Транквиландия или Горячий Тур по Колумбии (СИ) - Романов Леон

Отсчитав для верности три секунды, я последовал за ним. Рамирес обнаружился сразу же. Он склонился над какой-то ямой, видимо прятал труп мотоциклиста. Понимая, что теперь этот одноглазый громила — единственная моя зацепка, я выставил вперёд «Tec-9» и громко произнёс по-испански:

— Рамирес! Брось оружие и повернись!

Рамирес застыл всего на полсекунды, а потом резко повернул голову.

— Да, да, гринго, это я! — продолжал я, — Волыну на пол, руки на голову!

Рамирес встал и медленно повернулся, при этом не бросив свой дорогой дробовик. SPAS-12 начал поворачиваться в мою сторону.

— Ты оглох?

Дуло дробовика повернулось в мою сторону, и тут я спустил курок. Вспышка длинной очереди пронзила полумрак помещения, где мы находились, а пули нашли свою плоть, плотной кучей вонзившись в грудь Рамиреса. Я опустошил магазин «Tec-9» в Рамиреса, и тот упал в яму к мотоциклисту.

— Твою мать! — выругался я на своём родном языке, — Мать твою!

Сжимая в руке ставший уже бесполезным пистолет-пулемёт, я осторожно приблизился к могиле. Одноглазый солдат лежал на куче костей: вероятно сюда наркокартель прятал трупы неугодных им людей. Очевидно, что я только что исключил возможность Рамиресу что-либо мне рассказать.

— Проклятье! — я присел перед ямой, проклиная себя за свой необдуманный поступок. Следовало проверить карманы Рамиреса и убитого им мотоциклиста, но вдруг я заметил, что Рамирес смотрит прямо на меня.

— Что за….

В грудь с размаху ударила подошва армейского ботинка, и я отлетел от ямы, а пистолет-пулемёт отлетел в старую кучу пыли. Я с ужасом наблюдал, как одноглазый здоровяк медленно поднимается из братской могилы, подобно киборгу-убийце из старых фильмов. Я стал отползать от него, пытаясь нащупать рукоять своего пистолета за спиной. Рамирес неожиданно резво подошёл ко мне и огромными своими ручищами сгрёб меня в охапку, поставив на ноги. Единственный глаз отливал сталью и ненавистью, смотря на меня. Я сделал попытку высвободиться, но он лишь криво ухмыльнулся и заехал своим тяжёлым черепом мне по лицу. Раздался неприятный хруст, и я почувствовал, как из моего носа струится свежая кровь. Стальные пальцы сомкнулись на моей шее, и я почувствовал, что задыхаюсь. Я видел бесстрастное выражение лица Рамиреса, продолжающего давить мне на горло и понимал, что мне бесповоротный конец, однако в этот момент правая рука всё-таки нащупала рукоять «Кольта 1911». Я резво приставил пистолет к подбородку противника и нажал на спуск. Стальная хватка ослабла, и я рухнул вместе с Рамиресом, жадно глотая свежий воздух. Оттолкнув его тяжёлое тело, я прислонился к стене, пытаясь восстановиться. Кровь обильно текла по моему лицу, вот только я не знал: моя ли это кровь или из выбитой моим выстрелом челюсти Рамиреса, да и не было сейчас до этого дела. Я с наслаждением дышал полной грудью, то и дело поглядывая на распростёртое передо мной тело Рамиреса. Внезапно я увидел, что его пальцы на правой руке сжались в здоровый кулачище. Одноглазый приподнялся на локтях и глянул на меня. Лицо его было перекошено от моего выстрела, однако выражало полную уверенность в своей победе и в желании меня прикончить.

— Чёрт побери, сдохнешь ли ты когда-нибудь или нет? — заорал я, открыв огонь из пистолета. 45 калибр входил в его здоровенную фигуру, оставляя влажные кровавые раны на теле, однако сам Рамирес лишь только поднялся, а в его руке блеснуло отточенное лезвие ножа «Полковник Боуи». Затворная рама отошла назад: последний магазин «Кольта» опустел. Я чудом увернулся от двух страшных выпадов ножа в мою сторону и поставил противнику подножку. Несмотря на разницу в весовых категориях, Рамирес послушно рухнул на землю, а я же, заметив на разгрузке этого терминатора гранату М61, выдернул кольцо и бросился бежать. Рамирес пытался остановить меня, но я, едва увернувшись, бросился к выходу из бара. Оглушительный взрыв раздался позади меня, и я упал на старый дощатый пол, ощутив всем телом, как затряслись от взрыва стены. Несколько секунд я валялся в старой древесной пыли, приходя в себя, но затем оглянулся. Проход в комнату, где мы сражались с Рамиресом, был завален рухнувшим потолком. Полки позади барной стойки превратились в груду обломков, и заброшенный бар приобрёл ещё более первобытный вид.

