Старший дознаватель (СИ) - Путилов Роман Феликсович
Тут уже выпало кое-что поинтересней — для этой дамы квартира в Нахаловке, была уже третьим адресом, известным милиции, и я последовательно начал забивать эти адреса.
А вот дальше вылезло нечто интересное. Пятнадцать лет назад дама, очевидно мать Глеба, проживала в одной квартире с неким гражданином, имевшим, кроме клички «Карась» и кучи судимостей, еще и имя Павлович. Я забил полные данные на «Карася» и получил три листа информации, которые я и распечатал. В довершении всего отчество Глеба, по странному совпадению, соответствовало имени, которое при рождении получил неоднократно-судимый вор –рецидивист с «погонялом» «Карась», что, с большой вероятностью говорило о том, что круг моих поисков успешно замкнулся.
Мне кажется, что за время моих поисков, обедавшие девушки уже забыли о моем присутствии, потому что, при звуке пулеметного треска матричного принтера, они дружно ойкнули и загремели посудой.
— Спасибо, барышни. — я поднялся, прихватив свои бумаги и двинулся к выходу, благо, что обеденный перерыв в РОВД уже заканчивался.
Следующий день. Локация — Общежитие Завода.
— Ты зачем пса с собой берешь? — Наташа, услышав звяканье поводка и ошейника, выглянула из комнаты, где, перед зеркалам она дополняла свою красоту, совершенно ненужными ей, штрихами: — Что-то опасное сегодня? Ты же говорил, что у тебя сейчас работа в кабинете?
Девушка в гневе, была чудо, как хороша. От злости ее глаза приобрели зеленый оттенок, и я задумался, что возможно, сегодня, можно и опоздать на службу…
— Громов, если я узнаю, что ты опять кого-то задерживал…
— Солнышко, ну кого я там задерживаю? — я изобразил полнейшее недоумение: — Ты почитай уголовный кодекс — мои статьи полнейшая чепуха, побои и оскорбления, да хищения из магазинов. Ко мне все жулики, по повестке, как миленькие приходят. Просто песику здесь до вечера скучно и тесно, особенно после нашего сада…
— Слушай, а давай на выходные на дачу съездим, шашлычный сезон закроем! — тут же переключилась на садовый домик Наташа: — Говорят, что на этой недели еще тепло и дождей не будет.
— Давай, только в воскресенье, а то я в субботу дежурю. — обрадовался я тому, что вопрос службы отошел на второй план.
— Ну сколько можно дежурить, по два раза в неделю… — Наташа надула, и без того, пухлые губы.
— Солнышко, а ты помнишь, что нас теперь в отделе всего четверо, и еще хорошо, что у девчонок дети не болеют. А мне, кстати…- я обвиняюще ткнул пальцем в блондинку: — Скоро еще у начальницы отпрашиваться на поездку в Москву на несколько дней, так как, кое кто, не будем показывать пальцем, стал богатой подмосквичкой… Или как правильно говорится?
— Грамотей. — Наташа навалилась на меня и махом вытолкнула нас с, повизгивающим от радости, псом, из маленького коридорчика в подъезд: — Иди, грей машину, я через три минуты выйду.
В комнате вахтера было по-утреннему, пусто — комендант пристроила на эту должность свою родственницу, которая работала, а вернее точила лясы с родной начальницей, пять дней в неделю, с десяти до шести, с перерывом на обед. Я приподнял дверь за ручку особым образом и распахнул запертую дверь. За дверью на столе стоял телефон «с выходом в город», посредством которого я и соединился с местным РУВД, попросив помощника дежурного передать оперу Виктору Брагину, что к нему утром приедут из дознания Дорожного РОВД.
Захлопнув дверь в служебное помещение я вышел на крыльцо и полюбовался делом рук своих, естественно, в иносказательном смысле –въезд во двор общежития чернел ямой, приготовленной вчера работниками АХЧ Завода под площадку для мусорных контейнеров.
Пользуясь своими полномочиями, я доказал директору, что если не ликвидировать, вечно забитый, мусоропровод в общежитии, то, рано или поздно, в нем вспыхнет мор или иная эпидемия, за которую будет отвечать кто? Но, точно не я.
