Кира Измайлова - Ведется следствие

К столику подбежал старший стюард.

– Что, снова телеграммы? – встретила его Каролина. – Если от Их величеств, несите, а если от кого другого – оставьте себе!

– Нет, нет… – едва слышно проговорил стюард. – Господа… господин Немертвых… у нас ужасное несчастье!

– Мы тут ни при чем, – отрезал доктор, выбирая десерт.

– О нет, что вы… Просто… если бы вы и господин Бессмертных соблаговолили пройти в салон… Мне не хотелось бы говорить здесь…

– Да что у вас случилось? Рояли я, если на то пошло, чинить не умею, – проговорил Немертвых, промокнув губы салфеткой.

– Я тоже, – заверил Бессмертных.

– Ах, дело не в рояле! – понизил голос стюард. – Господин Сверло-Коптищев… Он ужасно, ужасно пострадал, и мы опасаемся, что… что это чей-то злой умысел!

– Ужасно пострадал? – оживился доктор. – Надеюсь, смертельно?

– О, что вы такое говорите… Он жив, но чудовищно покалечен, и только вы…

– Довольно разговоров, – перебил Бессмертных, поднимаясь. – Идемте. Теодор… все-таки эти уши – достояние Каролевства! Вернее, левое ухо…

– А мы? – подскочила Каролина. Дэвид уставился на наставника взглядом, в котором читался тот же вопрос.

– Во-первых, дорогая Каролина, вы еще не доели суп, а во-вторых, не будем привлекать излишнего внимания. Ян, Берт, подойдёте позже.

В сопровождении стюарда следователь и доктор проследовали в салон, откуда доносились какие-то странные звуки.

– Это кого-то пытают? – с интересом спросил Теодор.

– Ну что вы! – возмутился стюард. – Дело в том, что… Видите ли, господин Сверло-Коптищев очень возмущался из-за того случая вандализма. Он не мог дождаться, когда же, наконец, починят инструмент! И вот, когда всё было готово, он отправился настраивать его. Так, во всяком случае, утверждает его камердинер, – поправился он, – и было это около полудня.

– А обещали, что до обеда чинить будут, – припомнил Руперт. – Хотя… ведь всё равно было тихо. Продолжайте, любезный.

– Да… Господин Сверло-Коптищев, когда увлечен делом, может позабыть об обеде, судя по словам того же камердинера, – сказал стюард. – И, когда тот не вернулся в купе, камердинер отправился в салон… Он говорит, что господин Сверло-Коптищев не любит, когда его отвлекают от работы, но всё же счел своим долгом напомнить хозяину… и увидел нечто ужасное!

– А конкретнее? – спросил Теодор. – Кто-то выпустил тому кишки и натянул их вместо струн в рояле?

– Н-нет, – побледнел стюард. – Он… он увидел ноги хозяина…

– Кто-то отрубил тому ноги? А куда делось остальное тело?

– Оно было в рояле…

– А ноги лежали отдельно? – не унимался Немертвых.

– Да нет же! – вскричал несчастный стюард. – Ноги торчали из рояля! А сам господин Сверло-Коптищев был внутри! Должно быть, он решил проверить струны, а кто-то прихлопнул его крышкой, ее заклинило, и несчастный провел так несколько долгих часов, потеряв сознание! Какое счастье, что его камердинер так блюдет свои обязанности…

– У вас кончился нашатырь? – изумился доктор.

– Нет, но фельдшер затрудняется… в общем… я счел своим долгом пригласить вас…

– А что там за грохот? – спросил Бессмертных. Они были уже в двух шагах от салона.

– Господина Сверло-Коптищева вынимают из рояля, – скороговоркой пояснил стюард. – Крышку заклинило, а его – напротив, понимаете, расклинило! Приходится вынимать тело как можно осторожнее, чтобы не повредить ценный антикварный инструмент, ну и самого господина, если получится… А он мужчина крупный, это нелегко.

Из за двери послышалось дружное «ух-х-х!», потом глухой звук падения чего-то очень тяжелого на ковер и пронзительный вопль боли.

– Это вы хорошо придумали. Если он прежде не покалечился, то теперь-то уж – наверняка, – уверенно сказал Немертвых, входя в салон. На полу распростерся стонущий господин Сверло-Коптищев, над которым хлопотал проводник, несколько младших стюардов и камердинер. – Уронили?

Камердинер скорбно кивнул.

– И руку ему сломали, – быстро ощупав несчастного, заключил доктор, – правда, не до конца. Вывих. А вот второе ребро треснуло… Ну и по загривку ему недурно перепало. Жить, однако, будет… но смысл?

На мясистом лице Сверло-Коптищева отразилось облегчение. Сотрудники паровозной компании тоже заулыбались – они думали, что доктор шутит.

– Вы что-нибудь видели? – спросил Бессмертных, присев рядом с пострадавшим на корточки. – Вас кто-то толкнул, ударил?

– Ы-ы-ы, – произнес Сверло-Коптищев. – Ыкто…

– Он лишился дара речи! – испугался камердинер. – У него сделался удар!..

– Ы-иот! – рассердился хозяин. – П'осто п'икусий ызык…

В итоге из малоразборчивой речи Сверло-Коптищева удалось установить, что он действительно перегнулся внутрь рояля, проверить, правильно ли натянуты замененные струны, и локтем умудрился задеть подпорку. Тяжеленная крышка рухнула ему на спину, лбом он впечатался в корпус рояля, прикусил язык и потерял сознание.

– Ынст'умент, ынст'умент цел? – допытывался он.

– Цел, цел, – ответил доктор, оставивший фельдшеру честь заниматься ребрами Сверло-Коптищева. – Не беспокойтесь, барсучий жир творит чудеса…

– Ну что? – подошел к нему Бессмертных. – История вроде бы не вызывает подозрений. Как характер повреждений, соответствует изложенному?

– Более чем, – кивнул тот. – Несчастный случай.

– Но, – широко улыбнулся Руперт, – благодаря этому несчастью мы до конца поездки сможем наслаждаться тишиной…

– Я ему еще и постельный режим рекомендую, – ответил такой же улыбкой доктор, но тут же отвлекся. – Любезные, вы что, собираетесь тащить господина Сверло-Коптищева на руках? Чтобы еще раз его уронить? Чтобы он еще что-нибудь себе сломал?

– Ы-ы-ы! – поддержал тот.

– Но… нельзя же оставить его тут, – произнес проводник.

– Я думаю, поручик Вит-Тяй не откажет, если мы попросим парочку его подчиненных оказать небольшую услугу несчастному, – сказал Бессмертных. – Я сам с ним поговорю, а пока оставьте беднягу в покое. Кажется, я слышал, что киносеанс сегодня отменили?

– Да, в знак траура по господину Свищевски и из уважения к горю госпожи Кисленьких, – ответил проводник.

– Ну так пусть пострадавший полежит здесь, – произнес следователь, – пока поручик не пришлет гвардейцев.

– Может быть, хотя бы до дивана… – заикнулся камердинер.

– Ему сейчас полезно лежать на жестком, – хмыкнул доктор. – Только пледом его накройте, что ли… Руперт, идемте?

– Да, идем. А вы, – повернулся тот к проводнику, – проследите, чтобы господина Сверло-Коптищева не беспокоили.

– Конечно!.. Разумеется!.. Мы так признательны, господин Бессмертных, господин Немертвых!..