Последняя битва - Алекс Шу
В конце коридора видна огромная приемная. Мне туда. По разные стороны от пустого стола секретарши два кабинета. На двери одного табличка: «Директор. Д. М. Гвишиани». На другом — «зам. директора. С. С. Шаталин».
— Что здесь происходит? — вторая дверь приоткрывается, на пороге появляется худощавый лысоватый мужчина лет сорока пяти в сером костюме.
Мичман, стоящий ближе, реагирует моментально. Рывок за лацкан пиджака, залом руки, расслабляющий удар по почке, и поскуливающий Шаталин сворачивается клубком на полу, держась ладонью за пострадавший орган. Но разлеживаться в таком положении ему не дали. Парочка корректирующих пинков, и он протирает пол впалым животом, раскинув конечности в стороны.
Я дернул ручку кабинета директора, убедился, что он заперт, и пробил «май-гери» в район замка, вложив в удар массу тела. Дверь содрогнулась, затрещала, но выдержала. Старшина молча отстранил меня, сделал пару шагов назад и с разгона обрушился на деревянное полотно всем телом. Дверь жалобно хрустнула, и, брызнув щепками, поддалась, распахнувшись настежь.
— Здесь должна дежурить как минимум пара человек, никого не впускать, ничего не трогать, — я повернулся к забежавшим в приемную следом спецназовцам. — И этот пусть полежит пока, до дальнейших распоряжений.
Передний боец вопросительно глянул на капитана.
— Выполнять, — рыкнул Сергей Иванович.
— Так точно, — спецназовец отдал честь, поудобнее перехватил висящий на шее автомат, и замер у стола секретарши.
Дорога каждая секунда, и мои дела здесь далеко не закончены. Я молча выскочил из приемной. Промчался по коридору, лавируя между бойцами, ставящими к стенам сотрудников института и перепрыгивая через распростертые на полу тушки тех, кто пытался качать права.
Повернул к приоткрытой двери, ведущей к пожарной лестнице. И опять наверх, перепрыгивая сразу через две ступеньки. Сергей Иванович с мичманом и старшиной бегут сзади.
На следующем этаже выныриваю из пожарного выхода в коридор, отыскивая знакомую табличку. Вот же она, «зал для семинаров». Из-за закрытой двери доносится гул голосов. Похоже, там много народу. Удачно попал. Рывком распахнул дверь. Голоса в полутемной комнате замолкли, патлатые и коротко стриженые парни лет двадцати пяти-тридцати, рассевшиеся за круглым столом, огибающим комнату, повернулись ко мне. Луч диапроектора выхватил из полумрака удивленные лица присутствующих. На белом полотне напротив, прикрепленном к стене, сияют синие и красные столбики диаграмм.
— Кто вы такие? По какому праву сюда врываетесь? — встал со стула патлатый худой парень. — Это Всесоюзный НИИ системного Анализа при Совете Министров. Мы вообще-то с Комитетом Государственной Безопасности работаем, материалы и доклады готовим. Вы последствия себе представляете?
Я движением ладони придержал, готовых уложить эту толпу на пол мичмана и старшину, продолжая разглядывать присутствующих. Знакомые рожи «младореформаторов». Будущие министры, высокие чиновники, миллионеры, владельцы заводов, газет, пароходов. Нашел взглядом нескладного высокого рыжего парня и уже начинающего полнеть коротышку с пухлыми губками и маленькими крысиными глазками. Мое лицо непроизвольно расплылось в широкой садисткой улыбке.
«Вот и встретились, наконец-то. Как же я долго ждал этого момента».
Рыжий и коротышка что-то почувствовали. В глазах рыжего загорелась тревога. Коротышка нервно облизнул губы, причмокнул и отвел взгляд в сторону.
