Светлана Чехонадская - Саваоф

— Нашему отделу только этого не хватало, — сказала я.

— Эти случаи могут быть связаны между собой! Человек влезает в систему корпорации, что строго запрещено! Почему бы ему не красть деньги, если он ворует важные документы?

Инна прекрасно знает: это разные вещи. В систему из дома лазят все сотрудники кроме нее, но и она-то этого не делает только потому, что не умеет. Она сама вчера оставила Горику свой код — чтобы он исправил отчет. Доказать, что это Горик его уничтожил, практически невозможно, он ведь ничего не взламывал.

— Вызывайте кого хотите! — рассердилась я. — Только меня не впутывайте! Сильно удивлюсь, если Горик признается... Горик, это ты сделал?

— Что сделал? — нежно спросил он.

— Вот видите. Почему вы, Инна, решили, что это он?

— Кто же еще, по-вашему? Я вчера дала ему код... Обиделся! Ха-ха. Только дурак мог вообразить, что я и правда готова заплатить тридцать тысяч за полчаса работы!

— Вы и не собирались платить?

— Я похожа на сумасшедшую?

— Я так поняла, что вы говорили серьезно.

— Необъяснимая наивность! Может, вы тоже колетесь?

Борис молча покачал головой.

— Инна, вы сделали отчет? — спросила я. — Вы вчера должны были закончить отчет. Где он?

— У меня его украли. Кто-то пролез в мой компьютер и все стер.

— Инна, вы уволены, — с удовольствием сказала я. Рожа у нее вытянулась.

— Вот как! И за что же?

— За профессиональное несоответствие. Вы тащите назад весь отдел. Мы должны были сдать отчет еще вчера.

— Отчет у меня украли.

— Коды были взломаны? Нет? Вызывайте службу охраны! Пока факт кражи не будет доказан, вы не приступите к исполнению своих обязанностей.

— Обеденный перерыв! — вдруг сказала она, поглядев на часы. — Пойду поплаваю.

Это она решила дать мне тайм-аут. Инна не знает, что неприятности, связанные с попыткой ее уволить (а они, конечно, будут), не имеют для меня никакого значения. Я бы с удовольствием пережила десять таких скандалов, уж больно они мелкие по сравнению с теми, что меня ожидают. Увидеть вытянувшуюся Иннину рожу — это моя последняя сигарета перед виселицей.

— Вас к телефону, — сказала секретарша. — По личному номеру. Соединять?

По личному. Значит, не следователь.

— Это я, — сказала Марианна. Голос у нее был странный: растерянный и смущенный. — Тут такая история... Я думаю, что тебя подвела.

Еще одна! Они думают, что меня подвели. Они не знают, что такое «подвели».

— Только что к нам домой приходил следователь. Такой приятный очень, даже красивый. Я подумала, это из-за Елены. Все-таки это я ее нашла... Стала ему все снова рассказывать, он расспрашивал про их семью, потом про их неприятности. Ну, думаю, он все знает, а мне чего скрывать тогда? Да, говорю, я все знаю. И давно? — спрашивает. Вот, говорю, как проверка началась, так я и поняла. Они жили широко... Тут Спинозой быть не надо, чтобы догадаться. Он говорит: «Да, да. И проверка, наверное, Татарского сильно расстроила? Он знал, что вы знаете?» — «Нет, — говорю, — мы скрывали»... Так вот поговорили вокруг да около. Потом он про тебя спросил, но тоже все такое общее, как бы ни о чем. — Марианна говорила тоже «вокруг да около», все не могла приступить к главному, но я-то его уже знала, меня ее запинки даже не раздражали. — Когда он уже уходил, пришел Микис. Ну, этот друг представился, показал документы, Микис-то дотошный, все проверяет... Я говорю: а что-нибудь новое про Елену известно? Вот тут Микис и влез. Говорит мне: при чем здесь Елена? Это ведь экономическая полиция, ты не видишь? «Ну да, — говорит этот парень и улыбается. Зубы такие красивые... — Спасибо за помощь. До свидания». Он ушел, а Микис на меня набросился. Вначале он решил, что это копают из-за него, из-за того, что информация о проверке просочилась раньше времени. Но потом успокоился и говорит: нет, я слышал, через банк Антона краденый миллиард провели, наверное, поэтому... Вот я и подумала: а ты-то при чем?

— Да ни при чем. Так, роют везде где могут... Им же надо свой хлеб отрабатывать.

— Ну, слава богу... Я еще тебе рассказать хотела, но вчера не до того было. Елена ведь звонила в эту фирму... В «Саваоф».

— Вчера?

— Да.

— Так это и был ее важный разговор?

— Нет. Она туда ездила еще утром. Когда я позвонила, она уже оттуда вернулась.

— А зачем ездила?

— Все-таки хотела выяснить, кто и зачем поменял слова.

— Выяснила?

— Ей сказали, что они этого сделать не могли. Они вообще не видят ничего из того, что им приносят. Загоняют в компьютер, он там сам все цифрует. Но на этом этапе он просто не может что-либо менять... Я так поняла, они очень удивились одному только предположению, что такое возможно.

— Тем более странно, тебе не кажется?

— Наверное... Елена предложила им все проверить: сравнить две копии. Но они заявили, что во время введения в игру настоящая запись уничтожается. Они не могут существовать одновременно. Или та, или другая. Так записано в регламенте программы... Смотри, как ее это зацепило! Видимо, правда, там что-то поменяли.

— Или она специально заостряла на этом внимание...

— Диск ведь у вас остался? — помолчав, спросила Марианна.

— Да, — сказала я. Вернувшись с опознания, я спрятала его в своих вещах. Зачем? Не знаю...

— Будет настроение, посмотрим? — Она вздохнула. — Ну ладно. Ты меня успокоила. А то я боялась, что подвела тебя...

Подвела ли она меня? Думаю, Гергиев еще вчера узнал, что я знакома с Антоном. Ночное происшествие показало, что мы еще и близкие друзья: на опознании я присутствовала именно в этом качестве. Заодно он узнал, что мы друзья и с Микисом. Что же он выяснил из разговора с Марианной? То, что Микис был болтуном, что я заранее знала и о проверке (перед просмотром «Саваофа» Марианна утверждала, что говорила мне об этом еще два месяца назад, хотя я этого не помню) и о неприятностях Антона тоже.

На месте Гергиева я бы уже приехала, чтобы меня арестовать...

— К вам следователь, — сообщила мне секретарша по видеофону.

Сегодня следователь Гергиев был в светлом — эдакий плейбой в отпуске. Я машинально отметила, что костюм дорогой и часы дорогие. Взятки берет, не иначе. Все они такие в экономической полиции.

Кивнув ему, я сразу же пошла за звуконепроницаемую перегородку: там, собственно, и находится мой кабинет, но я демократична, сижу с подчиненными. Тот, кто придумал этот кабинет — полный идиот. Моих ребят нельзя оставлять без присмотра ни на минуту, и не потому, что они ругаются, а потому, что им нужно непрерывно давать ЦУ. Распоряжаясь о чем-либо, я автоматически, не задумываясь, чувствую, сколько времени понадобится на выполнение. Если требуется час, то ровно через час во мне срабатывает внутренний будильник и я начинаю строго смотреть на исполнителя, иногда сама не понимая, почему на него смотрю. Зато он понимает.