Следователь и Колдун (СИ) - Александров Александр Федорович

— Зато у них наш «Уралтабак» — заморская диковинка. Из-под полы идет за сто франков пачка.

— Это дерьмо?!

— Угу. Хотя, заметь, на ввоз — сумасшедшая пошлина. А на кое-какой товар и вообще запрет…

«Артур! — Следователь отхлебнул пива и достал трубку. — Что на горизонте?»

«Горизонт чист, как помыслы монашки. — Призрак разве что не зевал. — Самый сильный колдун в радиусе двадцати верст — вы. Самый страшный Другой — древесный дух во-о-он в том дубе… Отдыхайте, Фигаро, отдыхайте. Если что, я немедленно отреагирую»

— …и вообще я больше индийский табак люблю. Пусть и британская колония, а продукт все равно страсть как хорош… Эй, Конрад, не спи! Вот тебе шампур, насаживай еще порцию.

— Это что, водка? А вино?

— Не взял я вина. От него похмелье… А где ветки?! Кто все дрова спалил?! Ночью хотите по буеракам лазать?! А ну, давайте все за валежником!

— А сам?!

— А я не могу, я руковожу… Эй! Больно! И где ты шишку-то взяла?!.

…Ночь, такая, что бывает лишь за городом, на окраинах. Искры костра, летящие к звездам, далекое зарево над городом. Миллионы огней над головами и миллионы огней над горизонтом. Небо во все поля.

— …так, за дам уже пили. Теперь давайте за науку.

— За науку тоже пили…

— За науку и повторить не грех! Видите, во-о-он там, почти у самого дальнего холма? Там где красные огоньки?

— Ну, стройка…

— Это, балда ты темная, не просто стройка. Это новая электростанция. Газовая! Новое… хик! Нового поколения! К ней все окрестные мануфактуры присосутся. И еще таких пять штук построят только в этом году.

— Растем!..

— А то! Я ж и говорю: за науку!

— За науку! Ура-а-а-а!..

Костры внизу, костры на соседних холмах. Запахи дыма и жареного мяса. Сизый туман поднимается с реки — холодный и зябкий, но здесь, у костра, тепло и уютно. Где-то шумят паровые экскаваторы — ни днем ни ночью не прекращается стройка.

Под походным столом уже собралась небольшая горка пустых бутылок, но гораздо больше полных сосудов зеленого стекла стояло на столешнице: огненная перцовка, холодная как арктический лед «Мятная», веселая «Портовая» от которой ноги сами идут в пляс, «Алхимик и колба» приглашающая к вдумчивой беседе, «Черт в бутылке» — розовое, ароматное зелье, настраивающее на романтический лад, «Демон»… И березовый сок в жбане.

Затем Пончик достал гитару и все сразу притихли, точно перед бурей. И точно: графский сынок рванул струны и запел:

— …когда я на стройке служил колдуном,

Ко мне постучался один инквизитор…

И — все, долой тишину. Подпевали все: ревел быком Конрад, закатив от переизбытка чувств глаза, пела Шэн, внезапно оказавшаяся у Фигаро на коленях, пел, посмеиваясь, Таккер (и, надо сказать, пел замечательно), но, конечно, никто из них не мог превзойти самого Сильвер-Понча, голос которого бархатистым раскатом гремел над холмами:

— …облака в небо спрятались,

Звезды пьяные смотрят ввысь…

…Сыграли «Сказочную тайгу», потом «Куклу колдуна», затем «Куплеты двоечника», «Студента», «Дыми, мой котел», «По барабану», и, конечно, «Последний корабль» — разухабистую песенку про фрегат набитый душами погибших студентов, который плыл в Ад, но так и не добрался до цели:

— …черт-штурман, совсем окосев,

Блюет с рулевым с полубака,

Еще по одной! Еще по одной!

Еще по одной, собака!

Затем Пончик попросил паузу — промочить горло. Конрад, извинившись, отправился «до ветру-с, прошу-мс, прощения у дам-с…» и Фигаро, памятуя о своей миссии, увязался следом (к тому же, ему самому уже давно хотелось отлучиться).

…Остановившись у невысокого деревца, следователь расстегнул штаны и, облегченно вздохнув, приступил к делу, краем глаза посматривая за Конрадом, отошедшим к склону обрыва. Фигаро не очень-то переживал: до края пропасти оставалась еще почти сажень, а Конрад был не то чтобы очень пьян. Но…

Фигаро увидел, как это произошло.