— Уж это тебя точно прикончило, сволочь! — еле выдохнул я и встал.

Сильно саднил разбитый нос, ныло тело, как будто я провёл 30 раундов спарринга против Кинг-Конга, но я был жив, и это было главное. Все эти мысли о Транквиландии и людей, которые могли бы привести меня к разгадке этой истории, ушли на второй план. Как и мысли о том, что за мутантом был этот Рамирес? Ведь я всадил в него десяток пуль, а одну вообще в голову всадил — а этот громила продолжал пытаться свернуть мне шею, и даже никак не показывал, что ему больно. В общем, реальный терминатор.

На секунду я всё же предположил кое-что. А что, если это результат действия того самого наркотика, о котором говорил Дикий Билл? Что, если на Рамиресе, как и на многих других, ставили опыты на стойкости людей к ранениям, вводя этот самый наркотик? Увы, теперь мне самому придётся искать ответы, так как последняя зацепка была завалена потолком в соседней комнате. А, впрочем, есть ещё одна. Перед тем, как испустить дух, Нельсон сказал что-то о человеке, по имени Перес. Интересно, знает ли что-нибудь он о Транквиландии?

Между тем, теперь в моей голове стали проявляться и прочие рядовые мысли. Ведь от Фантазмы до поместья Эль Гатто путь был немаленький, а топлива в мотоцикле на это путешествие явно не хватит. Предаваясь этими мыслями, я, ковыляя, выбрался на порог бара, и тут меня взяли в классическую «коробочку».

— Попался, гринго! — я резко упал на колени, мне заломили руки, а потом на них защёлкнулись наручники.

— Эй, вы кто? — пробурчал я, но какой-то ублюдок ударил меня под дых, забрал у меня из-за пазухи «Кольт» и мой нож, а на голову мне одели вонючий платяной мешок и потащили к машине. Меня бросили в багажник, глухо захлопнулась дверь и наступила полная тишина.

Спасение заложников

Прошло уже много времени, прежде чем с меня сняли мешок. Я находился в практически пустой комнате, справа было окно, из которого виднелась вечерняя улица, а над крышами домов светились лучи заходящего солнца. Значит, меня вновь вернули в город. Пошевелив руками, я понял, что всё ещё в наручниках. Комната была пустой, если не считать покосившейся древней тумбочки, на которой в неровном порядке стояли пустые пивные бутылки

— Не вздумай орать, гринго! — раздался над моим ухом зычный голос, — Попытаешься позвать на помощь — язык отрежу!

— Он не позовёт! — передо мной возник тот, кого я меньше всего хотел сейчас увидеть. Шеф Санчез пустил мне в лицо кольцо дыма из своей сигары и усмехнулся, — Ну что, месье Десперо, вижу, что вам понравилось в нашей стране. Много ли денег осталось заработать до билета?

— Ещё пару-тройку миллионов, — вяло пошутил я.

Санчез стоял передо мной в окружении пары ребят весьма мрачного вида, мало похожих на легавых. Скорее всего, это был какой-то наёмный персонал.

— Это вы так ему нос расквасили? — спросил Санчез у крайнего справа, но тот пожал плечами:

— Он такой уже был, когда мы его приняли.

— Ну тогда ладно, поверю. Шпана, вы свободны, — кивнул Санчез, и бандиты, ухмыляясь, удалились в дальнее помещение, — А с тобой, лягушатник, мы ещё потолкуем! Ты, похоже, снова в полной жопе, гринго!

— С чего бы вдруг?

— С чего бы? — хохотнул Санчез, приблизив ко мне своё потное лицо, а изо рта его знатно смердело, — Скажешь, ничего тебе не известно о сегодняшнем налёте на рынок и убийстве местного журналиста?

— Нет, — покачал я головой, понимая, что Санчезу сейчас необходимо выбить из меня информацию, чтобы иметь против меня лишний козырь, но я буду молчать, как партизан. Перебьётся, ублюдок!