Перекресток одиночества 4 (СИ) - Михайлов Дем

— Так там не один загонщик орудует!

— Верно. Но это только подтверждает мой вывод — это слишком затратно, слишком хлопотно и очень долго. Вот окажись я на месте такого вот «загонщика» и поставь мне кто задачу обеспечить такое-то количество будущих сидельцев — я бы первым делом уселся в автобус, везущий с отдыха вахтовиков. Автобус полный тех привыкших к общагам, холоду, снегу, простой пище и тяжелому труду крепких работяг. Сколько там в одном автобусе? Пятьдесят крепких небритых мужиков? И сколько таких автобусов? А целых поездов?

— Погоди. Так бы дело у тебя не пошло.

— Почему?

— Исчезновение полного людей автобуса вмиг привлечет внимание.

— И что? — я рассмеялся — Да пусть на расследование бросят хоть сотню грамотных полицейских. Что они смогут отыскать? Пустой автобус и брошенные личные вещи? Ну проследят по редким камерам движение автобуса до определенной точки — а в поле зрения следующей камеры он просто не появится. Нет требований выкупа, нет следов… расследование быстро зайдет в тупик и превратится в висяк. Даже если я вдруг заявлюсь в полицейский участок и заявлю, что людей телепортировали в летающие тюремные камеры… вы ведь понимаете как со мной поступят?

— Ну… либо выпнут за дверь…

— Либо отправят на принудительное обследование — хмыкнул я — Ну хорошо… даже если с целым автобусом перебор и переполох нежелателен — все равно можно действовать чаще и меньшими масштабами. Выхватить людишек тройками, пятерками — мало ли этих современных любителей пешей ходьбы по тропам здоровья… Но…

— Но?

— Но суть не в количестве. Ведь как я уже давно понял и кое-кому даже рассказал, все дело в качестве. Все попавшие сюда люди обладают определенным набором схожих черт характера.

— Тут ты ничего нового не открыл. Мы сами часто беседовали об этом. Чтобы выжить в одиночке и не сойти с ума во время ответных ударов Столпа, чтобы выдержать клятый шепот… Да… Тут нужно иметь характер особый.

— Мы все мыслим в той или иной степени рационально — начал я перечислять, загибая пальцы — Умеем планировать и выполнять поставленные задачи, наделены определенной ментальной стойкостью, обладаем здоровым эгоизмом. И при этом мы вполне коммуникабельны, умеем торговаться и договариваться. Мы предприимчивы в той или иной степени.

— Все это мы отметили в наших записях. Да там этих качеств целый список. Но мы подытожили тот список парой слов. И все сошлось.

— И эти слова?

— Дельные люди — коротко произнес Тон Тоныч и с силой затушил окурок о дно стеклянной помутневшей пепельницы — Люди дельные.

— Именно — подтвердил я, пристукнув кулаком по столешнице — Хорошо вы подытожили. Дельные люди! Они выхватывают из человеческой массы дельных людей. Взгляд у них так наметан, что наверняка видят сразу по какой-нибудь совокупности внешних признаков. Затем долгий или короткий разговор, внутренний вердикт и либо загонщик уходит, сочтя тебя непригодным, либо…

— Толчок в спину и ты внутри креста.

— Именно.

— Так к чему ты мне это пережевывал? Для меня жвачка и так знакомая — я ее уже полста лет жую вместе с остальными стариками. Мы люди дельные. Что с того? Тут нет причины злиться-то…

— Есть! — возразил я — Только я изначально ее не осознавал. Но причина у меня своеобразная. Не для каждого это станет поводом для злости.

— А для тебя?

— Для меня тут есть повод злиться — кивнул я.

— Поясни.

— Ну… тут не так просто… надо понимать последствия, понимать масштаб…

— Так ты разжуй.

Чуть помолчав, я не выдержал и протянул руку. Тон Тоныч щелкнул портсигаром, а затем и зажигалкой. Подкурив, я сделал затяжку, отхлебнул чуток еще горячего чая и заговорил:

— Я всегда в этой жизни уважал людей дельных.

