Филлис Джеймс - Дитя человеческое

– В каком он был состоянии? – спросил Тео.

Вместо Мириам ответил Ролф:

– Грязный, вонючий, окровавленный и ужасающе худой. Он шел пешком с камберлендского побережья.

Мириам продолжала:

– Я обмыла его, забинтовала ему ноги и уложила в постель. Он побоялся спать один, поэтому я легла рядом с ним, прямо в одежде. Спать я не могла. Именно тогда он и начал рассказывать. Он говорил больше часа. А я молчала. Я только обняла его и слушала. Потом наконец он умолк, и я поняла, что он заснул. Я лежала, слушая, как он дышит, что- то бормочет. Иногда он стонал и тут же внезапно издавал резкий крик и садился в постели, но мне удавалось успокоить его, и он снова засыпал. Я лежала рядом с ним и молча плакала. Меня охватила такая злость! В груди все пылало, словно там были раскаленные уголья.

Этот остров – настоящий ад. Порядочные люди, попавшие туда, почти все умерли, а остальные стали сущими дьяволами. Там голод. Я знаю, что у них есть зерно, техника, но все преступники в основном городские жители, непривычные к тяжелому физическому труду. Все запасы еды съедены, сады и поля опустошены. Там поедают даже тех, кто умирает, клянусь. Колонией управляет банда наиболее физически крепких осужденных. Им доставляет удовольствие проявлять жестокость, и на острове Мэн они могут спокойно избивать, мучить и пытать: там нет никого, кто мог бы их остановить. Те, кто слишком добр и мягок, кто не окончательно очерствел, кому бы не следовало там находиться, долго не протягивают. Но хуже всех некоторые женщины. Генри рассказал мне такое, чего я не могу повторить, но никогда не забуду.

А на следующее утро за ним пришли. Они не ломали дверь и даже не очень шумели. Они окружили коттедж и постучали в дверь.

– Кто это был? – спросил Тео.

– Шесть гренадеров и еще шестеро из Государственной полиции безопасности. Они послали двенадцать человек за одним, избитым и измученным. Хуже всего были люди из ГПБ. Я думаю, это были Омега. Сначала они ничего мне не сказали, просто молча поднялись и стащили его вниз. Увидев их, он пронзительно закричал. Я никогда не забуду этот крик. Никогда, никогда… Потом они повернулись ко мне, но офицер – он был одним из гренадеров – велел им оставить меня в покое. «Она его сестра, – сказал он. – Естественно, он пришел сюда. У нее не было другого выбора, кроме как помочь ему».

Джулиан вздохнула:

– Уже потом мы решили, что у него самого, должно быть, есть сестра, которая никогда его не подведет…

Ролф перебил ее:

– А может, он решил проявить немного гуманности и получить за это вознаграждение от Мириам.

Мириам отрицательно покачала головой.

– Нет, все было не так. Он пытался быть добрым. Я спросила его, что ждет Генри, но он не ответил, а один из ГПБ сказал: «А вы как думаете? Но вы получите его прах». Это был капитан ГПБ, и он заявил, что им ничего не стоило схватить Генри, когда он высадился на берег, но они шли за ним следом от Камберленда до Оксфорда. Полагаю, отчасти – чтобы посмотреть, куда он пойдет, отчасти – чтобы дать ему почувствовать себя в безопасности и уж потом арестовать.

Ролф жестко усмехнулся:

– Именно эта утонченная жестокость и доставила им дополнительное удовольствие.

– Неделю спустя прибыла посылка. По весу как килограммовый кулек сахарного песка и такой же формы. Она убыла упакована в оберточную бумагу с этикеткой. Внутри находился пластиковый пакет, наполненный чем-то белым и зернистым, словно садовое удобрение, не имевшее никакого отношения к Генри, и напечатанная на машинке записка без подписи: «Убит при попытке к бегству». Больше ничего. Я выкопала ямку в саду. Помню, шел дождь, и, когда я высыпала в землю белый порошок, мне показалось, что весь сад заплакал. Но я не проронила ни слезинки. Мучения Генри закончились. Ведь он был готов на что угодно, только бы не очутиться снова на этом острове.

– О том, чтобы отправить его назад, и речи не шло, – заметил Ролф. – Они не могли допустить, чтобы стало известно о возможности побега. К тому же такой возможности уже нет, во всяком случае, теперь. Они начали патрулировать берег.

Тронув Тео за руку, Джулиан посмотрела ему прямо в глаза.

– Нельзя так обращаться с людьми. Независимо от того, что они сделали, кто они такие, нельзя так обращаться с человеческими существами. Мы должны прекратить это.

– Да, социальные беды – очевидный факт, но они ничто по сравнению с тем, что происходит в других частях мира, – ответил Тео. – Вопрос в том, что страна готова принять в качестве платы за хорошее управление.

– Что вы имеете в виду под хорошим управлением? – спросила Джулиан.

– Общественный порядок, отсутствие коррупции, страха перед войной и преступностью, справедливое распределение богатства и ресурсов, забота о жизни индивидуума.

– Значит, у нас нет хорошего управления, – заявил Льюк.

– Нет, оно наилучшее, какое только возможно в данных обстоятельствах. Решение о создании штрафной колонии на острове Мэн получило широкую общественную поддержку. Ни одно правительство не станет действовать, не получив одобрения народа.

– В таком случае нам нужно изменить нравственность. Мы должны изменить людей, – убежденно произнесла Джулиан.

Тео рассмеялся:

– Так вот какой вы задумали бунт! Речь идет не о системе, а о человеческих сердцах и умах. Вы самые опасные из всех революционеров, во всяком случае, стали бы таковыми, будь у вас малейшее представление о том, с чего начинать, и малейшая возможность добиться успеха.

Казалось, Джулиан заинтересовалась его ответом.

– А как бы вы начали? – спросила она.

– Я бы и не начинал. История уже показала, что ждет тех, кто начинает. Одно из таких напоминаний на цепочке у вас на шее.

Джулиан подняла изуродованную левую руку и коснулась креста. Рядом с распухшей кистью он казался очень маленьким, хрупким талисманом.

– Всегда найдется предлог, чтобы ничего не делать, – заметил Ролф. – Но факт остается фактом: Правитель управляет Британией как своим личным феодом. Гренадеры – его личная армия, а Государственная полиция безопасности – его шпионы и палачи.

– У вас нет никаких доказательств.

– Кто убил брата Мириам? Это казнь после справедливого суда или тайное убийство? Нам необходима подлинная демократия.

– И вы ее возглавите?

– Я справлюсь лучше, чем он.

– Думается, Правитель считал так же, когда стал преемником последнего премьер-министра.

– Так вы не будете говорить с Правителем? – спросила Джулиан.

– Конечно, не будет, – вмешался Ролф. – Он и не собирался. Приглашать его сюда было пустой затеей. Бесцельной, глупой и опасной.

– Я не говорил, что не буду с ним встречаться, – спокойно ответил Тео. – Но я должен рассказать ему больше, чем услышал сам, в частности, потому, что даже не смогу сообщить ему, где и как получил эту информацию. Прежде чем я сообщу вам свое решение, я хочу увидеть церемонию «успокоительного конца». Когда должна состояться следующая? Кто-нибудь знает?