Как призвать Беса. Избранница Хозяина нечисти - Леси Филеберт
Вот так вот… Всю жизнь считала себя коренной воронежской девушкой, а тут на́ тебе!!
Я – из Искандера? Как так? В голове не укладывалось…
– Знаешь, зачем я на самом деле Беса спровадила? – неожиданно спросила Эльза. – Чтобы провести с тобой один ритуал, который ему очень не понравится. Чтобы попытаться узнать о твоей сущности побольше.
– Будет больно? – прямо спросила я.
– Очень, – не стала врать Эльза. – Поэтому Бесу и не понравится. Точнее, он начнет злиться, а я ненавижу, когда он злится: я ж сама отношусь к нечисти, хоть и высшей, но у меня тоже от его гнева голова жутко болит. Зато этот ритуал позволит мне понять сразу очень многое.
Я хмыкнула. Мне понравилось, что мне не стали рассказывать сказки про безболезненную процедуру. Такого рода успокоительная лапша на уши мне никогда не нравилась.
– Хорошо. Что вы со мной будете делать?
– А ты как думаешь, что может делать высший демон с профессиональными навыками некроманта? – Эльза белозубо улыбнулась, и глаза ее странно сверкнули синевой. – Мне нужно ненадолго тебя убить, чтобы полюбоваться твоей магической Искрой.
С этими словами она раскрыла свою демоническую воронку, и ко мне ринулись яркие голубые демонические нити…
Глава 13. Лакричный торт
[Бестиан]
Сгонять за лакричным тортом с джемом из лепестков роз… Только я знал, что бабуленька эту фразу кинула не в прямом смысле этого слова: это было зашифрованное отсылание меня «на ковер» к моему отцу Калипсо Брандту. Когда-то с бабуленькой мы договорились, что именно такой шифровкой она будет просить меня при посторонних людях немедленно связаться с Калипсо. Выставление меня под благовидным предлогом, так сказать, чтобы не нервировать лишний раз тех, кого я оставляю под присмотром верховной демоницы.
Одно напрягало: пока что оба раза, когда мы с бабуленькой уже прибегали к этой шифровке, дело заканчивалось тем, что я приводил отца, и мы втроем пытались обезвредить взбесившуюся нечисть рэмма-уровня опасности.
За каким-нибудь тортиком я все равно потом заскочу, конечно, но это будет потом. А сейчас…
Сейчас я шагал по тихим улочкам Иллунариса, куда телепортировался с территории особняка бабуленьки. Здесь царил сумрак. В Иллунарисе всегда царило сумрачное время, здесь никогда не светило яркое солнце, но днем бывало почти светло из-за огромного количества флуоресцентных растений, которые так ярко светились в дневное время, что порой создавали иллюзию яркого закатного солнца.
Сумрачная атмосфера застыла тут навсегда, потому что так нравилось моему отцу, который однажды создал этот мир. Как он это сделал – это отдельная сложная и темная история*, но суть в том, что в этом мире всё было именно так, как нравилось Калипсо Брандту. А он любил сумрачное время, запах свежести после дождя, аромат цветущей зелени, красные розы. И этот еще совсем молодой мир отвечал ему взаимностью, красуясь перед своим создателем всем тем, что ему так нравилось.
[*примечание автора: о том, как именно был создан новый мир вы при желании можете почитать в отдельной истории про Калипсо «Укроти меня»]
С отцом поговорить действительно надо было, поэтому я здесь. И без того уже оттянул разговор дальше некуда. Всё ждал удачного момента… Дождался, ага.
Остановился перед небольшим двухэтажным домом из темного камня, с черной черепичной крышей и большой мансардой. Дом выглядел бы сплошным темным мрачным пятном, если бы не густые кусты красных роз при входе и теплый желтый свет, льющийся из окна.
Рядом на решетку ворот с громким карканьем приземлился черный ворон, блеснув алыми глазами.
– Привет, Алоха́р, – поздоровался я с фамильяром отца. – Отец же дома, да?
Ворон еще раз громко каркнул и взлетел так, что калитка приглашающе открылась.
Я вдохнул поглубже, будто готовясь к прыжку, быстро прошел по дорожке на крыльцо и потянул на себя ручку входной двери, украшенной коваными элементами в виде плетистой розы с шипами, что придавало двери особо зловещий вид.
