Алло, милиция? - Анатолий Евгеньевич Матвиенко
Во-вторых, девочки потрудились над собой. Настюха надела узкую юбку с рискованным разрезом, открывавшем стройность ног, несколько тонковатых. Ядя и Марыля обзавелись новыми Levi's, первая — классическими синими джинсами, вторая — зелёными штроксами, три или четыре стипендии за каждые штаны. Гольфики у троих были похожие, отражая не слишком разнообразную моду, и только одна Варя приготовила себе платье — неброское синее, подчёркивающее намечавшуюся округлость форм. На вкус Егора, с нанесением косметики все четверо переборщили. Сильно. Но главное — чтоб им самим нравилось.
В-третьих, располагая более чем скромными ресурсами, они соорудили достойный праздничный стол на тумбочках, извлечённых из привычных мест и сдвинутых в линию.
— Какая гадость эта ваша заливная рыба! — в полголоса сообщил телевизор, транслируя «С лёгким паром!»
Вдруг что-то запершило в горле… После смерти отца Егор приходил домой и больше не чувствовал себя дома. Это чувство усилилось после инцидента с «дядей Володей». Мама осталась мамой и одновременно отдалилась. С кем она будет праздновать 2023 год — с суррогатным сыном Егором и очередным «дядей»?
Не важно. Уже ничего не изменить. Тот мир исчез для него навсегда, этот — единственный и реальный.
Пусть четыре четверокурсницы из комнаты 404 ему едва знакомы, как и пухлик Гриня, с ними — хорошо.
А там, где человеку хорошо, где его ждут и принимают, там и есть его дом. Пусть кратковременный.
— Девчонки! Каждой по подарку!
Там же около гастронома Егор купил копеечных сувениров. В отличие от постперестроечной Москвы, здесь только входила в моду привычка обозначать года по восточному календарю. Случайно услышав по радиоточке в передаче «Это интересно», что ожидается год собаки, он купил на почте открытки с изображениями прикольных псов, а Варе — пластмассовую подвеску на верёвочке.
Подарки были настолько символическими… Но произвели впечатление бомбы. Студентки завизжали от восторга! Друг дружке они, быть может, что-то и дарили, но от пацана… Большинство курса точно осталось без подобных знаков внимания.
Широко расставив руки, Егор попытался обнять их всех. Улов получился половинный — он сграбастал Варю и Настю. Опустив голову, оказался зажат между девичьих щёк, причём настюхины рыжие кучеряшки забавно щекотали лицо.
Сзади засопел Гриня. Пришедший без подарка, он счёл благоразумным не распускать руки и не тискать двух неохваченных. Тем более, был с ними практически незнаком, только мельком видел на коридоре.
Вспомнив о нём, Егор освободился из женского плена и громко представил:
— Григорий, будущий прокурор Лунинецкого района, а потом и всей Брестской области. Знакомься: Варя, Настя, Ядвига, Марыля.
— Гляди не перепутай, Кутузов! — тут же вставила Варя, вспомнив «Бриллиантовую руку».
— К столу, мальчики-девочки! — скомандовала Настюха, пытавшаяся навязать лидерство в женском квартете.
— За уходящий? — Егор открыл бутылку «Советского полусладкого», негромко хлопнув пробкой.
Посуда была разномастная — кружки и гранёные стаканы, в такую очень трудно разлить поровну, тем более шампанское пенилось, заполняя ёмкость до краёв, и очень легко было обидеть взявшего первый кубок, где шипела одна только пена. Восстановив справедливость как только можно, Егор схватил алюминиевую кружку и встал.
— Я скажу! — выпалила Настя и, не ожидая чьего-либо позволения, провозгласила: — За нас, красивых. И вас, умных!
Тост получился такой себе. Можно было истолковать, что парни — не красавцы, девушки — дурёхи, но никто ничего подобного не сказал. Приподнятое настроение позволяло не обращать внимания на мелочи.
Егор торопливо выпил. Вдруг остальные смотрят, проверяют? Вдруг сам в рот не возьмёт и настучит на других… Опустил кружку и понял, что волновался зря. Сотоварищи тоже глотнули, потом протянули руки за бутербродиками, салатиками, а также огурчиками и помидорчиками, извлечёнными из домашних закаток. В алюминиевой миске уютно поблёскивали маринованные грибочки. Лучше «московской» сухой колбасы пошло деревенское сало: толстое, с прорезью, с тмином. Судя по неровным и местами подсохшим кускам хлеба, девочки натаскали его из столовки, сэкономив 14 копеек на буханке. Колбаса, правда, тоже не задержалась.
Наконец, Настюха достала главный деликатес: банку настоящих рижских шпрот! Каждому досталось по две шпротины на ломтик хлеба, будущий прокурор не поленился другим кусочком вымакать жир из банки и съесть.
Празднуя новый 2022 год, Егор распечатал тогда банку красной икры на двоих с мамой, куда большей по объёму, чем эти шпроты. Часть не доели и потом выбросили, когда засохла. А сейчас две шпротины принесли большее наслаждение.
— По второй? — спросил Гриня.
— Нет, вторую под бой курантов, — возразила Настюха. — Все подкрепились?
— Спасибо! Барышни, вы — чудо, — моментально вставил Егор. — Давайте уберём. Я помогу посуду помыть, вода же холодная.
— В чайнике согреем, потом, — отмахнулась она. — Если кавалеров заставлять посуду мыть, можно и спугнуть. Давайте просто в сторону, хорошо?
Центр комнаты оказался очищен.
Посыпались предложения — что делать до полуночи. Вариант с танцами отпал — соотношение четыре на два не самое справедливое, да и Мраморный зал никуда не убежит.
Как и ожидалось, Марыля потянулась за гитарой. И понеслось… Сначала Юрий Визбор, неизменная «Милая моя, солнышко лесное». Татьяна и Сергей Никитины, сразу три — про ёжика резинового с дырочкой в боку, новогодняя про снегурочку, про маленький секрет для маленькой, для маленькой такой компании. «Полонез Огинского» не вспомнили, не самый праздничный он.
Егор молчал, улыбался и слушал, Гриня пытался подпевать, но, слава Богу, тихо, девочки старались.
В паузе Настюха вспомнила:
— Слушайте, я утром у знакомого фарца узнавала про диск Дина Рида. Тот рассмеялся, сказал, что его пластинку выпустила московская фирма «Мелодия», «деловые пацаны» ей не торгуют. Егор, в ней есть все те песни, что ты спел нам?
— Нет, — честно признался тот. — Но коль сегодня Новый год, разрешены «Мелодии и ритмы зарубежной эстрады». Только прогрессивной эстрады — песни протеста, обличающие социальную несправедливость.
Марыля с готовностью протянула гитару, спросив:
— Егор! Ты всегда такой правильный?
— Конечно, товарищи! Ответственный комсомольский работник остаётся им даже во сне и видит исключительно патриотические сны. Вашему вниманию предлагается песня, рождённая в доках Ливерпуля и посвящённая тяготам жизни простой британской девушки из пролетариата, а также не менее сложной жизни труженика, пытающегося обеспечить своей любимой выживание в джунглях империализма. И так, The Beatles, песня Girl.
Is there anybody going to listen to my storyAll about the girl who came to stay…[1]
Эту песню
