Нулевой пациент. Книга Первая - Анна Викторовна Томенчук
— Женщина сказала, что не хочет танцевать, — тихо проговорил Эверетт, не мигая. Астер выглядел как зачарованная змеей мышь. Негодование сменила растерянность. — Позволишь мне сгладить неловкость?
Дональд нахмурился. Непонятно, как Эверетт повлиял на него, но спорить главврач не стал. Он стушевался, отступил в тень. Посмотрел на Лоусон с несчастным выражением лица.
— А дама не возражает против твоего присутствия? Кажется, ты ее здорово обидел, — бросил он далеко не так воинственно, как хотел бы.
Офелия ответить не успела.
— Дама явно возражает против твоего присутствия. Иди, иначе завтра будешь жалеть о том, что натворил под действием вина.
Астер кивнул.
— Хорошо. Только ради нашей дружбы. Прошу меня простить, возможно, я действительно наговорил лишнего.
— Совершенно не нужно было меня спасать, мистер Эверетт, — неожиданно для самой себя ледяным тоном произнесла Офелия, как только Дональд отдалился на достаточное расстояние.
Она сделала глоток коктейля, поставила бокал на столик и собиралась покинуть нишу, ожидая, что Рамон отступит, как это сделал бы любой воспитанный человек, но он лишь улыбнулся. Казалось, он с трудом удержался от того, чтобы сложить руки на груди.
— Спасать вас? — все также тихо и вкрадчиво спросил адвокат. — Я всего лишь убирал помеху.
— Как вас занесло на день рождения моего начальника? — сменила тему она, возвращаясь на свое место.
— Я не имею права раскрывать детали сотрудничества с кем бы то ни было, — неопределенно улыбнулся Рамон.
Офелия позволила себе его рассмотреть. Адвокат выглядел также безупречно, как всегда. За тем лишь исключением, что костюм он выбрал белый, волосы назад зачесывать не стал, и они спокойно обрамляли великолепно выточенное лицо. Синие глаза оставались холодными, но в них уже бушевало знакомое пламя, прикосновения которого Лоусон боялась.
— Вы просто его выгнали, — повторила она другими словами.
— Вы приняли мой букет, но не приняли руку дружбы, — спокойно проговорил Эверетт, проникая в нишу и кладя тонкие запястья на высокий барный столик. Его пальца прикоснулись к столешнице и Лоусон инстинктивно отстранилась, избегая прикосновения. Ее рука скользнула по бокалу, огладила край столешницы, и женщина отступила в тень.
— Мы уже это обсуждали.
— Позвольте вас пригласить.
— Вы не принимаете отказ, мистер адвокат? — изогнула бровь она.
— Вы отказали в ужине, и я принимаю это, миледи. Я всего лишь обыкновенный мужчина, который сражен наповал красивой женщиной. Один танец. Четыре минуты.
Она хотела пошутить на тему обозначенного времени, но слова замерли на губах. Рамон разомкнул ладони и протянул ей руку. Лоусон не шевелилась, загипнотизированная этим жестом. Сколько силы на самом деле в нем скрыто? Тонкие пальцы лежали спокойно, Эверетт терпеливо ждал, пока она примет решение. В его глазах не читалось ничего, а улыбка оставалась вежливой и до оскомины светской. Ложь. Эта маска — ложь. Истина где-то под ней, но Офелия не была уверена в том, что когда-либо сможет докопаться до этой правды. И нужна ли она ей. Впервые за свою долгую жизнь она не знала, что делать. Инстинкт кричал о том, что от такого существа стоит держаться подальше. Но тело все решило само. Она вздрогнула, когда почувствовала прикосновение. А сердце остановилось в тот момент, когда пальцы Рамона сомкнулись на ее руке.
— Четыре минуты, — вздернув подбородок, проговорила Лоусон.
Первая песня медленного блока закончилась, они появились в зале в короткую паузу. Офелия чувствовала спиной взгляды коллег. Удивленные, осуждающие. Ее личная жизнь была наглухо закрыта от окружающих, все думали, что она замужем за работой, никто не смел пересекать личного пространства, и даже на редких вечеринках или праздниках с ней держались уважительно. Она сама выстроила такой барьер, и он помог ей подняться по карьерной лестнице, пока Астер не набрался смелости для того, чтобы все испортить. Видеть ее рядом с молодым адвокатом, о котором уже прокатилась волна дурной славы. Но Офелия отключилась. Ей было все равно, что подумают коллеги. В случае чего всегда можно было сменить светлую жизнь и уехать. Ее волновало другое. То, что Рамон держал ее руку в своей, мягко ведя в центр танцпола.
Наконец Эверетт остановился. Повернулся к ней лицом с видом профессионального танцора. Заиграла музыка, и его рука легла ей на талию. Женщину прострелило. На мгновение перед глазами заплясали огненные круги, стало нечем дышать. Он бережно вел ее в незамысловатом танце, не переходя границы, даже не пытаясь поймать ее взгляд. Сначала он держался чуть поодаль, потом сомкнул объятия, по-прежнему не прижимая ее к себе. Все в допустимых для медленного танца рамках. Что это? Похоже на вальс, но вальс не могли танцевать в шестьдесят седьмом году в Треверберге.
— Я расскажу вам, как будет, — беззвучно сказал он.
Офелия услышала нежный шепот и закрыла глаза, отдаваясь во власть его сильных рук. Голова кружилась, но это было сладостное головокружение. Она слишком долго держала себя в ежовых рукавицах.
— Этот танец закончится, и я оставлю вас в покое. Вы поедете домой, выспитесь впервые за месяц. Вернетесь на работу. И уже завтра вечером ваш начальник вспомнит, что он наконец-то набрался смелости сказать вам, что любит. Вы окажетесь перед выбором. Или внушить ему, что ничего не получится. Или сдаться, приручить своего человека, и дальше строить карьеру и спасать людей. Или…
Песня приближалась к кульминации, и Эверетт воспользовался моментом, чтобы наконец прижать ее к себе. Лоусон чуть не вскрикнула от неожиданности. Дыхание прервалось, она открыла глаза, но не рискнула поднять голову. Увидела перед собой белоснежную ткань его ладно скроенного пиджака. Рубашку. Сильную, но изящную шею и кончики темных волнистых волос. Он будто сдернул пелену, проступил из небытия. Мгновение назад она чувствовала его руки и свое смятение, но и только. А сейчас ее затопил сокрушающе терпкий, сладкий и густой запах, в котором прослеживались не только сила и власть. Обещание.
— Или вы обратите свой взор на моего ординатора? Снова?
Рамон тихо рассмеялся, и от этого смеха по спине пробежал холодок.
— Или вы примите мою руку дружбы.
— Дружбы?
Она почувствовала, как его ладонь оторвалась от талии и скользнула по спине. Горячая, сильная. Офелия с невероятным трудом отстранилась от него и наконец посмотрела в глаза. Они оказались на краю танцевальной зоны, куда почти не добивал свет. Музыканты играли последнюю часть песни, и каждый уже изрядно