Решающим аргументом для директора стало то, что после того, как мусоропровод будет заварен, мы смоем ликвидировать должность рабочего мусорной камеры, деньги по которой получала дежурная по общежитию и дворник — еще один родственник коменданта, а убирать мусор возле контейнеров после визита мусоровоза будет являться обязанностью дворника, без лишних доплат. В общем, сплошная чистота и финансовая экономия.
Через сорок минут. Локация — Дорожный РОВД.
Сегодня я не стал рисковать и не дал Глебу дойти до остановки — мою улыбающуюся физиономию он увидел, выйдя из родного двора и сделав три десятка шагов в сторону магистрали.
Увидев меня, вылезающего из машины, Глеб опять рванул вперед, как какой-то спринтер или стаер, но сегодня вчерашние фокусы не сработали. Из полуоткрытой задней двери «Ниссана» выскочил здоровенный черный зверь, в два прыжка догнал убегающего парня и, высоко подпрыгнув, уронил того на газон, лицом в кучу прелой листвы.
Я, не закрывая двери, проехал несколько метров, схватил ошеломленного и оглушенного Глеба за шиворот и заволок его на заднее сидение автомобиля, бросив поверх расстеленной на диване, новой целлофановой пленки.
Демон запрыгнул на переднее сидение, радостно развернувшись мордой к пленнику, и я стартовал в сторону моста. К сожалению, не все прошло гладко. За те несколько секунд, что я затаскивал Глеба в машину, он громко орал «Мама! Спасите!», а в окнах «хрушевки» отодвинулось несколько задернутых штор. Но, как бы то не было, что сделано, то сделано, а до вечера меня не достанут.
Глава 13
Глава тринадцатая.
Октябрь 1993 года.
Совпадение? Не думаю.
Как только Глеб попытался открыть, заблокированную с водительского места дверь, я прибавил скорости, и свернул право на первом же повороте. Машина пулей промчалась через спуск Критика и выскочила к, пустому в столь раннее время, автодрому, где я и затормозил. Не успел Глеб понять, что происходит, как я выскочил из-за руля и открыл дверь, которую безуспешно пытался открыть восемнадцатилетний недоросль.
— Выходи! — я отошел в сторону: — Не хрен мою дверь ломать. Только собаку я в этот раз пущу без намордника и все будет по-взрослому. Давай, беги! (да, Демон шел на задержание Глеба в металлическом наморднике, как положено, если беглец — несовершеннолетний — я не хотел давать Рыбкиной не одного шанса привлечь меня к ответственности).
Глеб покосился на, внимательно следящего за каждым его движением, Демона, высунул голову наружу и огляделся. Место было откровенно унылое, особенно сегодня, когда сибирская осень дохнула на Город северным, пронизывающим ветром. Тоскливо, как декабристы в петле, с заунывным скрипом, качались на цепях, красно-белые, металлически трубы, означающие габариты «бокса», на вершине груды песка, расположенной на берегу пескобазы, стоял ржавый бульдозер, а у быка моста виднелся фальшборт полузатопленной баржи. Все вокруг намекало на печальный конец любого жизненного процесса и конечность бытия.
Очевидно, что Глеб не был лишен определенной поэтичности натуры, так как, вместо того, чтобы, как сайгак, бежать по безлюдному, унылому берегу, к радости Демона, парень, как черепашка в панцирь, спрятал свою голову в глубь салона автомобиля.
— Да ты знаешь, кто моя тетя и что она с тобой сделает? — раздался изнутри неуверенный, без напористого апломба, присущего детишкам советской и российской «знати», срывающийся, еще мальчишеский голос.
— Знаю, кто твоя тетя. — я наклонился и, с торжествующей улыбкой, заглянул в салон «Ниссана»: — Твоя тетя начальник следственного отдела Рыбкина Нинель Павловна… ой, извини, оговорился! Была начальником следственного отдела, уверен, что больше не будет…
— Че? Ты че такое буровишь, мусор?
— … .! Руки дал сюда, пока собаку на тебя не натравил!
Перемотав руки парня брезентовым брючным ремнем, я снова сел за руль и погнал машину к Левобережному РУВД.
