Александр Покровский - Маг не для финального поединка

— Скотина! — сквозь зубы прошептала она и повернулась к спящему Виктору.

— Остынь, — властно потребовал король, становясь между ними. — Что бы он там ни написал, убивать его ни в коем случае нельзя. Принц очень нужен Крепости, и заменить его некем. А что он, собственно, написал?

— Я его люблю, а он меня вот так, — туманно объяснила Дина и горько заплакала.

— Ладно, сам попробую разобраться, — Эдуард Сергеевич поднёс письмо к глазам, проклиная старческую близорукость, и забормотал себе под нос: — Так, тройка и единица. Единица сама по себе никому не нужна, но она с тройкой, причём обе цифры — дважды. Что же это значит? Три и один… Ясно! Тройка и туз! Так, а где семёрка? Что ты так на меня смотришь, Высочество? Никогда не слышала «тройка, сёмёрка, туз»? Эх, молодёжь! Пушкина не знаете, позор-то какой! Это же «Пиковая дама»! Из этого ряда в чистом виде нет семёрки, значит, она и есть ключ. Смотрим, подходит ли… Нет, Витя, похоже, Пушкина тоже не читал. Тогда нужно брать тройку. Ну-с, и что мы видим? — король захихикал, а принцесса заплакала ещё горше. — Здорово он твоё имя обыграл! Пикантный каламбурчик, ничего не скажешь!

— Он сволочь! — заявила Дина.

— Именно так, внучка. Он и скотина, и сволочь, но ты всё равно его любишь. Ибо, как говорится, любовь зла. А теперь отправь это письмо к нему домой.

— С такими матюками в мой адрес — ни за что!

— Я в его фразе ничего особо страшного не углядел. Парень волнуется, переживает. Вспомни, что ты вытворяла в крепости в первые дни.

— Мне тогда пятнадцать лет было!

— Считай, что он впал в детство. Отправляй письмо. Это королевский приказ. И не вздумай промахнуться!

В воздухе открылся небольшой круглый портал, и Эдуард Сергеевич протолкнул в него свёрнутое в трубочку письмо. Портал зашипел и исчез.

— А теперь, Диночка, пробуди, пожалуйста, Его Высочество ото сна. Рекомендую, в соответствии со сказочными традициями, проделать это при помощи поцелуя.

— Конечно, дедушка, — покорно согласилась с ним Дина, подошла к безмятежно посапывающему Виктору, и отвесила ему звонкую оплеуху.

Полицейский ушёл, забрав с собой тщательно упакованные пакеты с резаной бумагой, и родители Виктора, впервые после не то похищения, не то побега их сына, остались одни. Константину Петровичу очень хотелось как следует выпить и обо всём забыть хотя бы на время, но он подавил это желание и попытался спокойно обдумать случившееся.

Но как раз спокойствие оказалось недостижимым. Валя, обычно хладнокровная и рассудительная, не выдержала выпавшего им очередного потрясения, и если на людях ещё с грехом пополам держалась, то оставшись наедине с мужем, расклеилась окончательно. Заливаясь слезами, она принялась вслух перечислять события из жизни Вити, постоянно требуя от супруга подтверждения, что он тоже всё это помнит.

Сосредоточиться в таких условиях невозможно, и Константин Петрович попробовал её успокоить. Его попытки успеха не возымели, Валя ничего не хотела слышать, кроме однообразного «помню» на свои вопросы. Всё остальное пропускалось мимо ушей. Терпение мужчины истощалось, и он ушёл на кухню, чтобы не слышать причитания супруги. Но Валя не хотела оставаться одна, и пошла за ним следом.

— Прошу, не преследуй меня, — зло прошипел Константин Петрович. — Мне нужно подумать, а ты мешаешь!

Валя перепугалась и замолчала. Он сел на табурет, она продолжала стоять возле двери, всхлипывая и не вытирая слёз. Что ж, тихий плач он как-нибудь выдержит. Закрыв уши руками, Константин Петрович попытался понять, на что был похож голографический фильм о кавказских террористах. В отличие от сыщиков, и полицейских, и федеральных, он отлично знал, что техники, дающей изображение такого качества, да ещё и анимированное, пока не существует.

Да если бы кому-то удалось разработать подобный стереопроектор, этому изобретателю следовало обратиться в киноиндустрию, он бы мгновенно озолотился. Ему бы вовсе не понадобилось похищать из зала суда какого-то безвинно осуждённого студента. Да и вообще непонятно, зачем понадобилось шоу в зале суда. Если уж на то пошло, зачем понадобился сам суд?

Витя, конечно, умён, но бывают ситуации, когда мужчина мыслит не разумом. Девка, которую он якобы изнасиловал, запросто могла его соблазнить и увести куда угодно. С её внешностью и обаянием это труда не составит. Витя вовсе не жил монахом, да и постоянной девушки у него уже с полгода как не было. А уж на её квартире сообщник или сообщники свободно сделали бы с ним всё, что хотели. Он сильный парень, но не настолько, чтобы отразить неожиданное серьёзное нападение.

Итак, получается, что новейшая техника, сулящая триллионные заработки в кинобизнесе, находится в руках людей, которых деньги не интересуют. Неведомых фанатиков буддистского толка, презрительно плюющих на земное богатство и прочую мирскую суету. Какая-то неизвестная секта. Девка, правда, совсем не походила на сектантку, но это ни о чём не говорит.

Но если такая техника разработана, её должны были где-то испытывать, и далеко не один раз. Причём некоторые испытания, если заниматься этим всерьёз, должны проходить в экстремальных условиях, на пределе мощности оборудования. Изображение вполне мог увидеть посторонний, а это — конец секретности. Значит, нужно или убивать свидетелей, или транслировать такую картинку, которая никого не удивит. Второй вариант со всех точек зрения предпочтительней. Возникает вопрос: что неоднократно видело множество людей, но на самом деле оно не существует?

Первым делом Константин Петрович почему-то вспомнил разнообразные явления Богородицы. Могло ли это быть работой голографического проектора? Хотя бы в некоторых случаях?

— Костя, а ты помнишь, как мы купили маленькому Витюше велосипед? — безжизненным голосом заговорила Валентина Борисовна. — Скажи, помнишь?

— Валюша, милая, хватит ныть, — медоточивым голосом попросил он. — У меня сын в беду попал, выручать надо. Извини, мне сейчас не до тебя.

Он нашёл правильные слова. Валентина Борисовна впервые за вечер его услышала и попыталась понять.

— Что ты такое говоришь? Это мой сын в беде, — возразила она. — То есть, наш.

— Верно. Но твоё нытьё ему ничем не поможет.

— А что поможет?

— Вот это уже нормальный разговор, — одобрил Константин Петрович. — Садись, обсудим. Только сначала выпей водички. А ещё лучше, завари чай. Кофе не нужно, спать потом не сможем. А пока ставишь чайник, я тебе расскажу, до чего додумался. Кавказцы и Хоттабыч были трёхмерным кино, верно?

— Вроде, да. А что?

— А то, что это вряд ли было первое включение аппаратуры. Её наверняка опробовали раньше, и не раз. Скажи мне, Валя, что они показывали такого, чтобы и технику проверить, и сохранить всё в тайне, если кто-то случайно увидит?