Путеводная звезда (СИ) - Орлова Тата

      Княгиня Екатерина Лазариди. Дочь графа Суворова и супруга принявшего подданство Вероссии князя Лазариди, сына одного из старших князей Ритолии, прекратившего длившуюся более десяти лет войну между двумя государствами и преданного новой родиной.

      На эшафот она взошла вместе с мужем, отказавшись отречься от супруга, сохранив жизнь и себе, и ребёнку.

      Рассказывая ту историю, бабушка не возвеличивала её поступок, но и не осуждала, всего лишь сказав, что когда обстоятельства выше нас, когда Заступница подводит к краю, простых решений не бывает.

      В этом, как и во многом другом, она оказалась права. Мне очень хотелось закрыть глаза и, проснувшись, вновь оказаться в той беззаботности, которой, как теперь стало ясно, были наполнены последние полтора года моей жизни.

      - Вы позволите? – Алексей Степанович остановился на ступеньке беседки, в которой я устроилась.

      Аленка уснула, мило сопя у меня на руках, Владиславу надоело просто гулять по тропинкам сада, и он умчался к новым друзьям, а я, найдя уютное местечко, присела на лавочку, наслаждаясь умиротворенной тишиной и игрой солнечных лучей, пробивавшихся сквозь молодую листву и рисовавших на деревянном полу замысловатые узоры.

      - Да, конечно, - качнув Аленку, кивнула я ему на скамейку напротив. – Будете меня отговаривать? – не позволив себе ни одной лишней эмоции, спросила я, когда он последовал моей предложению.

      - Нет, - он твердо посмотрел на меня, - но напомню о моей просьбе обождать с окончательным решением пару дней.

      - Я не забыла, - кивнула я, поймав брошенный им на Аленку взгляд.

      Было в нем что-то… удивительно трепетное, идущее из глубины души. Нежность, бережность, трогательная забота, подспудное желание защитить….

      Трофим, Иван, а теперь и граф Горин…. В каждом из них я замечала вот это благоговение, с которым они смотрели на кроху. Сильные мужчины, воины, для которых в этом непростом мире осталось что-то святое, делавшее их мягче, добавлявшее их образу щемящей трогательности.

      Георгий был таким же. Смелым, решительным, неподкупным и… ласковым, любящим, верным….

      - Но… - его улыбка была грустной.

      - Что – «но»? – не сразу поняла я. Воспоминание о муже вновь всколыхнуло утихшие было чувства, бороться с которыми оказалось очень нелегко.

      - Мне послышалось, что вы хотели еще что-то добавить? – пояснил он, видя мои затруднения.

      - Мне показалось, что эти два дня ничего не изменят, - грустно улыбнулась я в ответ. – И вам это хорошо известно.

      - Вы удивительно наблюдательны… - заметил он… не без оттенка горечи.

      - Не похожа на ту барышню, которой увидели меня впервые? – уточнила я, вспоминая ту встречу.

      Граф был весьма мил, приветлив, оказывал мне знаки внимания, говорил, что если Георгий не будет беречь меня и лелеять, то обязательно отобьет столь прелестное создание, но при этом, считая, что я не замечаю его взглядов, смотрел с каким-то потаенным сожалением. Вроде как искал во мне что-то, но… не находил.

      - Вы тогда походили на взъерошенного воробышка, - как-то… тягуче, вздохнул он. – Маленького, измученного сомнениями, но готового броситься на каждого, кто посягнет на что-то, известное лишь ему одному.

      - Вот как?! – искренне удивилась я, признавая, что его характеристика была весьма точна.

      Князь Андрей Изверев….

      В те дни в моем сердце был только он. И не важно, что «да» я сказала другому, не посмев пойти против воли отца, что не его – чужие руки ласкали мое тело, срывая с губ сладостные стоны, что на меня смотрели пепельно-серые, а не голубые глаза….

      Все это было не важно, существуя отдельно от той любви, от которой не находилось избавления.

      - А теперь? – чтобы высушить вновь выступившие на глазах слезы, негромко спросила я.

