Джек Вэнс - Князья тьмы. Пенталогия. (Звездный король - Машина смерти - Дворец любви - Лицо - Дневник мечтателя.)

Герсен задумчиво улыбнулся, вспомнив о покупке Мшистого Аль-Руна: «Иногда мне кажется, что я хотел бы здесь остаться».

Лалли вздохнула: «Как чудесно, наверное, летать от одной звезды к другой! Я никогда нигде не была. На скольких планетах вы побывали?»

«Точно не помню. Никогда не считал. По меньшей мере, на нескольких десятках планет».

«Говорят, что ни одна планета не похожа на другую, и что опытным астронавтам, даже если они не знают, где очутились, достаточно взглянуть на небо и понюхать воздух, чтобы сразу назвать планету. У вас так получается?»

«Иногда. Но в доброй половине случаев я, наверное, ошибся бы. Расскажите мне что-нибудь о себе. У вас есть братья, сестры?»

«Три брата и три сестры! Я — старшая, и первая начала работать. Но никогда еще не подумывала о том, чтобы выйти замуж. Мне так нравится веселиться по вечерам, что теперь, наверное, трудно будет отказаться от привычного образа жизни».

Герсен инстинктивно напрягся — он чувствовал западню и стал выражаться еще осторожнее: «Я тоже намерен не сковывать себя брачными узами в обозримом будущем. У вас интересная работа?»

Лалли поморщила нос: «Все было гораздо лучше, пока не начался этот проект «Котцаша». Старый хозяин фирмы, Лемюэль Жарков, был приятный, воспитанный господин. А его наследник, Свят Жарков, позволяет себе лишние фамильярности».

«Его в последнее время часто навещают дарши?»

«Нет, не часто — даже, можно сказать, очень редко».

«К нему случайно не заходил высокий грузный дарш — вместе с Оттилем Паншо?»

Лалли поджала губы и повела плечами: «Не помню. Разве это важно?»

«Я где-то раньше встречался с господином Паншо. Кажется, на Дар-Сае».

«Вполне вероятно. Корпорацию «Котцаш» первоначально учредили на Дар-Сае. Вы задаете таинственные вопросы. Вообще, вы таинственный человек. Не удивлюсь, если вы работаете на МСБР. Вы занимаетесь в Тванише расследованием какого-то дела?»

«Конечно, нет. В любом случае, даже если бы я работал на МСБР, я вряд ли стал бы об этом докладываться первой красивой девушке, которая решила меня об этом спросить».

«Разумеется. Но вы не производите впечатление техника-телефониста».

«В нерабочее время я становлюсь другим человеком», — не слишком удачно пошутил Герсен.

Лалли смотрела на него с напряженным вниманием: «Почему вы не женаты? Неужели вы никогда не встречали подходящую спутницу жизни?»

Герсен покачал головой: «Моя жизнь слишком беспорядочна — я не хотел бы никого обременять своими заботами».

Задумчиво помолчав, Лалли Инкельстафф произнесла: «В Тванише принято, чтобы женщина выбирала мужчину и предлагала ему брак — таков местный этикет. Я слышала, что в других местах вещи делаются по-другому».

«Да, совершенно верно, — Герсен отчаянно пытался сменить тему разговора. — Я заметил, что у входа появились дарши. Они тоже развлекаются в «Черном хлеву»?»

«Конечно! Правда, их просят сидеть за особыми столами, под вытяжным вентилятором, чтобы их запах не оскорблял обоняние метленов». Лалли проводила глазами двух даршей, пробиравшихся бочком между столиками: «Дарши — почти дикари. Они никогда не танцуют — только сидят, сгорбившись за столом, и уплетают все, что им подают».

«А где сидят метлены?»

«Вокруг эстрады. Обычно они приходят в карнавальных костюмах — у них такая мода, глуповатая на мой взгляд... Странный народ! Вечно играют в какие-то игры, исполняют какие-то роли, притворяются и лоботрясничают. Хотя, может быть, я тоже устраивала бы из своей жизни сплошную забаву, если бы у меня было столько денег и если бы я жила в старинной усадьбе в Льяларкно».

«Надо полагать. Вы хотели бы выйти замуж за метлена?»

«Это невозможно! По сути дела, я никогда не посмела бы сделать предложение метлену — они такие привередливые снобы! Вы не находите?»

«К сожалению, это так».

«У них, конечно, свои обычаи, но о настоящих приличиях они не имеют представления. Вы согласились бы жениться на девушке-метленке, если бы она вам это предложила?»

«Это зависело бы от того, какая именно девушка решила бы сделать мне такое предложение», — рассеянно отозвался Герсен, вспомнив о Джердиане. Он тут же поспешно прибавил: «Само собой, я не собираюсь ни на ком жениться».

Лалли похлопала его по руке с выражением дружеского упрека: «У вас теперь хорошая работа — пора устроиться, остепениться».

Герсен с улыбкой покачал головой: «Мой темперамент не подходит к семейной жизни... Смотрите, появился целый оркестр!»

Лалли взглянула на музыкантов: «А! Это Дензель и «Семь амбарных ласточек». Странное название для ансамбля из пяти человек, как вы считаете? Мне не нравится, когда вещи не называют своими именами... И все же, они свое дело знают; им особенно удаются прыгучие танцы — «наступалочки» и «выпендрежки»... А вам какие танцы больше нравятся?»

«Я вообще не умею танцевать».

«Как странно! Вас никогда не учили плясать? Вы даже джигу или галоп станцевать не сможете?»

«Я не смог бы даже маршировать в ногу на похоронах».

«Придется восполнить такое упущение! Это никуда не годится! Ни за что не предложу вам на мне жениться, пока вы не научитесь танцевать! — Лалли расхохоталась. — С другой стороны, если я сломаю ногу и буду хромать, что я буду делать с мужем, вечно пляшущим джиги? А вот и наши соленья с пряностями — вы же не хотите думать о женитьбе на пустой желудок?»

Оркестр, состоявший из плоскогота, басовой трубы, гитары, бородавчатого рога и тимпаниллы, заиграл веселую мелодию, и народ стал собираться на центральной площадке. Разнообразие танцевальных приемов, известных завсегдатаям «Черного хлева», поразило Герсена. Сначала они кружились вихрем, брыкаясь и высоко подпрыгивая в такт сложному ритму. Как только оркестр заиграл следующую мелодию, танцоры стали скользить по площадке вприсядку, пружинисто выбрасывая ноги в стороны и часто меняя направление движения. Третий танец напоминал последовательность акробатических упражнений, возможных только с помощью партнеров, и закончился тем, что четверо танцоров, прижавшись друг к другу спинами и вытянув над головой переплетенные руки, исполнили на цыпочках нечто вроде бега на месте, высоко подкидывая колени и кружась всей четверкой.

Герсен не преминул выразить восхищение мастерством танцоров. Лалли широко раскрыла глаза, изображая преувеличенное удивление: «Я и забыла — вы действительно ничего не понимаете в танцах! Да, у нас каждый знает десятки всевозможных па, причем под разную музыку принято танцевать по-разному — иначе на тебя посмотрят, как на деревенщину. Вы не хотите что-нибудь станцевать? Хотя бы простую коротенькую польку?»