Василий Головачев - Журнал «Если» 2010 № 2

— Ты молодец, Ась. Я горжусь тобой. Конечно, рыбка останется. Я пока отлучусь, чтобы поработать. А ты изучай рыбку. Попробуй сложить такую же из других кубиков. Еще одну рыбку — из красных кубиков. Из красных кубиков. До свидания, Ась! Я вернусь, и мы придумаем новую игру.

Ее выпустили из клетки, и снаружи уже поджидал Архангельский. Он стоял в полумраке, трудноразличимый со стороны света, и беззвучно аплодировал.

— Хорошая работа! — одобрил он, когда Людмила Сергеевна подошла. — Теперь я вижу, именно вас нам и не хватало. Что вы думаете по поводу этих слов — «раж», «кыш»? Они могут что-то означать? Или это… э-э-э… детские фантазии?

— Вы слишком торопитесь, — упрекнула Людмила Сергеевна. — Мы только начали. И я могу сказать сразу, что быстро ничего не будет. У Ася нет даже зачатков абстрактно-логического мышления. Только предметно-ассоциативное. Вы обратили внимание, что из всех фигур, которые я предложила, он опознал рыбу? Почему? Ведь она не похожа на настоящую рыбу настолько же, насколько символ елки не похож на настоящую елку. Понимаете? Возможно, мне совершенно случайно удалось угадать символ — не предмет, а символ, который Асю приходилось видеть очень часто в… прежней жизни. Или вы используете нечто подобное?

— Нет, — Архангельский задумчиво покачал головой. — Ничего похожего. Рыба, говорите? Рыба? Это ведь символ ранних христиан? — он потер шею. — Очень интересно!

— Но это ваша интерпретация, вы включаете разум и логику, а Ась этого делать не умеет. Для него символ рыбы — это просто символ, который ассоциируется с определенной обстановкой. Он постоянно повторял слово «раж». Скорее всего, это слово ассоциируется у него с той же обстановкой. Чтобы понять, о чем он говорит, необходимо подетально реконструировать эту обстановку и убедиться в ее аутентичности. Задача, как вы понимаете, не из простых.

— М-да-а… — разочарованно произнес Архангельский. — Но у вас есть какие-то предложения?

— Все очень просто, — сказала Людмила Сергеевна. — Считайте, что период изучения Ася закончился. Теперь мы будем его обучать.

8

Словообразование было коньком Людмилы Сергеевны.

Она считала его одним из лучших инструментов по развитию мышления у детей пяти-шести лет. Еще великий сказочник и педагог Корней Чуковский отмечал, что в необыкновенной способности детей к придумыванию новых слов выражаются зачатки творчества и очень важно не загубить их грубостью или непониманием. Продуманная игра в слова способствует не только сохранению творческой жилки, но и позволяет быстрее осуществить переход — от мышления, примитивно фиксирующего момент, к сложно организованному, позволяющему анализировать прошлое, планировать будущее и выявлять связи между предметами и явлениями.

Людмила Сергеевна и сама в детстве любила придумывать хитрые словечки, понятные только ей и обозначающие какую-то уникальную вещь. Самое смешное, что некоторыми из этих словечек она пользовалась до сих пор. Только один пример. Как-то отец привез из Питера импортную зубную пасту — в советские времена это была большая редкость, и купил он ее в «Березке» на чек Внешторгбанка, оставшийся после приобретения финского холодильника. Паста поразила Людочку тем, что была разноцветной — на щетку выдавливалась не привычная белая колбаска, а сразу три: белая, красная и зеленая. Цвета были яркие, словно леденцовые. Когда Людочка впервые увидела их, у нее возникло практически непреодолимое желание лизнуть, что она и проделала. Вкус разочаровал: паста как паста, но чтобы как-то выделить эту пасту из общего ряда, она придумала ей название — «трипаста». Позднее экзотические зубные пасты стали частью жизни, и трудно представить, что совсем недавно многочисленные гигиенические средства, занимающие целые отделы в супермаркетах, были дефицитом, но словечко у Людмилы Сергеевны закрепилось, и мысленно она продолжала его использовать. Однажды по рассеянности даже ляпнула в магазине: «Дайте трипасту, пожалуйста» — и, что характерно, продавщица ее поняла и выдала именно то, что требовалось.

Дети с синдромом Дауна в этом смысле мало чем отличаются от обычных детей. Главное — четко различать, где они ошибаются, неверно произнося общеупотребимые слова, а где комбинируют их, пытаясь создать собственную описательную систему. Людмила Сергеевна собиралась использовать один из наработанных вариантов многоуровневой методики стимуляции творческого начала так, чтобы Ась сумел со временем подобрать более понятные заменители к тем словам, которые сегодня использует. Тогда и станет ясно, что означают все эти «кыш» и «раж».

Однако для того, чтобы успешно применять игру в словообразование, необходимо было дать Асю новые впечатления. Он уже полгода сидел в клетке, а подобное ограничение свободы действует негативно даже на взрослых здоровых мужиков — что говорить о мальчике, навечно застрявшем в детстве?

На этой почве у Людмилы Сергеевны созрел конфликт с Архангельским. Она потребовала немедленно изменить условия содержания Ася, выводя его на прогулку как минимум два раза в день. Гражданский генерал, не вникая, заявил, что это невозможно. Людмила Сергеевна настаивала и утверждала, что без этого мальчик будет вариться в собственном соку и деградирует в еще большей степени. Архангельский напомнил, что мальчик прибыл из будущего, о котором мы ничего не знаем и сказать не можем: вдруг он «поведет себя неадекватно» — и кто будет отвечать? Людмила Сергеевна не придумала в тот момент достойного контраргумента, но вечером, принимая душ и вспоминая минувший день, вдруг сообразила, что же ее насторожило в материалах комплексного медицинского обследования. Она тут же остановила воду, наскоро обтерлась и голышом выскочила в комнату, чтобы подтвердить догадку. Нашла расшифровку рентгеновских снимков, и прочитанное привело ее в ярость. В результате на вторую ночь она никак не могла уснуть и насилу дождалась появления Архангельского.

— У него левая рука в трех местах сломана! — кричала она на обомлевшего генерала. — Что вы, сволочи, с ним делали?!

Архангельский смутился, потом попытался оправдаться:

— Это еще до меня. В первой группе был один псих — офицер ФСБ. Он считал, что пришелец специально прикидывается… э-э-э… дебилом, чтобы ввести нас в заблуждение. Ну, и применил к нему средства физического воздействия. Перестарался. Но мы исправили ситуацию. Офицер наказан за самоуправство.

Людмила Сергеевна не была уверена, что Архангельский сказал ей правду, но это теперь не имело принципиального значения.