Драконья соседка, или (не) тихие провинциальные будни - Анна Калина
Кира и Зои развлекались с лестницей, съезжали по перилам то боком, то на животе, то на спине. А меня всё больше и больше поглощали пыль и паутина. Я собирала их на себя, стоило пару раз пройтись по дому. Дом становился чище, я — чумазее. Дина и корягу ещё дважды блокировали при попытке проникнуть в дом разными способами. То в окно, то в каминную трубу. Договорились, что коряга «поселится» во дворе под трухлявой грушей, пока Дин решает, зачем ему сей предмет.
Пока я мыла полы, Лиза двигала мебель. Нервировала пауков веником и пугала соседей своим зычным басом. К вечеру все вымотались и устали. Я проглотила бутерброд, даже не понимая, из чего его сделали. Дети тоже чуть ли не ползком отправились в спальни. Вскоре звуки в доме начали затихать. Мы желали друг другу сладких снов. Готовились ложиться спать, наводили порядок в своих «апартаментах».
— Была бы я магом, я бы так не страдала сейчас, — произнесла я в темноту своей комнаты.
Обращалась я к стопкам книг, которые громоздились у стены живописной кучей. А ещё два распотрошённых чемодана дружелюбно раззявили пасти, предлагая мне изьять их содержимое и утрамбовать в шкаф. Я начала с книг. В первую очередь отсортировала и убрала под кровать книги по анатомии и медицине. Не приведи небо их найдут дети!
Я с детства мечтала быть целителем зверей. Тренировалась, старалась, зубрила ночами умные книги. Но магический резерв так и не развился с годами. Как я ни пыхтела, но исцелять ментально я не сумела бы при всем желании. А стать врачевателем не дало происхождение. Верфокса не пустили бы в дом даже для спасения жизни любимой псинки, что говорить о людях? Пришлось остановиться на обучении простым и общедоступным наукам. После рождения Дина стало уже не до глупых детских фантазий.
Я достала папку с документами и положила её в ящик комода. Здесь были свидетельства о рождении близняшек и Дина. Документы о праве опекунства. Справки, чеки. Письма и договоры. Я уже и не надеялась вернуть себе брата, сколько порогов я обила, сколько инстанций обошла. Сначала я была слишком юной для опеки! Ха! Ха-ха! Я воспитывала Дина с пятнадцати лет, и уж кто-кто, а я знала лучше приютских нянек, как опекать его.
Потом придирались к доходу, к месту жительства. К тому, что я не замужем. К тому, что трое детей на одну меня — это обуза. Сразу вспомнились Зои и Кира в одинаковых приютских платьях, худые и бледные, с реденькими волосёнками, запущенные и грязные. Как они жадно хватали предложенный хлеб. Тогда они больше походили на обузу для государства, которому на них было плевать.
После удочерения девочки долгое время ходили за мной, держась за руки, и переспрашивали, не верну ли я их обратно. А Дин молчал. Молчал, сопел и говорил, что с ним всё нормально. Только спустя время мой брат снова начал улыбаться. За эту улыбку я готова была рвать глотки. Добиваться, требовать, рисковать! Сунула документы в комод и зло захлопнула ящик.
Прошлась по комнате, проводя пальцами по старым обоям, вышла на балкон. Осторожно потрогала ногой пол. Не обваливается. Чудно. Солнечный диск катился за горизонт и проваливался в туманную вечернюю дымку. И гас. В распахнутое окно совала свои ветки старая груша. Я осторожно погладила древесную ветку и улыбнулась. Втянула носом сладковатый запах весны, терпкую горчинку ароматов древесной коры и сосновых шишек. Пейзаж затягивало туманом, свет всё гас и гас. На фоне неба, далеко на холме, виднелся шпиль замка. Скорее всего, там и жил нэйр местных земель. Точнее, он там не жил (аристократы редко жили в такой глуши), но землями здешними владел точно кто-то из высших.
Я достала карту местности. Изучила ту тропу, которой пойду гулять. Осталось подождать ещё совсем немного, и на мир опустится ночь. В темноте я не гуляла целую вечность. Звёздочка за звёздочкой зажигались в небе и вот уже моргали в черноте облаков, будто алмазная пыль на бархате. Горела керосиновая лампа, высвечивая карту на столе, перо и чернильницу, стопку старых писем, перевязанных ленточкой.
Огонь бросал рыжие пятна на пожелтевшее фото, где навсегда замерли те, чью утрату я так и не смогла принять. Мама улыбалась и обнимала одной рукой за плечи меня, а вторую ладонь положила отцу на плечо. Отец чинно восседал на стуле, положив одну руку на колено. Дин тогда даже не был в планах у родителей. А за нашими спинами виднелся простенький пейзаж. Горы и озеро, нарисованные красками на холсте… Карточка да коробка с безделушками — всё, что осталось от близких людей.
— Я справлюсь, — шепнула я в темноту и поцеловала фотоснимок, — стая так просто не гибнет.
Потом оделась в простое платье и вышла из комнаты. Сноп лунного света светил в окно как фонарь, высвечивал шершавые половицы и пятна от картин на стенах. Уютно поскрипывал паркет под ногами и пахло влажным деревом. После уборки дом будто ожил, встряхнулся и повеселел. Окно в коридоре я тоже приоткрыла, пуская в дом свежий воздух и первых комаров.
Дети уже спали. Я осторожно заглянула к Дину в комнату. Там будто хлопушка взорвалась, только вместо конфетти из неё раскидало вещи и игрушки. Сумки валялись на полу, какой-то хлам кучей свален в углу. Подошла и погладила брата по голове. Убрала с глаз непослушную чёлку. Поцеловала в щёку. Дин что-то невнятно пробубнил и повернулся на бок. На подоконнике в клетке дремал Лютик. Птица сонно глянула на меня и снова закрыла глаза.
В комнате близняшек царил идеальный порядок. Платьица уже были заготовлены на завтра и висели на спинках стульев. Чемоданы убраны к стене, туфли там же выстроены в ряд. Остальные платья были развешаны в шкафу. Девочки очень любили наряжаться, и тот скромный гардероб, что я им купила, считали просто шикарным. Мылышки и сейчас держались за руки, хоть и спали на разных кроватях. Их разделяла узкая тумбочка, так что даже во сне сестрёнки были вместе. Что ж, детские травмы не сразу отпускают.
Лизу было слышно даже на