      - Теперь? – переспросил он, словно давая мне время вновь обрести самообладание. – На грозную орлицу, - улыбкой подбодрил он меня. Всего мгновение, и выражение лица Алексея Степановича стало серьезным: - Я должен вам кое-что сообщить… - голос графа неожиданно дрогнул, вызвав у него недовольную гримасу.

      - Я слушаю вас, - сглотнув вставший в горле ком, твердо произнесла я.

      - Это известие будет не самым приятным, - счел необходимым предостеречь меня Горин.

      - Я слушаю вас, - повторила я, надеясь, что мне достанет выдержки принять очередное испытание.

      - Я получил вестника от одного из своих осведомителей в столице….

      - С мамой Лизой все в порядке? – перебила я его, сразу подумав об оставленном доме. – И со слугами….

      - За них можете не беспокоиться, - он чуть укоризненно качнул головой. – Ваше отречение произойдет не раньше, чем через два-три месяца….

      - Отречения не будет! – вновь не дала я ему закончить. – Никогда!

      - … и до этого момента вашим домочадцам ничего не грозит, - продолжил граф, «не заметив» моей реплики. – Сведения касаются вашего брата, Эдуарда Красина.

      - Моего брата? – с некоторым недоумением посмотрела я на Горина.

      Да, теплых отношений между нами никогда не было. Он был старшим, да к тому же и мальчиком. Пока жива была бабушка, виделись мы редко – отпрыска Федора (как она называла Эдика) она не жаловала. Да и потом, когда я приезжала домой из пансиона, встречались лишь за завтраками, да иногда обедами.

      Но, тем не менее, он был братом, что немало для меня значило.

      - Он связан с бароном Метельским, - не ровно – нарочито равнодушно произнес граф, не скрывая этого, наблюдая за моей реакцией.

      - Этого не может быть! – уверенно ответила я, даже несколько расслабившись.

      Мы были одной семьей….

      - Вам ведь неизвестно, что находится в том конверте, который по завещанию Элеоноры Красиной должен быть вскрыт в день вашего двадцатипятилетия? – внезапно уточнил Горин.

      - А какое это имеет значение? – тут же поинтересовалась я, не видя связи между одним и другим.

      - Наследником вашего отца является его старший сын, Эдуард Красин. - Граф вновь говорил о не совсем понятных мне вещах.

      - Да, это так, - подтвердила я. – Но разве в этом есть что-либо неожиданное?

      - И основное достояние Красиных, которое достанется вашему брату, оружейные заводы.

      На этот раз отвечать я не стала, лишь кивнула. Наш род славился не только именами предков, но и производством пистолей и пушек, которыми владел.

      - Моему осведомителю стало известно, что по просьбе Эдуарда была проведена проверка в документации, которая выявила отсутствие нескольких очень важных патентов. Совершенно точно, что они не были проданы, продолжая принадлежать семье Красиных.

      - Но где же они? – непонимающе посмотрела я на Горина.

      Дела завода были от меня так далеки….

      - Скорее всего, в том самом конверте, - граф чуть наклонился вперед, - и являлись частью вашего наследства.

      - Но зачем? – я качнула забеспокоившуюся Аленку, но дочь не затихла, похоже, взбудораженная нашим разговором.

      - Уверен, - встал со скамейки Горин, - что у этого вопроса имеется свой ответ. – Вас оставить или….

      Я посмотрела на куксившуюся дочь…. Похоже, пришло время менять пеленки.

      - Мне тоже пора возвращаться, - аккуратно поднялась я. Позволила графу поддержать меня под локоть, пока спускалась по ступенькам, и, уже выйдя на дорожку, ведущую к дому, поинтересовалась, удовлетворяя собственное беспокойство: - Вы считаете, что Эдуард желает завладеть этими бумагами?

      - Не хотелось бы пугать вас еще больше, - Горин смотрел на меня, словно извиняясь, что вынужден произносить эти слова, - но я в этом полностью уверен.

      - Уверены… - повторила я за ним, продолжая качать Аленку. Она еще не плакала, но, судя по тому, как морщился ее носик, вот-вот собиралась разныться. – А отец?