Вековой каменный пласт под ногами Конрада внезапно поплыл. Земля, со зловещим шуршанием, двинулась к склону обрыва — медленно, обманчиво медленно, но неотвратимо, точно выскочивший из-за поворота грузовик.

Если бы Конрад был один, то менее чем через минуту он был бы уже мертв, лежал внизу у подножья холма изломанный о камни и приваленный несколькими тоннами земли сброшенной оползнем. Но Фигаро успел: судорожно выбросив вперед руку, он подхватил увальня простым кинетиком и отбросил назад.

Конрад, матерясь, шлепнулся на траву со спущенными штанами. Пласт земли и камней — их оказалось не так много, как показалось следователю вначале — с шорохом съехал со склона и рухнул вниз. Шум от падения был едва слышен.

— Эй, Конрад! — Фигаро, тяжело дыша, подбежал к рыжему, — ты что это тут творишь?

— А… — Конрад неловко поднялся на ноги, поднимая штаны, — А, Фигаро… Ты не видел, что тут только что было. Земля поехала, я еле отпрыгнул… Ну дела…

— Ты цел?

— А что мне будет? — Конрад фыркнул. — Ловкость у меня от папки. Пошли, еще по одной пропустим.

…Они зашагали обратно к костру. Фигаро, украдкой утирая пот, дернул за ментальную «ниточку» призрака.

«Артур! Это что сейчас было?! Вы видели?»

«Видел, конечно! — возмутился призрак. — Я же сказал: я все вижу… Нет, это не колдовство и не злой умысел. Реально случайность. Ни малейших возмущений эфира. Ни одного Другого вокруг… И, да, — если бы вы не успели, я бы поймал этого субчика в полете, а потом просто потер бы ему память»

«Странно это все, как по мне»

«Странно, — неожиданно согласился призрак. — Странно и тревожно… Вы, Фигаро, не расслабляйтесь. Бдите. Я начеку. Все должно быть хорошо… А, да, чуть не забыл: ваши Целеста с Пфуем тоже неподалеку. И они тоже все видели. Поэтому-то я и не вмешиваюсь без надобности. Но если не будет другого выхода — вмешаюсь, уж поверьте»

…Дрожь в руках следователь смог унять лишь час спустя. Но тревога все равно осталась, тревога и… легкое, почти незаметное покалывание в кончиках пальцев.

Которое никак не желало проходить.

…Выпили, спели еще несколько песен. Подкинули дров в костер, и пламя оранжевой птицей взвилось, казалось, к самым звездам.

— … что, только девять часов? Ты серьезно?

— Серьезней некуда. — Таккер щелкну крышкой маленького изящного брегета. — Только девять, точнее, начало десятого. А давай, Пончик, «Как я гулял на выпускном!»

— Я аккордов не знаю… Давайте лучше выпьем. За нас!

— За нас.

— Фигаро, — шепнула Шэн (горячие губы девушки почти прижимались к уху следователя), — не напивайся сильно. Хочу тебе… кое-что сказать. Потом.

…Пончик взял гитару, немного подумал, дернул струны и запел:

— …Я надеваю свой плащ и волшебную шляпу

Сегодня, ребята, я буду творить колдовство

И пусть мой сюртук в разноцветных, нелепых заплатах,

Но множество тайных карманов есть у него…

— Старая вещь, — тихо сказал Таккер. Ума не приложу, откуда Пончик их все знает.

— …в одном из них долг в восемнадцать дырявых копеек

Две дюжины звезд — но не точно, насыпал на глаз,

На случай мороза солдатских тепло телогреек

И двадцать минут в табакерке лежат про запас…

Где-то в небесах над их головами глухо заворчал гром. «Гроза?» — подумал Фигаро. — «Не может быть. Небо чистое, какая, к черту, гроза?»

— … в другой я когда-то засунул четыре дороги,

Но пять износились, а восемь пустил на шнурки

А в третьем колеса (к ним были привинчены дроги)

Пустая копилка и пыльный закат у реки…

…Это произошло так быстро, что следователь даже не успел отреагировать. Но он увидел — каждая миллисекунда этого мига отпечаталась у него в памяти навсегда.

Невидимый многослойный щит — творение магистра Целесты, которое тот повесил на Конрада сразу же после инцидента у обрыва — изогнулся над головой парня как старый матрац, искря от чудовищной перегрузки, а в следующий миг раскаленный воздух с оглушительным грохотом вспыхнул, буквально разметав костер по поляне горящими клочьями.