Линн Шоулз - Заговор Грааля

Коттен застонала, прижала подушку к груди и зевнула. Полежала еще минут десять; в голове крутились воспоминания об Ираке, детских глазах, глазах Джона, свечах, отражающихся в глазах старухи.

— Забудь, — сказала она себе, поворачиваясь на бок. Попыталась заснуть, но не смогла и в конце концов поднялась.

Вытащив органайзер из сумки, она полистала странички с телефонами, взяла трубку и набрала номер. Через три звонка ей ответили.

— Бюро расследований Руби.

— Привет, дядя Гас.

— Ну и ну, — произнес Гас Руби. — Удивительно — моя любимая племянница все еще разговаривает с нами, презренными батраками, после болтовни с Папой и прочего.

— Во-первых, дядя Гас, я с Папой не болтала — он занимался своими папскими делами. А во-вторых, никогда не думала, что ты презренный батрак. Ты один из самых высокочтимых батраков, которых я знаю.

— Ну, ты меня успокоила.

— Слушай, почему ты отвечаешь на звонки словами «Бюро расследований Руби»?

— Я отказался от этих никчемных секретарш-телефонисток, и по выходным все мои звонки переключаются на эту линию. У меня в конце недели много работы — благодаря пятничным и субботним развлечениям. Ну, рассказывай, каково это, когда тебя знает вся страна?

— Вот увижу свою фотографию на обложке «Нэшнл Инкуайер», рядом с историей о «Спелом ребенке, воспитанном червями», тогда поверю, что я этого достигла.

В трубке раздался довольный смех Гаса:

— У тебя прекрасное чувство юмора, девочка.

Они помолчали, затем Коттен произнесла:

— Я знаю, ты сейчас очень занят, но мне нужна твоя помощь, если найдешь минутку.

— Что такое?

— Ты когда-нибудь слышал о Роберте Уингейте?

— Видел рекламу в передаче «60 минут» и еще в каких-то журналах. Новый кандидат, что ли?

— Я уверена, что ты о нем еще услышишь. Об Уингейте ничего не известно — только то, что он богатый предприниматель, который решил заняться политикой. В один прекрасный день он взял и появился. Мы, как и все остальные, собираемся делать о нем репортаж. Но мне нужны приятные мелочи, которые ты всегда где-то находишь. Можешь узнать подробнее про его финансы, бизнес, общественное положение, предприятия? Или даже последить за ним, посмотреть, чем он дышит. У тебя есть кто-то свободный? Канал оплатит все расходы, как обычно.

— Где этот Уингейт?

— Сейчас он в Майами, это его родной город. Я тоже здесь.

— В Майами? А у нас снег валит. Черт, я приеду и сам все сделаю, лишь бы сбежать из этой морозилки. Ты сколько собираешься там быть?

— До конца недели.

— Опять остановилась у своей подружки?

— Да, у Ванессы.

— Господи, эта женщина такая горячая, просто динамит.

— Дядя Гас, разве я тебе не говорила, что Ванесса лесбиянка?

— Девочка, в твоем возрасте я был сексуальным тиранозавром. Мог бы ее в момент уложить.

— Может, тебе напомнить, что случилось с динозаврами?

Трубку снова сотряс раскатистый смех Гаса Руби:

— Ладно, скажи ей, что я еду, пусть готовится.

— Я ее предупрежу. Отсмеявшись, Гас добавил:

— Что ж, начинаю копаться в делишках этого Уингейта. Давай встретимся ближе к концу недели. К тому времени у меня должно кое-что появиться. Я позвоню.

— Здорово. Я тебя люблю. Увидимся… Ой, подожди, еще не все.

Коттен потянулась за своей блестящей сумочкой и достала визитку.

В пляжной сумке заверещал сотовый. Коттен лежала в бикини на брльшом полотенце, греясь под солнцем Южной Флориды. Она отложила дамский роман и достала мобильник.

— Алло.

— Привет, я из Вашингтона. — Голос Торнтона звучал приглушенно, словно он был не один и не хотел, чтобы кто-то слышал его разговор. — Когда ты возвращаешься?

— Никогда.

— Коттен, нам надо поговорить.

— Мы уже говорим.

— Я мог бы сесть на самолет и вечером прилететь в Майами.

— Нет.

— Почему нет?

— По той же причине, которую я называла уже сто раз. Торнтон, если ты только за этим звонишь, мне некогда.

— Что у тебя за срочные дела?

— Пытаюсь понять, как можно остановить рассвет.

— Что?

— Долгая история. — Она глубоко вздохнула. — Мне правда надо идти. Передай привет Шерил.

— Не вешай трубку. Подожди. Ладно, теперь только о делах.

Коттен убрала палец с кнопки отбоя.

— Давай, — наконец произнесла она. Она профессионал, и сумеет говорить только о делах. В любом случае, надо обсудить этого Уингейта с Торнтоном. У него нюх на новости.

— Тед сказал мне, ты была на ужине у Уингейта. Как все прошло?

— Интересно. Это скользкий и ужасно богатый тип. Он снял один из самых дорогих особняков в Майами, и все было первоклассно.

— Что он говорил?

— Распинался о семейных ценностях, защите детей, высокой морали — обычный треп.

— И все?

— Я попросила его об интервью, но еще не договаривалась.

— Значит, съездила впустую?

— Я сюда поехала не из-за Уингейта, Торнтон, а отдыхать. — Она прижала трубку к другому уху. — Есть кое-что еще. Прямо перед выступлением он ходил на тайную встречу с каким-то человеком, не из гостей. По-моему, это был просто курьер с сообщением. Идеальный кандидат вышел из себя. Он очень разозлился, махал руками, швырнул в курьера визитку.

— Знаешь, кто это был?

— Нет, но мне удалось подобрать визитку, когда они ушли. На ней только имя, и нацарапано два слова: «Немедленно перезвоните».

— Что за имя?

— Бен Гирхарт.

КРЭНАОН-ПАРК

Над морем и пальмами разносился рэп Эминема. У бетонного столика для пикников, потягивая напитки из жестяных банок и кивая в такт музыке, сидели два подростка.

Гас Руби посмотрел на них и поднял бинокль. Не доросли еще пиво пить, подумал он. Наверняка школу прогуливают. Он наблюдал из-за кокосовых пальм сквозь ветровое стекло взятого напрокат «форда гранд-маркиз». На стоянке в Крэндон-Парке на острове Ки-Бискейн стояло около дюжины машин; в четырех милях позади, за дамбой Рикенбейкер, раскинулся Майами. Океан находился в нескольких сотнях ярдов, неутихающий ветер приносил звуки прибоя и музыки.

Из-за влажности Руби сильно потел. Уже скучая по холоду Нью-Йорка, он вытер лоб бумажной салфеткой, оторванной от рулона, который лежал на сиденье рядом с ним. Руби снова вспомнил, почему так и не переехал в Южную Флориду — его крупное тело не переносило такой влажности даже в январе. Летом будет просто невозможно.

Руби закрепил портативную видеокамеру на приборной доске, и время от времени посматривал на маленький экран, установленный на полу возле пассажирского сиденья. Снимал он уже минут пятнадцать — Роберт Уингейт в низко надвинутой бейсболке, темных очках и ветровке с поднятым воротником сидел в одиночестве у стола для пикников в двадцати ярдах от тентов. На столе лежал черный портфель. Уингейт смотрел на бирюзовые воды Атлантики.