Дело тел (СИ) - Белецкая Екатерина

— Так о чем?

— Честно? — Берта чуть заметно улыбнулась. — Я думала, как не вылететь с первого курса, сохранить общежитие и остаться в Москве. И о том, что я хочу спать, пожалуй. А что?

— И всё? Серьезно? — Даша, видимо, ожидала иного ответа. Этот, как показалось Берте, ее огорчил, но врать в семье было не принято.

— Серьезно, — кивнула Берта. Вздохнула. — Понимаешь, я же ушла из школы в четырнадцать, потом три года училась в медучилище и параллельно в вечерней школе. Еще успевала бегать по бабушкам, делать уколы от давления и готовиться в институт. Мама уже пять лет как ушла, а папа… он умер, когда мне было шестнадцать. Из квартиры меня тут же вышвырнули, брат мамин постарался, я снимала угол у одной из бабок. Когда закончила училище… мне надо было сразу поступить, потому что иначе я уехала бы из Москвы по распределению. Я поступила, к большому неудовольствию ректора, как ты понимаешь.

— Место было нужно тому, что мог дать взятку? — с горечью спросила Даша. Берта кивнула. — Ничего не меняется.

— Не взять меня не могли, вечерница, да еще с медалью, — Берта усмехнулась. — Но меня к тому моменту просветили, что могут выкинуть после второго семестра. Так что, мне кажется, ты понимаешь, о чем я тогда могла думать. Почему ты спросила?

— А ты влюблялась тогда в кого-нибудь? — решилась, наконец, Даша.

— Нет, — помотала головой Берта. — А ты?

— В том-то и дело, что нет, — Даша потупилась. — Может, со мной что-то неправильно? Верка вон с Витькой, у всех девчонок из бывшей группы есть ребята, и только я… — она не договорила. Осеклась, стушевалась.

— Всему своё время, — пожала плечами Берта. — Я первый раз влюбилась только в двадцать два. То есть мне казалось, что влюбилась. Потому что брак с этим человеком не принес мне ничего, кроме разочарования и печали. К тому моменту, как я вышла за него замуж, я любила твоего папу и рыжего. Только сама себе в этом признаться не могла. Долго не могла.

— А когда ты с ними встретилась?

— Мне было тридцать шесть. Вдвое больше, чем тебе. Так что не волнуйся, есть поговорка, что судьба и за печкой найдет. Влюбишься еще. Не ошибись только.

— Мам, а ты сейчас их любишь? — спросила Даша.

— Не знаю, — Берта отвела взгляд. — Это уже не любовь, наверное.

— А что?

— Что-то большее. Понимаешь, нельзя быть вечно влюбленным. Влюбленность и любовь — это разные вещи. Даш, я в этом не спец. Почитай классику.

Даша с досадой вздохнула. Тоже села на кровать, прямо на разложенные поверх покрывала вещи.

— Классику, — протянула она. — Шутить изволите, mama`n?

— Не изволю, — Берта посерьезнела. — То, что я к ним чувствую, на мой взгляд — нечто иное, нежели чем любовь.

— Увиливаешь, мам, — покачала осуждающе головой Даша. — Ну, не хочешь, как хочешь. Я тут у папы утащила блокнот…

— Опять? Даш, он будет ворчать, что ты ему писать не даешь.

— Мне было просто интересно, убил он этого Романа, или нет.

— Какого Романа? — напряглась Берта.

— Из начала пятой главы.

— Ах, этого… Господи, Даша, не пугай меня так! Я уже невесть что подумала. Ну так и что? Убил?

— Я еще не читала. Прочтем?

— А давай, — Берта посмотрела на вещи, и решила, что час туда, час сюда тут уже никакой роли сыграть не способен. — Все равно у нас еще куча времени.

Позже Фадан думал, что он поступил очень мудро, послушавшись Теви, и согласившись пообедать на корабле. На планете Бэлам ему некогда было даже удивляться, какое там думать о еде или о том, чтобы хотя бы присесть. Их всё время куда-то тащили, переводили из одного помещения в другое, потом везли, потом они снова кого-то ждали, потом шли, потом опять ехали. Ни Фадан, ни его спутники даже понять не успевали, куда и на чем. Машины? На лапах, как у птицы? Или как у мухи? А как они едут? А это что? Почему деревья такие огромные? Это не деревья, это город такой? Странный запах… это специально? А почему такие прически у жителей? А вот те, в синей чешуе, это кто? А эта штука для чего?.. Ой, как высоко и как страшно! Подождать? Не подождать?

