Дело времени (СИ) - Белецкая Екатерина

— Зачем? — мрачно спросил Фадан.

— На карте есть населенный пункт. Видишь?

— Допустим, вижу, — осторожно ответил Фадан.

— Вам нужно будет хотя бы на двое-трое суток затаиться, переждать. Это место отлично подходит. От него в стороны идут три дороги, а рядом находится река. Если что, погоню будет проще сбить со следа.

— А зачем нам… ой! ждать три дня? — спросила Бонни. Машина снова подпрыгнула на кочке. Шини жадными глазами впился в вырез блузочки, но как раз в этот момент Бонни отвернулась.

— Нужно долечить травмы, нужно обеспечить второй транспорт, нужно подготовить команду к дальнейшим действиями, — принялся перечислять Шеф.

— Ага. И понять, что мы вообще дальше должны делать, — хмыкнул Фадан раздраженно. — Я вот до сих пор этого не понял.

— Я тоже, — невозмутимо ответил Шеф.

— Чего? — опешил Фадан.

— Того. Я тоже не знаю. Но это неважно сейчас.

— А что тогда важно? — полюбопытствовал Аквист.

— Остаться в живых, — серьезно ответил Шеф. — Это первоочередная задача.

Шини скорчил недовольную рожу, но от комментария воздержался.

Деревня, в которую они прибыли, в лучшие свои времена насчитывала два десятка домов, но сейчас жилыми оказались лишь два из них. В первом обреталась одинокая бабка, древняя и ворчливая, а во втором коротали свой век два стареньких гермо, на удивление приветливых и незлобивых.

— Совершенно нормальная ситуация, — вполголоса объяснял невидимый Сеп. — Бакли, такая сохранность для вашей расы как раз является нормой. Механизм старения у гермо, средних, несколько другой — у вас не накапливаются в таком количестве мутации, но при этом завершается цикл деления клеток. Понимаешь?

— Ни хрена не понимаю, Остроухий тебя раздери, — ворчал Бакли. — Какой цикл?

— Любая клетка обновляется, ты читал об этом?

— Чего-то было.

— Господь, помоги мне справиться с этим идиотом. Клетка делится не бесконечно. Так понятно?

— Типа того.

— У молодых клетки обновляются. У старых уже нет. Это и есть прекращение цикла деления. Дошло?

— Ну… не знаю… — протянул Бакли. — То есть когда мы становимся старыми…

— Вы становитесь старыми из-за того, что прекращается это обновление. А есть еще мутации.

— Это что за хрень?

— Это как ошибки, которые накапливаются в клетке. Ну… — Сеп замялся. — Двигатель в твоей машине может засориться?

— Может, — кивнул обрадованный Бакли. В двигателях он разбирался неплохо.

— Вот это примерно так же. Мутации — это мусор, который с возрастом засоряет клетку. Но у гермо, у средних, клетка почти не мутирует. А вот делиться перестает.

— Понятно. В общем, из-за того, что у нас этой мути нет, мы веселые. А бабки вредные из-за…

— Из-за деменции они вредные, — рявкнул Сеп. — Потом расскажу, что это такое.

— Не знаю никакой деменции, — рассердился Бакли. — От старости они вредные!

— О, боже…

Переговоры, как и следовало ожидать, поручили вести Бонни. Фадан её страховал, но Стерва потребовала, чтобы говорила именно Бонни. И результат переговоров получился более чем удачным. Гермо, посовещавшись предварительно с бабкой, отвели их в неожиданно хороший и вполне крепкий дом, в котором (о, чудо!) даже было электричество. За небольшую сумму денег компания вскоре стала счастливой обладательницей вкусной домашней еды: лепешек, крупы и чудесного свежего лхуса, который, как позже выяснилось, выращивала бабка.

— Ночуйте на здоровье, туристы, — улыбаясь, сказал старенький гермо, распахивая перед ними дверь. — Можете с утречка рыбца пойти половить. Рыбец у нас тут отменный, куда там Шенадору. А супа с него наварить можно… уй, вкусный!

— Подумаем, — пообещал Фадан. — Скажите, уважаемый, а не продает ли кто в окрестностях мотик или что-то типа того? Купить хотим.

— Мотик? — гермо задумался. — Надо посмотреть. Может, Варуся продаст. Есть у неё, от мужа остался. Но она не ездит на нем. Говорит, тяжелый очень.

