе человеческих ценностей. Куда лучше десяти заповедей.
— Ваш прорыв в кодексе человеческих ценностей несколько сбоит, профессор, — заметил Одиссей, разглядывая подсохшую желтоватую лужицу.
— Это невозможно, — резко ответил Архи Гуд. — Это означало бы крах системы. Конец света. Апокалипсис.
— Никто не любит апокалипсисов, — пробормотал Одиссей, сбитый с толку этой вспышкой старческого гнева.
— Что же, — Гортензия Робинс встала, — пока идут следственные действия, крайне не рекомендую вам покидать станцию.
Вот саркастичная сучка.Одиссей, проникнувшись ролью добровольного помощника следствия, вызвался проводником по планете.Нуналуна категорически отказалась выходить на дежурство, и её взгляд то и дело возвращался к желтоватой лужице, оставшейся после Нокса. Коротко кивнув, Раф согласился заменить Одиссея на заправке.
Мегера выглядела еще больше постаревшей и обеспокоенной.
Тревожные, по-старчески блеклые глаза суетливо метались между Архи Гудом и офицером Робинс, как будто она ежесекундно ожидала новых неприятностей.
На угрюмом лице Рафа традиционно не выражалось ничего.
Браслет Одиссея, еще не успевшего сдать дежурство, снова завибрировал.
— Станция НЗ-115-Р, — послышался усталый голос, — это система исполнения наказаний. Прошу дать терминал для посадки.
Два корабля за одно утро, вот чудо из чудес.
— Второй терминал, — ответил Одиссей, гадая, что привело сюда этих.
Сначала появился невысокий, крепко сбитый мужчина, исподлобья и несколько угрожающе разглядывающий тех, кто собрался у входа в терминал. Из-за его спины выступила худенькая измученная женщина с грудным ребенком на руках. К её бокам жались еще двое детенышей. Одиссей решил, что им не больше трех лет.
— Дежурный Блок? — сотрудница системы исполнения наказаний вошла на заправку последней. — Это новый сотрудник станции, который прибыл взамен умершего Ноксиэля Барнабау.
— Быстро вы, — изумился Одиссей.
Нуналуна, помнится, появилась только через пару недель после смерти Брадобрея.
Не сказать, что они тут были загружены работой по самые гланды.
— Меня зовут Агава, — сказал крепыш, — а это моя жена Кора.
И охота ему было тащить сюда всё семейство.
Теоретически родственники могли как навещать осужденных, так и жить вместе с ними. Просто такое почти не практиковалось. Родители Нуналуны, например, не то что не навещали её, а даже не лайкали её постов и фотографий. Дети Мегеры объявили её внукам, что их бабушка умерла. Папаша иногда звонил Одиссею, но исключительно по пьяни, и все его разговоры сводились к тому, что неблагодарный паршивец отобрал у родителя такой ценный корабль.
А этот мудак прибыл на каторгу не только с женой, но еще и с потомством.
Додумать эту мысль Одиссей не успел, потому что вдруг понял, что руки Агавы свободны.
Браслет был на руке Коры, крепко прижимающей к груди живой сверток.
— Кора Артезиан, — объявила сотрудница системы, — непреднамеренное убийство.
— Добро пожаловать, детка, — растроганно сказала Мегера, едва ли не с вожделением разглядывая ношу Коры.
У неё блестели от жадности глаза — дети, пусть и чужие, могли принести утешение, даже если ты находишься в такой заднице, как эта. Мегере категорически не повезло с характером. Он у неё был вспыльчивый, жестокий. Слепая ярость, поднимавшаяся из глубин этой тщедушного тельца, превращала женщину в карающее орудие. Три непреднамеренных убийства — и каждый раз она так тщательно заметала следы, что никто и предположить не мог, что эта интеллигентная дамочка способна на скорую расправу. Приходя в себя, Мегера искренне раскаивалась и ужасалась, что не мешало ей хоронить пострадавших в ближайшем лесочке, а потом творчески сочинять себе алиби. Корректоры особо тяжело давили на неё, и не раз и не два Одиссей видел, как старушку буквально скручивало пополам, и потом она несколько дней лежала пластом, страдая от мигреней. Особенно часто это случалось, когда Одиссей был подростком и выводил из душевного равновесия всю планету. Кроме Нокса.
Нокс никогда ни на кого не злился.
С годами приступы ярости у Мегеры происходили все реже и реже, но, если бы Одиссей отвечал за сохранность этих детей, он бы в жизни не отдал их в её жилистые руки.
Однако она так потянулась к Коре, что та после недолгого колебания передала ей сверток.
Агава вышел на крыльцо станции, мрачно разглядывая окрестности.
— Не больно-то жизнерадостно, — заметила Нуналуна.
— Ну, — ответил тот подавленно, — никто же не ожидал, что это будут райские кущи. Я планирую открыть здесь ремонтную мастерскую. Сервисное обслуживание для кораблей, прибывающих на заправку.
— Для всех трех в год? Не думаю, что стоит рассчитывать на быструю прибыль, — ответил Одиссей.
Гортензия Робинс кашлянула.
— Мистер Блок, у нас с вами еще много дел.
— Точно, — он сбежал вниз по ступенькам. — Откуда вы собираетесь начать обыск?
— Общежитие.
Одиссей едва заметно поморщился.
Он никогда не заходил туда, и это было почти единственной его возможностью проявлять уважение к личным границам остальных каторжан.
— Не думаю, что это имеет смысл, — только и сказал он, показывая Гортензии дорогу.
— А где бы вы спрятали орудие убийства, мистер Блок?
— Скинул бы его в озеро. Это единственное подходящее для подобных целей место.
Нуналуна, следовавшая за ними, хмыкнула.
— А я бы, — сказала она, — бросила его в топливный резервуар. Вот уж точно никто в жизни не найдет.
— Или можно закопать в лесочке.
— Ага.
— Коллективный сговор, господа? — уточнила Гортензия.
— А что вы
