Жена на день дракона - Ульяна Гринь
В дверь стукнули три раза, и девушка, дежурившая рядом, открыла створку, потом сказала, не поднимая глаз:
– Моя повелительница, к вам пришёл главный хранитель покоев.
– Моя повелительница, моя мудрейшая и прекраснейшая госпожа, – Гасспар скользнул в покои и почти распластался по полу в поклоне. – Вы звали меня, и я здесь.
– Я хочу знать, как себя чувствует мой сын правитель.
– Он в добром здравии, моя повелительница. Ему как раз несут обед с кухни.
– Не пострадал ли он? Ведь невидимый убийца… Ох, это ужасно! Гасспар! Посторонний дракон в моей спальне!
Мать-драконица спустила ноги с кровати, и Малайна поддержала её под локоть. Но повелительница с раздражением вырвала руку и ткнула пальцем в Гасспара:
– Я хочу знать, почему никто ещё не наказан за то, что весь дворец спал почти сутки!
– Моя повелительница, – голос хранителя покоев стал таким сладким, что можно было намазывать его на лепёшку, – мы приложим все силы, чтобы найти и наказать виновника строжайшим образом. Клянусь своими лепестками!
– Смотри, Гасспар. В твоём мире много раусиби, которые мечтают занять твоё место.
Мать-драконица сделала знак, и из-за полога тут же появилась девушка с халатом в вытянутых руках.
– Одеваться, – велела повелительница. – И украшения. Я желаю пойти к моему сыну правителю, справиться лично о его здоровье.
– Моя повелительница, не велите наказывать, но…
– Что ещё, Гасспар?!
– Правитель не один, он пожелал обедать со своей новой наложницей.
– Как ты сказал? Какая ещё новая наложница? Почему я не знаю об этом? Кто привёл её к правителю?
– Простите меня, моя повелительница, но я не знаю, как она попала в покои правителя. Это новая девушка, та, что вы подарили вашему великолепнейшему сыну на день дракона.
– Ох, – сказала Мать-драконица и замолчала, вызывая в памяти образ подарка. Потом нахмурилась и продолжила: – Эта дерзкая девчонка… Не удивлюсь, если именно она виновна в покушении на правителя.
– Как бы она могла отдать приказ невидимому убийце? – резонно заметила Малайна. – Ведь она всего лишь позавчера прибыла в гарем.
– Неважно, – отмахнулась Мать-драконица. – Такие на всё способны. Гасспар!
– Слушаю, моя повелительница.
– Приказываю провести тщательное расследование и к концу дня найти виновного! Иначе я твою голову оторву и посажу в моём личном саду в качестве украшения.
Гасспар дёрнулся, невольно потирая шею, и поклонился ещё ниже:
– Да, моя повелительница, прекраснейшая из дракониц мира.
– Ступай же! И где моё платье?! Пусть мне немедленно сообщат, когда наложница выйдет от правителя! Немедленно, в ту же секунду, тебе ясно, Малайна?
– Конечно, моя повелительница. Я тотчас же пошлю ликки следить за дверьми в покои нашего правителя.
* * *
Всего этого я знать, конечно, не могла. Но догадывалась, что Мать-драконица не хлопает в ладоши от радости за сыночка. Я сидела подле любимого мужа и с наслаждением, разбавленном опаской, вкушала блюда, принесённые на обед молчаливыми цветочками. Повара, видимо, проснулись и расстарались, как только могли от стыда за свой долгий сон. На низком столе были и мясо в подливе, и овощи, больше похожие на фрукты, и фрукты с видом овощей.
Миртас тоже вкушал. Он причмокивал и постанывал от удовольствия, то и дело предлагая мне:
– Алина, попробуй ашассу! И вот это рандэо попробуй, разве оно не великолепно?
Рандэо было великолепной пастой к лепёшке – нежно-сиреневое со вкусом рыбы. Чем его приправляли, не знаю, но было очень вкусно.
А потом Миртас поднял маленький круглый кованый кубок на коротенькой ножке и усмехнулся:
– А это шави. Наконец-то, мне его так не хватало!
И собирался уже было выпить, как я воскликнула:
– Нет! Не пей!
Чуть не добавила: «Козлёночком станешь», но сдержалась. А вдруг оскорблю правителя?
Миртас нахмурился. Сложный мыслительный процесс был написан у него на лице. Потом он осторожно понюхал напиток и спросил:
– Ты всерьёз думаешь, что кто-то травит меня посредством шави?
– Не травит, милый, а оболванивает! И опять-таки я думаю о твоей матери. Только она контролирует гарем и кухню.
– Но зачем ей это?! Не могу понять.
Со вздохом я отложила лопаточку, которой ела мясо, накалывая его на шило, и начала издалека (привези мне, папенька, аленький цветочек):
– Скажи, чем ты занимаешься целыми днями?
Миртас удивился, но ответил:
– Гуляю. Упражняюсь в борьбе на когтях. Пишу стихи. Рисую картины. А почему ты спросила?
– А как же управление государством? Ты присутствуешь на советах с твоими визирями? Не знаю, как у вас это называется… С министрами?
– Нет. Советоваться с ними? О чём?
С трудом удержавшись от фейспалма, я фыркнула, отправив в рот кусочек мяса, и невежливо ответила с набитым ртом:
– Это они должны с тобой советоваться, ты же правитель! Они называют тебя мудрейшим, значит, должны спрашивать твоё мнение.
Миртас поднял брови, внимательно глядя на меня, попросил:
– Поясни.
– Ох ты господи боже мой… Ну смотри: Гьярд большое государство, у вас есть соседи, соседние королевства или республики, чем чёрт не шутит! Вы же не живёте в вакууме! Есть торговля, политика, военные претензии какие-нибудь… Дальше: производство. Вы же производите товары? Вот этот ковёр, например, сделан в Гьярде?
– Я не знаю. Мне кажется, это подарок.
– От кого?
– От императора Эридана. Я так думаю. Видишь рисунок? Это герб Гьярда, а это герб Эридана.
Я скользнула взглядом по двум блазонам и оценила их затейливую вязь. Эридан… Где я слышала это название? Неважно.
– А сами вы что производите?
Миртас хмурился. Он начал думать, и это уже было моей маленькой победой. Конечно, если шави не дают ему для успокоения буйного характера! Но, как я ни пыталась, представить Миртаса сумасшедшим или маньяком не могла. Ну никак! Он такой милый и добрый, что в принципе не может быть мистером Хайдом.
– Мы производим… Мы производим превосходных шаиди! Они славятся далеко за пределами Гьярда. Ещё у нас ткут ковры и гобелены.
Правитель казался удивлённым – удивился своим собственным словам. Я рассмеялась. Вот так он и вернётся к жизни, станет тем, кем должен был стать уже много лет.
– Как ты себя чувствуешь, Миртас?
– Хорошо, – он вскинул голову и посмотрел на меня взглядом самца. – Я чувствую себя так, будто проснулся от столетнего сна.
– Если не хочешь снова заснуть и жить вполжизни – не пей шави. Выливай его в цветок.
Я обернулась и указала правителю на необычный папоротник в горшке – яркий, зелёный, с толстыми мясистыми листьями. Миртас качнул головой, словно ещё сомневался, потом решительно встал, подошёл к цветку и вылил молочно-белый напиток в землю.
Вернувшись к столу, он сел, скрестив