— А долго стоит он у неё? — спросил практичный Бакли. Он, с механизмами дело имевший, знал — если что-то долго простояло, всё резиновое в механизме придется менять.

— Года два, наверное, — гермо пожал плечами. — Спросите, в общем. Только не злите её лишнего. Сами видите, какая она. Вас-то не тронет, а нас может и зашибить.

— За что? — с опаской спросил Фадан. Гермо с большим интересом посмотрел на синяки под его глазами.

— А она найдет, — пообещал он. — Кто это тебя так приложил-то, парень?

— Я сам приложился, машину тряхнуло на кочке, вот и ударился, — ответил Фадан. Врать он умел неплохо — потому что частенько врал университетскому начальству про причины своего отсутствия на своих же занятиях.

— Понятно… — без особого сочувствия протянул гермо. — Ты это, попутишник приложи. Мигом синяки сойдут.

— Приложу, — пообещал Фадан. — Обязательно.

После дороги всем хотелось отдохнуть, но обучающие программы не дали этого сделать. Сеп погнал Бакли в ближайший лес, за травами. Бонни отправилась в сопровождении Аны в женскую половину дома — планировать питание группы, распорядок дня группы, распределение обязанностей в группе и приблизительный дальнейший маршрут, который позже предстояло обсудить с Фаданом. Шини и Аквиста, невзирая на протесты, Эл и Ал погнали тренироваться на заросшую травой полянку за домом. А Фадан сел вместе с Шефом разрабатывать тактику передвижения и дальнейшие планы. За мотиком было решено идти ближе к вечеру.

— Порядок такой, — объяснял Шеф. — Если впереди намечается развилка или что-то сомнительное, ты должен послать вперед агентов. Они проверяют дорогу, и, в случае опасности, жертвуют собой, чтобы освободить вам путь.

— Но я не хочу жертвовать Аквистом и Шини! — с испугом ответил Фадан. — Можно ли как-то всё-таки обойтись без жертв?

— Иногда можно, иногда не получается, — пожал плечами Шеф. — В любой группе существует иерархическая ценность. Как в боевом отряде. Ты ведь историк по профессии, верно?

Фадан кивнул.

— Ну, про это я понимаю, — осторожно начал он. — И, конечно, ценность командира будет выше, чем ценность солдата. Но…

— Что — но?

— Они всё-таки мои гермо, и я их в некотором смысле люблю, — отважился Фадан, моля про себя, чтобы никто его не услышал. Потому что если бы Шини с Аквистом его услышали, они были бы сейчас сильно удивлены: за всё время общения Фадан ни про какую любовь ни разу не заговаривал.

— И что? — безжалостно спросил Шеф. — Провалишь всё дело из-за этого? Вот что, Фадан. Если ты, как утверждаешь, их любишь, то нужно не разводить жалость и шантаж, а подготовить их так, чтобы они выполняли такие поручения, не рискуя. А вы, прости, очень ленивые. И ты, и они. Ведь так?

Фадан пристыженно опустил голову. Шеф был прав, это следовало признать. Он с тоской подумал о своем уютном домике, в который, увы и ах, теперь не было возврата, о мирной и тихой университетской столовой, об аудитории, в которой он читал свои лекции, об увесистом фолианте с серыми страницами… и почувствовал, что про лень Шеф был не просто прав, нет. Архиправ.

— Вообще-то да, — кивнул Фадан. — Так и есть. Хотя это как посмотреть. Вот если взять, например, короля Курхана Ленивого, который был на самом деле Курханом восьмым, то можно понять, что он всего лишь просто предпочитал походам размеренную жизнь во дворце, и…

Фадан вдруг замолчал.

— И что же? — с издевкой с голосе спросил Шеф.

— И его в результате придушили, — констатировал Фадан. — Шеф, ты посмотрел нашу историю? Ты ее теперь знаешь?

— Через тебя, в том объеме, в котором ты её знаешь. Уж извини, но мне сейчас доступна твоя память. Ну что, еще ленивых королей повспоминаем, или всё же перейдем к делу?

— Давай к делу, — махнул рукой Фадан. Он уже понял, что ни один ленивый король хорошо не кончил, потому что всегда находился кто-то достаточно прыткий, чтобы покончить с правлением ленивого короля раз и навсегда.