Ласло Леринц - Подземная пирамида

На вопрос мой наш сопроводитель ответил, что картину могли сделать они, в особенности Иму, который имел большое влияние на фараона.

Я заметил еще, что среди звездных богов был один, который горел в красном огне. В ответ на мой вопрос заговорил, наконец, и человек в маске и сказал, что так он горел еще при жизни его отца и что этот огонь живит души умерших фараонов.

Может ли быть так, я предоставляю решать тебе самому, друг мой заботливый.

Я решил про себя запомнить место светящейся звезды. Она находится подле Царя, на краю клюва Разгневанной Водяной Птицы. Может быть, души умерших прибывают именно туда по прошествии определенного времени?

Потом нам нужно было идти дальше. В следующей зале были сокровища, принадлежавшие умершим фараонам. Столько там было золота, что купить на него можно было бы всю землю, от границ наших вплоть до вод безбрежных, цвет которых таков, словно стекла в них кровь погибших в битвах. Столько было там золота и красивых драгоценностей.

После этого они сказали мне, что сейчас я смогу увидеть солнечную ладью, в которой душа фараона переправляется по небесным водам к солнцу, к Ра или к Амону, что, по мнению их, одно и то же.

Пусть будет так, как они хотят!

Мы вступили в еще одну залу, и глазам моим предстало чудо.

Друг мой заботливый и благодетель! Изнутри пустой была пирамида, и мы стояли в середине ее. Над нами, почти в небесной выси, куда взором достать утомительно, была вершина мавзолея. Так высоко, что даже лучшим из лучших пращников царя нашего не добросить туда камень.

Но и это ничто по сравнению с тем, что я увидел потом.

Посередине огромного купола стояла солнечная ладья. Она была высокой и узкой, как столбы тех огромных палат, какие можно увидеть в тех краях, которые хотя и не определены землям нашим, но которые господин наш готовится завоевать вскорости. В тех краях, где, как записано на давних-предавних глиняных табличках, возвышаются в море тысячи мелких островов, на которых, как рассказывают неверные и неразумные, не чтущие Тешупа, живет богиня любви после того, как поднялась она из лона матери своей – моря. Даже слушать мерзко!

Но вернусь снова к пирамиде. Конец этого огромного, указательному пальцу подобного корабля-столба почти касался вершины пирамиды, может быть, всего лишь на ширину нескольких пальцев не доставал до нее, Конец этот был сделан острым, чтобы он в точности совпал с вершиной пирамиды, если поднимет его какая-нибудь исполинская сила.

Могу признаться тебе, друг мой заботливый и благодетель, что застыл я с открытым ртом и руки мои сами сложились для молитвы.

Тогда человек в маске повернулся ко мне и обратил мое внимание на надпись, которую можно было увидеть на гигантском пальце и буквы которой не такие были, какими мы извещаем о своих намерениях тех, к кому обращаемся, и не той младенческой формы, какими пишут жители Египта, письмо которых так и кишит фигурами людей и птиц, крокодилов и прочих, известных и неизвестных животных. Могу сказать тебе, мой господин, что вовсе детская забава это!

Увидел я на солнечной ладье диковинные знаки. Разъяснить их, однако, человек в маске не умел, и сопроводитель наш лишь головой покачал, когда обратился я к нему с вопросом. Так и не получил я от них удовлетворительного объяснения.

Позднее человек в маске поведал, что во времена фараона-богоотступника Эхнатона происходило в стране много загадочных вещей, и возможно, что фараон, чье имя теперь уже вымолвить грех, этим письмом поклонялся новому своему богу. Сказал он и то, что под действием неких чар пирамида сама собой раскрывается и видными становятся небосвод и луна, как она движется по небу.

Им лучше знать, где правда!

Подошел я к загадочной ладье и, хотя оба они очень умоляли меня не делать этого, провел по ней рукой. И из этого видно, что опасливость временами бывает излишней, ибо ничего не случилось, если только беду мою нынешнюю не объяснить тем, что, невзирая на их строгий запрет и беспричинный, как я полагаю, страх, коснулся я рукой памятника фараона Эхнатона.

Но жрецы Тешупа сказали, чтобы покой снова вселился в душу мою, потревоженную такими мыслями!

Еще немного о том же. Когда прикоснулся я рукой своей к тому гигантскому пальцу, то почувствовал я следующее: холодное прикосновение, и напоминало оно мне прикосновение к бронзовым топорам и тем предметам из черного металла, которые захватили мы у живущих в травяных степях народов.

Кроме того, был он таким гладким, словно отполировали его женщины своими покрывалами.

Больше мы не могли уже ждать, хотя я очень хотел остаться. Человек в маске и сопроводитель наш торопили идти, ибо какая польза от двух мешочков ханаанского серебра, если владельца их убьют. Так говорили они, и я видел по ним, что говорят они всерьез.

Человек в маске повторил на обратном пути, что ладью построили они, может быть, чтобы поглумиться этим над богами Ра и Амоном…

А теперь, друг мой заботливый, я хотел бы написать еще и о другом. Я уже упоминал, что по причине безудержных кутежей с теми женщинами здоровье мое пришло в пагубное состояние и та жидкость, которую я выпиваю, покидает тело мое, причиняя большие боли, и что лекари чужестранные немалых денег требуют за мое лечение…»

Хальворссон тщательно сложил бумаги и уронил их на стол.

– Ну, что вы на это скажете? Только тут я пришел в себя.

– Потрясающе! Просто потрясающе! Где, черт возьми, вы нашли это чудо?

– Да там была и не одна, а несколько табличек, если я правильно понял. Но вот где?.. Где-то в Ираке или Турции. Если вам интересно, я напишу из Копенгагена.

– Еще бы не интересно!

– Что еще вы можете сказать?

Я встал и начал расхаживать по комнате.

– Мистер Хальворссон, вы и понятия не имеете, что вы обогатили египтологию) Он с удивлением поднял на меня глаза.

– В самом деле?

Почти смешно было смотреть, как он ерзал на стуле, не зная, говорю я всерьез или шучу с ним.

– Мистер Хальворссон. Как вы считаете, что это такое могло быть в пирамиде нечто высокое и узкое, что Субесипу называет пальцем?

Датчанин потряс рыжей бородой.

– Признаюсь, не имею понятия. Но, честно говоря, меня не очень волнует эта часть текста… скорее…

– Подождите же, подождите! – я поднял вверх палец. – Прежде, чем мы займемся вашим делом, давайте выясним это.

– Не имею об этом понятия, – повторил он покорно.

– Так послушайте. Я скажу вам. Это – обелиск!

– Обелиск?

– Точно, он. Вы знаете, что это такое?

– Конечно, знаю. Только, собственно…

– Только, собственно, вы не понимаете, что делает обелиск внутри пирамиды. Верно? Зачем упрятали его под землю, когда функция обелиска – увековечивать чью-либо славу. Какого же дьявола он прославляет под землей, верно?