Олег Северюхин - Личный поверенный товарища Дзержинского. Книга 2. Враги

– Хорошо, Александра Васильевна, – сказал я, – обязательно постараюсь помочь, если у меня получится. А какая у неё фамилия?

– Антонова она, по моей фамилии, Антонова, – повторяла женщина, получив какую-то частичку уверенности в моей помощи.

Я шёл и думал о том, что не спросил её адрес. Если что, то Миронов поможет найти её, потому что именно к нему я буду обращаться по поводу дочери Борисова.

Через день, ранним утром в редакционной статье газеты «Правда» товарищ Сталин отвечал на вопросы корреспондента и в конце отметил, что он лично гарантирует порядочность советских органов безопасности. То, что он гарантирует, не гарантирует меня от того, что я в полной безопасности на территории СССР. Почему-то в Германии я чувствовал себя в большей безопасности.

В десять часов я позвонил по телефону дежурного НКВД.

– Полковника Миронова, пожалуйста, – спросил я.

– Миронов слушает, – похоже, что полковник сидел в дежурке и ждал звонка.

– Завтра в десять часов в Сокольническом парке около фигуры девушки с веслом на центральной аллее. Меня вы знаете в лицо. Я подойду к вам в том случае, если буду уверен в отсутствии за вами наблюдения, – изложил я условия встречи.

– Хорошо, – сказал Миронов и положил трубку.

По голосу чувствовалось, что это говорит тот Миронов, которого я его знал. Мне кажется, что после смены наркомов сменились и заместители и, вероятно, сменился и тот человек, который покровительствовал Миронову и санкционировал установление контакта со мной.

В посольстве я предупредил сотрудника гестапо, что у меня завтра состоится важная встреча, и что если я не вернусь к девяти часам вечера, то меня нужно будет искать в НКВД и задействовать дипломатические каналы, если руководство сочтёт это нужным.

До вечера я делал необходимые приготовления для встречи. Закупал продукты, напитки, готовил импровизированный стол в том месте, которое знал только я.

Глава 36

В парк я прибыл заранее. Приехал на арендованной «эмке». Договорился с водителем одного технического начальника, заплатил «деньгу» и подкатил к парку за пятнадцать минут до встречи. В начале дня в парке всегда пустынно и каждый человек выглядит как ворона на белом снегу.

Миронова я увидел сразу. Подошёл, поздоровался, взял его под руку и повёл в сторону машины. Перемещений каких-либо людей не заметил. Сели в машину, поехали в центр города. Не совсем в центр, но остановились на набережной у одного из путепроводов через Москва-реку. Машина ушла, а мы с Мироновым пошли вдоль набережной, внимательно вглядываясь во всех встречных нам людей и поглядывая назад во время прикуривания. Все спокойно.

– Ну, и намудрили вы, Дон Николаевич, – улыбнулся Миронов. – Можно сразу было встретиться здесь. Вот и здание НКВД не так далеко.

– Это ещё не всё, товарищ Мирон, – сказал я на подходе к огромной каменной опоре путепровода, – быстренько за мной по лестнице.

Мы поднялись по лестнице на пешеходную часть и остановились у железной дверцы опорной башни моста. Дверца была закрыта на огромный замок. Я отодвинул замок в сторону, вставил ключи и открыл внутренний замок. Висячий замок был для солидности. Мы вошли внутрь, и я закрыл дверь на засов.

Это место мне показал Борисов. Они ещё кадетами устраивали пирушки в технической комнате опорной башни. Я бы сам никогда не догадался, что опора внутри полая и там есть уютное помещение, а ключ у смотрителя Никанорыча.

Осмотревшись в маленькие оконца, и не видя суеты людей, потерявших объектов наблюдения, я пригласил Миронова к импровизированному столу.

– За встречу, – я налил по рюмке армянского коньяка. Или коньяку? Для коньяка и так, и так правильно. Мы выпили, закусив бутербродом с чёрной икрой.

– Хорошо прошла, – удовлетворённо сказал я, – как у вас дела, товарищ полковник?

– Николай Васильевич, с вашего позволения, – сказал Миронов, налегая на закуски. – Вы прямо мой ангел-хранитель. Взялись неизвестно откуда и исчезнете в неизвестно куда. Меня из тюрьмы вытащили, а я про вас ни слова не сказал, хотя мы с вами виделись во время работы над соглашением о сотрудничестве, да и вы не горели желанием встретиться со мной.

– Вот именно, – согласился я с его словами, – немецкие коммунисты буквально дезорганизованы сотрудничеством СССР с Германией. Запад заметался, понимая, что отталкиванием от себя советского государства он теряет возможного союзника в противостоянии фашизму. Но основное противостояние будет между двумя идеологиями – национал-социализмом и коммунизмом. И та, и другая идеологии предполагают завоевание мирового господства, но господином может быть только один. И всё-таки национал социализм ближе к идеологии капитализма, поэтому и Гитлер стал приближаться к границам СССР. С мирными намерениями никогда не приближаются к границам союзника.

– Да пока не видно, чтобы Германия приближалась к нашим границам, – сказал Миронов.

– Поверьте мне, что примерно через месяц что-то будет на границах Польши и Германии, – сказал я. – Будет что-то страшное. Я пока не могу сказать что, но возможны дальнейшие дипломатические контакты Германии и СССР по наказанию строптивого соседа – Польши. Только вот будет ли верить ваше руководство тому, что буду сообщать я? Система передачи информации по радио работает хорошо, а вот для канала обратной связи нужен будет преданный человек, который кровно связан с теми, кому я доверяю полностью.

– У вас уже и кандидатура есть? – удивился Миронов.

– Конечно, есть, – не преминул я подпустить ему шпильку, – Антонова Александра Александровна, комсомолка, дочь полковника Борисова, заключённая в Лефортово и её мать, Антонова Александра Васильевна, жена полковника Борисова.

– Добро, я доложу ваше мнение, – сказал Миронов. – А как ваша решимость по поводу выполнения основной задачи – ликвидации фюрера по сигналу?

– Как мне известно, – сказал я, – это практически невозможно. Второе, от этой акции будет больше вреда, чем пользы в любом случае. Главное, знать о намерениях, а лидеров должен судить суд и выносить им приговор, иначе мы просто сделаем ещё одного мученика, которому все будут поклоняться и давать клятву верности и мести.

– Вам, конечно, легко так говорить, – сказал Миронов, – а мне придётся говорить, что вы полны решимости…

– Что-то, Николай Васильевич, вы разговариваете со мной как со своим сотрудником, – сказал я, – а я ни на какие дела не подписывался и на службе у вас не состою…

– А это мы мигом, – сказал Миронов, – аттестуем на первое офицерское звание, денежное, вещевое довольствие, продпаёк…