Дэниел Худ - Дракон Фануил

Лайам улыбнулся — его забавлял праведный пыл Ларса, — но старый слуга этого не заметил.

— Он и сегодня, сэр, пытался торчать тут под дверью, но я упомянул, что леди ждет вас, и он убрался прочь, весь разобиженный, — фу ты, ну ты! Самый настоящий наглец!

Справившись наконец-то с завязками, Лайам покачал головой, всем своим видом показывая, как его возмущает поведение Лонса, и поспешил выйти — еще мгновение, и он бы расхохотался.

И снова Лайам почувствовал, что жить — хорошо: дождю не под силу было пробить ткань его дорогого плаща, добротно залатанное сапожником голенище также не пропускало воду. Лайам решил, что никогда еще не тратил деньги с такой выгодой.

Госпожа Доркас поджидала его на кухне, держа в обеих руках сложенный лист бумаги. Она не мешкая вручила его постояльцу. На лице почтенной домохозяйки читалось волнение.

— Запечатано печатью эдила! — делая большие глаза, прошептала она, по-прежнему неправильно выговаривая титул начальника городской стражи.

Лайам бесцеремонно сломал печать и пробежал глазами записку. Почерк Кессиаса не мог служить образцом каллиграфии, но с правописанием у него все было в порядке. Эдил приглашал его в таверну, где они были вчера, — и назначал время встречи.

— Все в порядке, мастер Лайам?

— Нет, — мрачно отозвался Лайам. — Завтра на рассвете меня казнят.

И, не прибавив к тому ни слова, он удалился наверх.

До назначенного Кессиасом часа оставалось совсем немного времени, но Лайам все-таки задержался — ровно настолько, чтобы снять сумку с письменными принадлежностями и переодеться в будничную одежду. Когда он спустился вниз, домовладелица все еще стояла на прежнем месте, держась за грудь и тяжело дыша.

— Зачем вы так делаете! — упрекнула она Лайама. — У меня чуть сердце из груди не выскочило, пока я не поняла, что вы шутите тут свои шутки!

— Ну а зачем же еще эдил может вызывать человека, как не на казнь?

— Ох, не знаю, мастер Лайам, не знаю, но вы — злой человек.

Лайам уже стоял на пороге, когда госпожа Доркас еще раз его окликнула:

— А чего же он хочет?

— Он желает поужинать со мной, — бросил через плечо Лайам. — Он называет это «последней трапезой приговоренного».

И он захлопнул дверь, предоставив госпоже Доркас самой разбираться с выпрыгивающим из груди сердцем.

Кессиаса на месте не оказалось, но «Белая лоза» — так называлась таверна — была переполнена, и Лайам порадовался, когда ему удалось отыскать незанятый столик. Девушка-официантка довольно быстро принесла ему заказанное вино. Она, похоже, узнала Лайама: ведь он ужинал здесь накануне и отобедал днем.

Лайам поставил локти на стол и, потягивая вино, принялся разглядывать посетителей «Белой лозы». Они выглядели достаточно респектабельно. Это были люди не настолько богатые, чтобы селиться выше по склону холма, но и не столь безденежные, чтобы посещать шумные забегаловки по соседству с портом. Многие из них, склонившись друг к другу, негромко переговаривались — скорее всего, о делах. Лайаму пришло в голову, что точно так же со стороны будут выглядеть и они с Кессиасом, когда тот придет, и что точно так же они выглядели во время вчерашнего разговора и будут выглядеть завтра. Интересно, сколько еще вечеров им предстоит провести здесь, пока они не отыщут убийцу Тарквина?

«Или пока мы не отступимся от этого дела, — с кислой миной подумал он. — Если только дракончик позволит нам отступиться».

Лайаму не хотелось сейчас думать ни о Тарквине, ни о Фануиле, и потому он снова вернулся мыслями к леди Неквер. Она была юным, невинным созданием, — столь милым и утонченным, что он уже и забыл, что такое существует на свете. За годы, проведенные в странствиях, Лайам отвык от общения с людьми высшего света, хотя и сам когда-то входил в их число. Проблемы леди Неквер почему-то волновали Лайама. Они, правда, отличались от его собственных проблем — поскольку были связаны не со смертью, а с жизнью, — и Лайам принялся размышлять.

Итак, «этот наглец» Лонс, рядовой актер, преследует леди Неквер, а причин тому две: ее притягательность и его страсть. Отчасти Лайам понимал Лонса, но ему очень не нравился его заносчивый тон. А еще не нравилось его смазливое личико. А еще больше — наглое себялюбие, проступающее в манерах.

Лонс был актером, а этих людей по традиции относили к самым низшим слоям общества. Ларс был прав — эти люди в старые времена заключали собой список нежелательных лиц, которых можно было гнать и подвергать наказаниям просто за сам факт их пребывания в каком-либо месте. Закон этот более не действовал, но предрассудки остались. Сам Лайам их не разделял, но он понимал также, что домогательства человека, стоящего на низшей ступени общественной лестницы, особенно мучительны для леди Неквер.

Должно быть, она сама невольно дала красавчику повод думать, что он имеет на нее какие-то там права. Попросила спеть для нее, улыбнулась теплее, чем нужно, — столь же, скажем, тепло, как улыбалась Лайаму, когда он развлекал ее своими рассказами.

«Конечно, она не думает, что я стану докучать ей, как этот молодчик, — ведь у меня слишком невинный вид».

Лайам усмехнулся и поднял стакан.

— Что это вы так сияете, Ренфорд? Неужто выследили нашу дичь?

Покачав головой, Лайам жестом пригласил Кессиаса садиться. Тот не мешкая плюхнулся на затрещавший под ним стул.

— Нет, просто припомнил одну шуточку в свой адрес.

— Так, значит, нынешний день прошел неудачно?

— Не хуже вчерашнего.

Кессиас с любопытством взглянул на Лайама и кликнул официантку.

— Вам не стоило заказывать здесь вино, Лайам. Единственный имеющийся здесь приличный виноград — это тот, что нарисован у них над дверью.

— Я заметил.

Официантка принесла Кессиасу кружку с пивом, и тот сделал хороший глоток, прежде чем заговорить. Когда он заговорил, слова его прозвучали негромко и сдержанно, прекрасно вписываясь в спокойную атмосферу таверны.

— Ну, как там наш Марциус?

— У меня с ним назначена встреча — на завтра. На раннее утро. Я сказал ему, что служил у Тарквина, и, похоже, он клюнул. Он спросил, владею ли я магией, но чуть не потерял ко мне интерес, когда выяснилось, что нет, не владею.

— Вы думаете, он мог убить старика из-за какой-либо неудачи в магических опытах?

Эта версия явно показалась эдилу весьма перспективной; он подался вперед и состроил такую серьезную мину, что Лайам едва не расхохотался.

— Ну, как вы знаете, один из его кораблей таки разбился возле Клыков. Если Марциус заключил в этом смысле какой-то контракт с Тарквином, то подобной оплошности он мог ему и не простить.