«Интересно, как они здесь оказались?» — пришла в голову мысль. — «С Гайдаром понятно. Он сейчас аспирант МГУ. Сам экономист, уже либеральных взглядов, и у нас по материалам проходил, имеет контакты с „реформаторами“, дружит со многими, но сам сотрудником ВНИИСИ не является. А Чубайс как сюда попал? Он же вообще в Ленинграде живет, доцент ЛИЭИ. Хотя тоже экономический факультет закончил, правда, со специализацией „организация машиностроительного производства“. Стоп, в материалах мелькала информация, что сотрудники МИПСА, через свои связи во ВНИИСИ, ищут кадры для будущих реформ в других институтах, среди молодых сотрудников либеральных взглядов. Скорее всего, и их так привлекли».
— Я сейчас пойду к Станиславу Сергеевичу, он позвонит начальнику Пятого управления Филиппу Денисовичу Бобкову, или самому Юрию Владимировичу Андропову, — продолжал разоряться лохматый. — И тогда вы ответите за своё самоуправство!
Я, продолжая счастливо улыбаться, спрятал «ТТ» сзади за пояс под куртку. Под беспокойными взглядами «реформаторов» неторопливо размял шею, предвкушающе щелкнул суставами. Шагнул к патлатому, затем ещё раз.
Он озадаченно замолк. Моя правая со скоростью пушечного снаряда влетела в лицо лохматого, рассекая нижнюю губу и кроша зубы. Парень, нелепо взмахнув руками, отлетел к окну, сшибая стоящие на пути стулья. Приподнялся на локте, выплюнул осколок зуба, всхлипнул и закрыл рот ладонью, со страхом глядя на меня.
— Здравствуйте, товарищи-господа молодые экономисты, жулики и просто проходимцы, — я улыбнулся ещё шире и ласковее. Паренек, сидевший ближе всех, испуганно отшатнулся к стене вместе со стулом. Блондин рядом нервно взмахнул руками, сбив очки с переносицы соседа. Гайдар побледнел, маленькие начинающие заплывать глазки испуганно забегали, задергавшиеся губки опять сочно причмокнули. Чубайс с шумом выдохнул, вытер ладонью вспотевший лоб, и на всякий случай, отодвинулся подальше.
— А чего это вы так задергались? — делано удивился я. — Не рады нашей встрече? Зря. Я вот давно жаждал познакомиться с вами и лично выразить свою признательность. Сегодня моя мечта осуществилась.
18 января. 1979 года. ВНИИСИ
Взъерошенный брюнет с лицом задрота-отличника, успел подхватить летящие вниз очки, водрузить их на острый нос и резко встать, с шумом отодвинув стул
— Что это за безобразие?! — повысил он голос. — Кто вы такие?
— Я буду жаловаться! — по-поросячьи взвизгнул пухлый Егор, мячиком выпрыгнувший со стула. — Вы пожалеете о своем самоуправстве! Мой отец — руководитель военного отдела газеты «Правда». С ним члены ЦК КПСС за руку здороваются. А дед — Аркадий Гайдар. У вас будут большие неприятности.
Истеричные вопли главы будущей команды «молодых реформаторов» сопровождались причмокивающими звуками, как будто Егор Тимурович кого-то целовал, или просто впал в младенчество и жадно сосал материнскую грудь. Маленькие крысиные глазки грозно прищурились, припухлые щечки гневно заалели. Со стороны возмущение коротышки выглядело забавно, как выступление красноносого клоуна в цирке-шапито.
— Да что ты? — я изумленно поднял брови. — Сам писатель Гайдар дед? Который сказку о «Мальчише-Кибальчише» написал? Вот это да. Уважаю. Только внук у него вылитый Мальчиш-Плохиш получился. Для полноты картины банки варенья да бочки печенья рядом не хватает. А где твой буржуйский орден: «Белый Крест Предателя»? Не заработал ещё? Ничего, у тебя всё впереди. Кстати, чего ты постоянно губами чмокаешь как свинья, которую от корыта со сгущенкой оторвали? Жрать хочешь или дефективный с рождения?
— Да как вы смеете? Это… — побагровевший Гайдар сорвался на фальцет, взял слишком высокую ноту и надорвался, обескуражено причмокнув блестящими пухлыми губками с выступившими в уголках белыми капельками слюны.
— Пену с губ вытри,