Дверь была не заперта. Отец никогда не запирал двери, потому что это ему совершенно ни к чему: нет таких безумцев, кто попытался бы сунуться сюда в целью нападения или ограбления, а если б и нашлись, то ауры моего отца хватило для того, чтобы испепелить незадачливого воришку на месте.
Впрочем, дома было тепло и уютно, как обычно. Помещения хоть и были оформлены преимущественно в монохромные черно-белые тона, но на стенах яркими пятнами висели разнообразные картины, а еще на подоконниках стояли цветы. Разные, но преимущественно красные розы. Поэтому в гостиной стоял приятный легкий цветочный аромат, который всегда ассоциировался у меня с родительским домом.
– Привет! – громко сказал я, закрывая за собой дверь.
Мамы дома, кажется, не было, потому что она сразу отзывается и бежит меня встречать. А вот отец – он не такой. Он если и будет бегать за кем-то, так только за моей мамой, а все остальные – извольте сами, ножками добраться к Его Полубожественному Величеству Калипсо Брандту.
«Хватит ёрничать, жду тебя в кабинете», – тут же раздался голос отца в моей голове.
Я вздрогнул.
Сколько бы раз он ни считывал мои мысли, вольно или невольно врываясь в мою голову, а я все равно никогда к этому не привыкну.
Мой отец – менталист. Верховный менталист, так что утаить от него хоть что-то не представлялось возможным. Наверное, именно поэтому я несколько дней собирался с духом и приводил собственные мысли в порядок перед тем, как поговорить с отцом по поводу Лины. Потому что прекрасно понимал, что разговаривать надо без каши в голове, а четко понимая, чего я хочу. Сейчас – я понимал.
Спустился этажом ниже и зашагал дальше по длинному узкому коридору, ведущему исключительно в кабинет отца – просторное помещение, скрытое под землей от посторонних глаз, чтобы творящаяся здесь магия особо не фонила окружающим, а уходила в землю и рассеивалась в воздухе. Собственно, именно глядя на пример отца, я сделал и свои лаборатории подземными, по достоинству оценив именно такое положение вещей, когда много работаешь с темной и теневой магией.
Кабинет Калипсо Брандта был сплошь обставлен тяжелой антикварной мебелью из темного дерева. Отец такое любил, а его рабочее кресло было столь тяжелым и богато отделанным красным бархатом, что в детстве казалось мне своеобразным троном.
Калипсо стоял ко мне полубоком, когда я вошел в помещение. Он приветственно махнул рукой и указал на мягкий стул около его стола, но глаз на меня не поднял, занятый завершением проверки неизвестной мне штуковины перед ним на столе.
Мой отец был высоким широкоплечим мужчиной, с острым носом, серыми глазами. У него были длинные белые платиновые волосы, резко контрастирующие с его черной мантией с золотистым узором и с красной шелковой рубашкой. Одна бровь у него проколота золотым колечком, в ухе болталась серьга в виде золотого кинжала, а на руке сверкал перстень с золотой спиралью – связным перстнем с выгравированным на нем знаком академии Иллунарис, такие перстни имелись у всех адептов академии.
– Привет! Как дела? Весь в работе? – улыбнулся я, усевшись за стол, кинув взгляд на целую горку непонятного хлама на рабочем столе, в котором мог разобраться только отец. – Я к тебе по делу, и…
– Твои датчики сработали, – прервал Калипсо.
Я тут же напрягся.
– На киёрса?
Калипсо медленно кивнул. Он не отрывал взгляда от документа, который держал в руках, с моего ракурса невозможно было его разглядеть.
– Твои датчики уловили этой ночью вспышку магии от ранее не поставленного на учёт киёрса. Это не был полный оборот, но вспышка магии была такой существенной, что датчики ее всё же уловили. Это говорит о том, что при полном обороте выплеск энергии будет колоссальный, снести может добрую пятую часть Искандера, со всеми жителями, сровняв горы с землей. Датчики зафиксировали личность киёрса. Рэмма-уровень опасности, с очень высоким потенциалом. Мы с таким никогда не сталкивались. Это что-то из ряда вон выходящее.
– Почему меня
