Кныш и пиво - Анна Михайловна Пейчева
Глава 18
2 января
Система деликатного пробуждения сработала, как всегда, в 6.00.
Лиза еле-еле разлепила каменные веки. На соседней подушке пушистой морской звездой раскинулся Пуся.
— Чувствую себя так, словно меня пыльным мешком по голове огрели, — хрипло пожаловалась она Пусе. — Проспать семнадцать часов подряд! И как ты, Пусятина, живешь в таком режиме? У меня всё затекло и к тому же я, кажется, поглупела процентов на восемьдесят.
Пуся насмешливо засопел и повернулся на другой бок, демонстрируя, что истинные мастера сонного спорта могут продержаться на подушечном ринге гораздо дольше, чем какие-то жалкие семнадцать часов.
Лиза, кряхтя и охая, как древняя старуха, поднялась с кровати и некоторое время пыталась сообразить, в какой последовательности нужно переставлять ноги. Все-таки Система деликатного пробуждения уж слишком деликатничала со своим владельцем. Лучше бы окатывала владельца ведром холодной воды. Дураки какие разработчики, одна я умная, похвалила себя Лиза и пошла открывать окно в надежде, что бодрящий январский ветер вернет ее к жизни.
Честно признаться, ей весьма приглянулся секрет Ангела-Клеопатры.
Распахивая створку, Лиза вспомнила давешнего «Аиста», ошарашенные лица коллег, беззащитного кныша… Нет, никогда она не полюбит технику и всё, что с ней связано. Разве можно привыкнуть к бездушным механическим птицам, заполонившим местное небо? За последние три недели она соскучилась по обыкновенным городским голубям. А теперь видит сизарей разве что по каналу «Мяу»…
На подоконник сел голубь.
— Ой, — сказала Лиза, невольно отпрянув в сторону кровати.
Пуся дернулся, увидел голубя, резко вскочил на все четыре лапы — и мгновенно спрятался под кровать. Очевидно, он предпочитал наблюдать за птицами дистанционно, по телевизору. А то клюнут еще, чего доброго. Обидят маленького миленького котика.
Лиза осторожно подошла поближе. Кажется, пернатый гость не был голограммой наподобие двуглавого имперского орла из Перстня. Голубь был настоящим, взъерошенным — и мокрым?
Сизарь, в отличие от Пуськи, вел себя спокойно. Ворковал ненавязчиво, посматривал на Лиза круглым глазом, переступал лапками по подоконнику. Он явно хотел что-то сказать.
— Откуда ты прилетел, дружочек? Заблудился? — спросила Лиза — и вдруг заметила, что к правой лапке птицы примотана бумажка. — А это что у тебя такое?
Она обхватила голубя за мокрое туловище и торопливо развязала веревку, на которой держалась бумаженция. Веревка показалась ей смутно знакомой — обыкновенная полиэтиленовая хозяйственная веревка, расползающаяся на белые волокна, — но Лизе некогда было об этом думать, потому что она раскрыла записку:
«Эх, Лиза… Нашёл я у тебя в тумбочке ту брошюру про остров. Ясно теперь, куда ты пропала. Бросила меня с кредитами и фиалками. Ну, спасибо. На декабрьский взнос ушла вся мамина пенсия целиком. Угадай, что теперь моя мамуля про тебя думает. Никогда ты ей не нравилась, но сейчас она совсем в тебе разочаровалась. Наша соседка Яна ей гораздо симпатичнее. Они прямо спелись, целыми днями пьют с Яной чай на общей кухне и твоё предательство обсуждают.
Фиалки твои на подоконнике все завяли, я их выкинул. Я не садовод, а изобретатель, и ты это знаешь.
Кот твой не вернулся. Но я по нему, честно, не скучаю. Думаю, и ты тоже, раз так легко его бросила и умотала на свой остров. Никто мне теперь не мешает сидеть в клетчатом кресле и думать над своим изобретением.
Звонили с твоей работы. Я пока сказал, что ты заболела. Надо будет достать где-нибудь больничный, когда вернешься. Мы же не хотим потерять твою зарплату.
Лиза, я тебе скажу как есть: мамуля очень настаивает на том, чтобы я разорвал с тобой помолвку. Яна ей видится более перспективной невесткой. Мама говорит, у тебя работа неинтересная, а Яночка работает ассистентом секретаря в отделе "Газпрома". "Будущее за нефтяными компаниями, сынок, а не за какими-то питомцами, от которых одна грязь", — твердит мне мама. Еще она постоянно повторяет, что Яна ласковая и приветливая, а ты колючка. Мне-то всегда именно это в тебе и нравилось, но твой последний поступок показал, что мама была права. Разве можно жениться на такой непредсказуемой женщине!
Однако мамочка считает, что она воспитала меня порядочным человеком и настоящим мужчиной. Поэтому давай договоримся так: я тебе даю срок в 24 часа. Если ты не вернешься домой к 12.00 2 января, будем считать, что между нами всё кончено.
Раз уж ты остаешься жить на острове, я получаю моральное право оформить на себя твою комнату. Хорошо хоть, ты мне гендоверенность дала, когда деда не стало! А то бы я сейчас тут попрыгал. Если Яна согласится заключить со мной брак (а мама уверена, что она согласится), то у нас будет уже две комнаты в центре Петербурга. Вторую комнату оборудую себе под голубятню — мой инновационный почтовый проект перешел на стадию практической реализации. Дело сразу пошло как по маслу, когда твой кот перестал меня отвлекать.
Посылаю к тебе своего первого обученного голубя. Насколько я понял, на твоём острове нет никаких средств связи, поэтому ты и телефон не взяла. А птице Интернет не нужен, она летит без навигатора. В этом-то и есть моя инновация. Всё новое — хорошо забытое старое.
Мамуля просила тебе передать, что она бы на твоём месте поторопилась бы вернуться. Найти мужа в твоём возрасте уже невозможно. Она-то знает, она у меня мудрая. Еще она просила тебе написать, что ты глупенькая дурочка, но я сказал, что это уже лишнее.
С любовью (до 12.00 2 января.), Игорь».
Тут Лиза поняла, почему веревка показалась ей знакомой. Это была веревка из ее родного мира. А точнее — из ящика ее собственного кухонного стола. Стола, на котором она приготовила сотни мясных обедов Игорю и его маме.
Продолжение приключений Лизы — в романе «Голубь и морс» (серия «Уютная империя», цикл «Ищейки Российской империи», книга 6).