— И умных…

— Нет! — отрезал я — Да к ним есть уважение, но оно совсем иного рода и не настолько глубокое. Для меня человек дельный — это та самая соль родной земли. Почему? Да потому что можно быть умником и бездельником одновременно. А вот сочетание человека дельного и бездельника попросту невозможно. Вся человеческая цивилизация сумела выжить и преуспеть в первую очередь только благодаря людям дельным, а не гениальным. И ведь в этом понятие дельных людей входит очень многое. Они деятельны и последовательны в своей деятельности. Они тоже боятся трудностей, но не пасуют перед ними и, образно говоря, каждый день выходят на каменистое поле с мотыгой в руке.

— Ну захвалил ты нас… и что?

— А то, что именно таких вот людей эти загонщики и забирают. Скольких они забрали из нашей страны за годы? Десятки тысяч? Больше?

— Ну… у нас людишек миллионы.

— Миллионы — согласился я.

— И дельных среди них немало.

— Немало — снова подтвердил я — Но это ведь не повод махнуть рукой и простить. Я вырос в умирающей деревне. В те годы, когда из деревень повально бежали все подряд — у кого были силы или у кого было куда. Преимущественно оставались только старики. Они помогали друг дружке выживать.

— Слышал о таком. Грустное дело.

— В нашей деревне был один мужик Гришка. Я тогда еще пацаном был. Но знал его хорошо — да его все знали. Он был единственным, кто занимался делами деревни. Разбирался с оборванными проводами электропитания, заставлял чистить зимой дороги от снега, помогал чинить заборы, не забывая при этом о собственном немаленьком хозяйстве. Он был человеком дельным. Мастеровитым. Всего один такой человек даже не на одну, а на две расположенные рядышком умирающие деревни — и он в одиночку тащил все это на себе. Всего один человек из тех, кто не просто сидит на заднице и ругает власти, погоду и бога, а что-то делает самостоятельно. А потом Гришка пропал. Исчез бесследно в один из ранних осенних дней. Машину его нашли позднее на дороге — старый уазик в полной исправности. А Гришка пропал. Его так и не отыскали — даже мертвого тела. Легенд о его исчезновении ходило немало, но главное — следующей же зимой вымерла половина дальней деревушки и треть нашей.

— Потому что Гришки больше не было?

— Да — согласился я, туша сигарету — Потому что Гришки больше не было. Пропал всего один дельный человек… и случилась локальная катастрофа с десятком смертей. До кого-то просто не доехала скорая, кто-то не смог заготовить дров, кто-то еще по какой-то причине… И я вот вчера задумался — а не сюда ли Гришка угодил тем ранним осенним деньком? Может подобрал по дороге какого-нибудь серенького улыбчивого грибника…

— Все может быть… Я понял твою мысль, Охотник. И я понял твою злость. Нельзя выбирать изюм из булки, да? Ешь целиком. А лучше вообще не трогай — булка то ведь не твоя, а чужая.

— Деловитые, стойкие и предприимчивые люди, как мы теперь обобщили все эти качества характера и души… они важны для любой страны — медленно произнес я — Они те самые, кто реализует на практике грандиозные замыслы кабинетных умников. Они те самые, кто воспитывает таких же как они сами детей, уча их крепко стоять на ногах и быть независимыми. Это целая прослойка нашего общества и из-за иноземных ублюдков она стала тоньше. А ведь эти исчезнувшие люди занимали какие-то места в обществе — возможно важные. И кто занял освободившееся место? Умеющий красиво врать, но ничего не смыслящий в реальности и не любящий впахивать улыбчивый паренек, начитавшийся книг о мотивации и продуктивности? Ну да… так мы далеко пойдем…

— Они далеко пойдут — поправил меня внимательно слушающий Тон Тоныч — Мы то теперь тут. Слушай, Охотник… а как вообще там люди живут? В целом…

— В целом? Да как в тетрисе, в то же время играя в фальшивые фермы и домострой.

— Чего-чего? Вот что ты этим хотел сказать? Про тетрис знаю — у нас даже есть такая портативная штука с экраном и игрой. Тетрис это где разные фигурки падают сверху и надо успевать их раскладывать как положено, чтобы тебя не завалило.

— Вот-вот — кивнул я — Так люди и живут в тетрисе под названием «жизнь», пытаясь в последний миг хоть как-то разгрести валящиеся на их головы проблемы. А чтобы успокоиться, в редкую свободную минутку строят не принадлежащие им цифровые замки, ходят на свидания с ненастоящими женщинами, поливают эфемерные цветы и собирают несуществующие урожаи на виртуальных фермах.