Дальше события закрутились еще быстрее, и вскоре Фадан вообще потерял счет времени и способность удивляться. Он, по наивности, в дороге думал, что их посадят в каком-нибудь зале или комнате (как это было с драконами) и будут степенно расспрашивать обо всем подряд, но не тут-то было. Спрашивали в разных странных местах, разные странные разумные, и вопросы тоже были, с точки зрения Фадана, какие-то странные.

Сколько рауф с вашей планеты смогли бы воспринять информацию о вашем прибивании здесь и поверить вам? Один из десяти? Из ста? Из тысячи? Ни одного? Какая система впрыскивания топлива была у вашего фургончика? Какие слова из вашего языка кажутся вас странными или искаженными? За что вы могли бы убить, если бы пришлось это делать? С какого возраста ваши дети начинают учиться? Какую одежду предписано носить женщинам? Гермо? Мужчинам? У себя вы были историком, какие события, происходившие на планете за последнюю тысячу лет, вы могли бы выделить, как ключевые? Ваша мама вышла замуж добровольно или по принуждению? Вы когда-нибудь ели мороженое? Из чего оно было сделано? Какого цвета земля в Шенадоре? А рядом с Шенадором? Сколько детей вы бы хотели иметь? Из какого материала у вас делаются емкости для воды? Для художников существуют запрещенные темы? А для музыкантов? А что запрещено, и чем обусловлен запрет? Как вы назовете насекомое, которое село вам на руку и укусило? Телефон и комп — это одно и то же устройство, или разные? Цвета неба, солнца, облаков у вас имеют названия с неприличными синонимами? А что имеет такие названия? Триединого рисовать разрешено или запрещено? Ах, никто не знает, как он выглядит, поэтому его не рисуют? Если бы вы хотели оскорбить другого рауф, как бы вы это сделали? Какую еду вы любите больше всего, и согласились бы есть каждый день? Вы когда-нибудь давали имена или прозвища неодушевленным предметам? Как часто вы убираете пыль в доме? Что из вещей может быть желтого цвета, а что категорически не может?

Вопросов было столько, что Фадан вскоре окончательно потерялся. Бонни, Аквиста, Шини, и Бакли тоже спрашивали, но, кажется, вопросы им задавали чуть-чуть другие — Бонни почему-то рассказывала про полисов, а Бакли, против его собственных ожиданий, говорил на кулинарные темы, в которых откровенно «плавал». Аквисту и Шини пришлось хуже всего — с ними уже второй час разговаривала большая синяя ящерица, которая требовала от обоих ответы на такие вопросы, что слушать стыдно. Ответы получались еще более стыдными, потому что в вопросах этих и Шини, и Аквист были, что называется, ни в зуб ногой.

Хорошо еще, что Теви всё время находилась где-то поблизости, и как-то умудрялась исполнять просьбы, которые никто даже вслух произнести не успевал. Например, она могла в нужный момент подсунуть в руку стакан воды (точнее, не воды, а чего-то, больше похожего на крепкий лхус), дать салфетку, попросить прерваться на пару минут, чтобы выйти в туалет. Теви опрашивающие разумные почему-то слушались.

Потом наступило время опроса «мертвых», и Фадан с компанией растерялись окончательно — судя по этим вопросам, история Равора-7 была куда длиннее и трагичнее, чем они вообще могли себе представить.

Например, те же мегалиты — Шеф и остальные отлично знали про их происхождение, и охотно рассказали о строителях и времени постройки. Про назначение сооружений они тоже были в курсе, равно как и про то, что эти сооружения по сей день содержались Остроухим. Точнее, он следил за тем, что было под ними, а то, что осталось от надземной части, его мало интересовало.

Чего только не было в настоящей истории Равора-7 до того, как он попал в «шляпу»! Войны, долгие периоды мира и расцвета, могущественные цивилизации, торговля; долгое время бедный Равор-7 был, оказывается, культурным и научным центром в огромной плеяде миров, про которые никто из его нынешних обитателей никогда не слышал; были и спады, и долгие затишья, цивилизации сменяли друг друга… к концу того, что рассказывали Шеф и Ана, команда сидела, как зачарованная, не в силах произнести ни слова.