Три правила ангела - Катерина Снежинская
Моисей Львович вообще её, Ленку, Артисткой называл. Ещё она почти выиграла «Утреннюю звезду» в районе – это конкурс такой, где поют и пляшут. И ей грамоту дали, что второе место заняла, да и то лишь потому, что победительница по-английски пела, а Ленка до такого не додумалась, хотя у неё по английскому пятёрка была, вот второе и заняла.
Так что не прав дядя, пусть и твердит вечно: «Простота хуже воровства» и ещё вот это: «Ты удручающе глупа!» Да и пусть, может, и глупа. Только в уме ли счастье? Вот сам Михаил Сергеевич куда как умён, а жалко его. И не старый ещё, а едва ходит, да и совсем один остался, если, конечно, Ленку с её матерью не считать. Так что пусть ворчит, хоть душу отведёт.
– В программе «Здоровье» сегодня опять сказали ужасающую ересь, – сообщил тот самый вроде как несчастный дядя, о жалостливых мыслях племянницы ничего не подозревающий. – Будто есть какой-то полезный холестерин, только представь себе! Наукой давным-давно доказано, что ничего подобного не существует. Холестерин – это яд и…
Ленка машинально кивала, уписывая картошку, а котлет себе не положила – наказала за обжорство, но всё равно было вкусно и очень горячо. Оказывается, она продрогла и даже не заметила, а картошечка грела изнутри, так что тепло до самых заледеневших пяток растекалось. Да и вечер с реальностью примирял: есть вкусный ужин, а потом будет чай и ещё с получки припасённое на случай дядюшкиной обиды специальное печенье – в жестяной коробочке. Есть привычная недовольная воркотня Михал Сергеича – не молчит, значит, не смертельно провинилась племянница и ничего такого-эдакого выдумывать не придётся, и без вызова «неотложки» ночью дело обойдётся. И скоро можно будет забраться в кровать. Вернее, сначала посуду помыть, потом простирнуть бельишко – и спать. Точнее, не так: сначала посуду помыть, потом простирнуть бельишко, погладить брюки на завтра и спать – вот так будет вернее.
– Елена, ты не слышишь? – въедливый голос дяди ворвался в сытую полудрёму, заставил встряхнуться лошадью.
– Я слушаю, слушаю, – зачастила Ленка, – вот и нас Милена с кассы постоянно про этот холестерин…
– Ты и не слушаешь, и не слышишь, – деревянно постучал пальцем о край стола Михал Сергеич. А дверной звонок, будто заранее с дядей договорившись, залился дребезжащей трелью. – Не открывай, пока не узнаешь, кто явился и зачем.
Выдранная из блаженного покоя Ленка чуть было не ляпнула что-нибудь вроде: «А когда узнаю, что нас пришли убивать, открывать можно будет?» – но, слава богу, удержалась, просто побежала к двери, на ходу пытаясь вбить ноги в слетающие разношенные тапочки.
***
– Привет, – помахала ладошкой Светланка, соседка с седьмого этажа и ленкина почти закадычная подруга. Не такая, как Оксанка, оставшаяся дома, но всё же. – Твой хрыч спать ещё не лёг?
– Нет ещё.
– Пойдём, покурим? – Светланка лихо прокрутила по костяшкам пальцев тоненькую сигаретку, как фокусники монетку. И как так она умудрялась? Ведь сломаться должна сигарета-то! – Разговор есть. Серьёзный.
Лена, заглотив последний кусок огурца не жуя, как анаконда, опасливо обернулась, прислушалась. Старый чайник, только что поставленный на плиту, ещё даже посвистывать не начал, значит, минут шесть есть, закипал он долго. Зато на кухне забубнил маленький телевизор – дядюшка включил очередную передачу со строгими и жутко умными дядечками.
– Ну, пойдём. Только быстренько, ладно?
Ленка выскользнула в подъезд, не переобуваясь и дверь до конца не закрывая, чтобы услышать, если что. Благо далеко идти не нужно было, всего-то подняться на один пролёт, там, у щелястого, вечно сифонящего окна с упорно не желающей закрываться форточкой жильцы обустроили «курилку» – поставили жестяную банку из-под оливок.
– Рассказывай! – велела Светланка, устраиваясь на подоконнике и прикуривая свою тоненькую сигаретку.
Это у них называлось «покурить». То есть подруга, по словам Михал Сергеича, на самом деле травилась ядами и канцерогенами, а некурящая Ленка дымила пассивно, то есть стояла рядом, опёршись лопатками о ледяную шершавую стену, и рассказывала «про жизнь». Или Светланка рассказывала, тут как получалось. У неё всегда выходило интереснее, потому что она была фрилансером, а по дядюшкиному мнению тунеядкой, потому как трудовой книжки не имела и в пенсионный фонд ничего не отчисляла. Писала подруга на разные сайты в Интернете и ещё в настоящие журналы про то, как соблазнить шефа или, наоборот, не даться ему; устроить любимому незабываемый вечер при свечах и похудеть к праздникам за три дня.
Сама Светланка весила под девяносто живых кило, ничуть от этого не страдала, после развода, случившегося ещё три года назад, всех мужчин поголовно считала козлами и была глубоко убеждена, что «незабываемый вечер» – это когда удаётся сплавить сына Мишку с ночёвкой к матери, то есть в своё удовольствие валяться на диване, ужин не готовить и смотреть до опупения «Отчаянных домохозяек».
– Чего молчишь? – шикарно прищурилась над дымными прядками Светланка.
– А чего говорить? – вяло отозвалась Ленка, вдруг и разом уставшая так, что даже коленки помягчели.
– Ясно, укатали сивку крутые сявки, – решила подружка. – Ладно, тогда без прелюдий. Работа нужна?
– Да у меня вроде как есть…
– Ага, на рынке сопли морозить и фтюхивать наивным гражданам итальянские джинсы, пошитые в Шли Б Вы В Пень?
– Я давно уже не на рынке, а в магазине, – вяло отбилась Лена.
– Колоссальная разница, – с уважением протянула Светланка и помахала у подружки перед носом, разгоняя дым, о здоровье позаботилась, значит. – Теперь ты получаешь не три копейки, а целых пять? Ладно, слушай сюда, маза такая. Про ремонт в семьдесят пятой квартире слышала?
– А про него ещё кто-то не слышал?
– Вот и я о том же. Короче, в соседнем подъезде живёт некий Макс Петров, мой друган с детства, мы ещё в песочнице друг друга лопатками колотили и бабайки отбирали. Теперь-то он ба-альшим человеком стал, даже свою фирму заимел. «МастерОК», знаешь? – Ленка отрицательно помотала головой. – Правильно, потому что ты тёмная. Я тоже тёмная, понятия не имею, чем они там занимаются. Но не соль. Главное, что Макс решил от матушки отселиться. Говорила, что он вместе с матерью жил? Нет? Ну вот теперь сказала. В общем, подсуетился друган мой, семьдесят пятую купил, а родительнице прежнюю оставил. Умно,
