Сергей Жилин - Неделя: Истории Данкелбурга

Живёт довольно близко к центру, рядом с крупным банком. У него большая квартира, три комнаты, все обставлены со вкусом. Мебель вполне солидная, дорогая. Гарри может себе её позволить.

Я приехал к нему два дня назад, в субботу. Три часа дня. Холодает.

Гарри встретил меня внизу. Мы крепко обнялись и пошли к нему на седьмой этаж. За что я не люблю Гарри, так это за то, что он не пользуется лифтом и не позволяет мне.

Вообще, у меня немало причин его не любить: когда-то он увёл у меня Еву…

С Евой я познакомился больше года назад на вечеринке бывших студентов. Странная вечеринка, в небольшое помещение набилось народу. Играл твист вперемешку с блюзом и джазом. Было много алкоголя. Было весело.

Со мной заговорила красивая девушка. Каштановые волосы, милое личико, хорошенькая! Мы говорили о всякой ерунде, но ей было интересно, она не оставляла меня. Что-то она во мне нашла.

Такая красивая… С ней просто и легко… Так мило улыбается…

Мне с моими проблемами с общением было совсем несложно поддерживать беседу. Никогда я так много не общался с девушкой один на один. Еве было вполне со мной комфортно.

С вечеринки мы ушли вместе. Я проводил её до дома. Она предложила зайти. Ту ночь мы провели вдвоём…

Мы долго встречались после этого. Она прекрасно видела, что я из себя представляю, видела, чем я занимаюсь, но это вовсе её не смущало. Ничто во мне её не смущало… И мне было с ней хорошо. Какое-то время я даже думал, что у нас может получится что-то толковое… Семья, например…

Пять месяцев назад всё вдруг прекратилось… Она начала охладевать ко мне…

У неё не получилось долго себя обманывать: любить ничтожество, нищего неудачника, не способного ничего ей дать, она не смогла. Такая девушка заслуживает гораздо большего! Ей нужен более успешный парень…

Им стал Гарри Нельсон. Четыре месяца назад она ушла к нему. Я был разбит, я был потерян, из меня словно вытянули единственный штырь, на котором я ещё способен был держаться.

Жизнь тут же вернулась к своим серо-бурым краскам. Таким, как я, вредно лишний раз мечтать о ярком цвете жизни. Я понимаю, что должен ещё долго жить среди этого мусора, говна и нечистот…

Я-то думал, что не имея ничего, могу получить счастье. Так не бывает. Счастье нужно зарабатывать тяжким трудом, долгой работой. Не бывает так, чтобы человек, больше похожий на пустое место, вдруг получил такую награду, как Ева.

Она достойна большего, чем неудачник-журналист.

Дела давно минувших дней…

Тогда мы не разговаривали с Гарри целый месяц. Я осознавал правильность и логичность ситуации, но не мог заставить себя относиться к другу так же, как и раньше. Просто не мог…

Как бы я себя не убеждал в обратном, но я его ненавидел!

Ещё сильнее я стал его ненавидеть, когда он бросил Еву! Я прекрасно знаю, что Гарри любит менять девушек, как перчатки, но надеялся, что он наконец-то остановится. Надеялся, что Ева станет с ним счастливой…

Когда мы, наконец, снова начали общаться, у Гарри уже была новая девушка.

По слухам, Ева уехала из Данкелбурга…

Гарри предложил мне неплохой коньяк. Мы сели в гостиной и просто начали разговаривать о всякой ерунде. За пустой беседой прошёл примерно час.

Затем он вдруг проронил:

– Читал сегодня с утра твою статью…

– И что думаешь?

– О статье?

– О статье…

Гарри хитро прищурился и склонил голову набок. Его фирменный жест. Последовала сдержанная улыбка и глухой смешок. Эпатажный Гарри не умеет разговаривать иначе.

Я всё же услышал его ответ:

– Ты знаешь, очень впечатляет! Правда. До этого ты так легко и свободно не позволял себе писать. В этой статье всё было очень честным, объективным что ли… Не каждому журналисту дано писать статьи, преподнося их не со своей точки зрения, а именно так, как это есть на самом деле.

– Даже так? – я попытался скрыть, что мне крайне польстило мнение лучшего друга.

– Такое ощущение, что ты хорошо знаешь мир, либо просто очень наивный и честный…

– Опять ты начинаешь умничать, – беззлобно бросил я другу.

– Ты в праве называть это как угодно!

Мы дружно рассмеялись. Гарри подлил мне ещё коньяка и мы выпили. Я поднялся с уютного мягкого кресла и подошёл к крупному стенду на стене, на котором красуются чёрно-белые фотографии с финалов самых разных турниров. Спортсмены застыли в нелепых позах, кто-то скорчил на лице жуткую гримасу колоссального напряжения…

Искусство спортивной фотографии мне довольно непонятно: неэстетично, непривлекательно… Всю прелесть снимков понимаешь только когда узнаёшь смысл запечатлённого. Вроде сборища некрасивых спортсменов, застывших в глупых позах, ан нет – финал чемпионата по водному поло!

Я опять рассуждаю о том, чего не понимаю…

– Мне очень интересно, что сказал мистер Арлес, когда прочитал твою статью, – Гарри не желал менять тему.

Я был не против:

– Он сказал, что тема выбрана удачно, мол, она актуальная, свежая, животрепещущая. Ну, и ещё хвалил за обилие материала.

– Да, ты, пожалуй, написал про этого психопата больше, чем все прочие газеты вместе взятые на протяжении месяца! И как тебе это удалось?

– В первый раз – случайно, – как и в случае с детективом Зиммером, приходилось немного искажать реальные события, – Потом уже начал бродить по Данкелбургу с конкретной целью застать раньше всех очередную находку…

– Как гуманно… – шутливо укорил Гарри.

– Иначе читатели не узнали бы о маньяке, а я не получил бы средств к существованию! Журналистом, хорошим журналистом можно стать только будучи неисправимым циником.

– Но ты вовсе не циник!

– Значит, я не стану хорошим журналистом! – поддерживая атмосферу расслабленного общения, сыронизировал я.

Мой друг Гарри зашёлся заливистым смехом. Пусть он всё время старается вести себя и выглядеть, как настоящий интеллектуал и аристократ, но ржёт Нельсон, как пьяный конюх из провинции!

Как он постоянно говорит: живыми нас делают недостатки.

– Не откажешься от стаканчика? – Гарри предложил ещё пригубить дорогого напитка.

– Конечно! За что выпьем?

Мой друг поднял стакан и прикусил нижнюю губу, задумавшись. Его живые подвижные глаза описали круг в воздухе и сфокусировались на мне:

– За творцов!

Тёмная жидкость потекла по горлу. Приятный вкус ласкает язык, а жар и запах хлынули вверх, к лицу и носу. Нестерпимое жжение подступило к глазам и щекам. Работа мозга притупилась.

Думаю, с меня хватить лакать на халяву дорогое пойло друга.

– А куда теперь метишь? – продолжил Нельсон, требовательно взглянув на меня, – Думается, в штаб?