Вадим Панов - Мистерия мести

Обыск закончился, но машина продолжала стоять. Секунда. Две секунды. Пять. Я уже решил, что всё закончилось, но через пять секунд на лобовом стекле вдруг возник след от удара. Как будто шофёр протаранил его изнутри головой… Потом появились следы крови, кожи — ещё до того, как повреждения появились на голове обалдевшего от ужаса Торопова. Потом я увидел, как гаснут его глаза, потому что уходит жизнь. А потом невидимая преграда исчезла, «Астра» рванула вперёд и вошла в столб. Тело Алексея плавно поднялось и вылетело из машины, завершая картину «трагического ДТП со смертельным исходом». Лихач не справился с управлением, пренебрёг мерами безопасности и погиб.

А что с пассажиром?

Я сглотнул, ожидая, что невидимка доберётся до меня, но ничего не происходило. Двадцать долгих ударов сердца ничего не происходило, а потом незнакомый, но очень симпатичный мужик распахнул дверцу и заглянул мне в лицо.

— Он в шоке!

— Жив?

— Да!

— Слава богу!

— Вытащите его!

— Не вытаскивайте! Сейчас «Скорая» приедет! Не трогайте!

— Зажигание выключите!

— Федра! — Ко мне пробился Боков. — Ты как?

— Нормально. — Трясущимися руками я передал Бокову чемодан, который, как выяснилось, я всё это время прижимал к груди. — Нормально.

— Идти можешь?

— Подожди!

Голова побаливала, постукивала, посвистывала, шумела, но работала. Голова помнила, что идёт расследование, поняла, что всё вокруг — его часть, и стала делать выводы.

Невидимка нашёл ключ от камеры хранения и успокоился, но вот какое дело: Торопов должен был просто назвать имя и подтвердить свои слова каким-нибудь доказательством. Что ему держать в камере хранения? Подробное досье на Тину? Флешку с записью её игрищ? Пачку компрометирующих фотографий? Да мне ничего этого не надо, мне нужно было только имя.

— Федра, полиция совсем рядом!

Общаться с блюстителями порядка желания не было. Я понимал, что меня быстро оставят в покое, но не хотел тратить время. Лучше уж отправиться домой и поспать или просто понежить побитую голову на подушке.

«Думай… Думай!»

Я открыл перчаточный бокс. Выбросил на пол какие-то бумажки, карту, страховку. Нет. Торопов сидел за рулём, сильно торопился и должен был держать доказательство где-то рядом, под рукой, чтобы отдать его максимально быстро.

— Федра!

Я откинул солнцезащитный козырёк и взял лежащую там фотографию: Тина с какой-то блондинкой. А на обороте надпись: Джина Разбегаева.

День 5

Доказательством Торопова оказалась распечатка файла весьма плохого качества. Нет, вы не поняли: сама распечатка была хорошей, выполненной на качественном лазерном принтере, а вот фотография — дрянь. Её сделали на телефон в каком-то клубе, причём сделали быстро, чтобы никто не заметил, рука фотографа дрогнула, и изображение несколько смазалось, к тому же — минимальное освещение… Другими словами, лица на фотографии не столько виднелись, сколько угадывались, но этого было вполне достаточно.

Тина Мальцева и Джина Разбегаева были запечатлены обнимающимися на каком-то диване. Весёлые, жизнерадостные, весьма фривольно одетые и — это чувствовалось — изрядно пьяные. А на диванном подлокотнике пристроился полуголый мускулистый мужик, правая рука которого откровенно ласкала Тину. «Девушки и стриптизёр. Триптих. Часть вторая».

Я ожидал, что с появлением фотографии моё участие в расследовании закончится и белокурую Джину будут допрашивать мордовороты из личной охраны разъярённого Мальцева, однако директор среагировал на доклад более чем спокойно. Возвращение денег воспринял как должное — не сомневался, что так и будет, рассказ о смерти Торопова вообще прошёл мимо его внимания, фотографию изучил брезгливо, буркнул: «Дрянь» — и равнодушно сообщил мне, что его люди помогут вычислить Джину. И всё!

Вы, конечно, поняли, что грузить столь важного человека рассказами о невидимке и странном способе создания аварии я не стал, однако даже эта интригующая подробность вряд ли вернула бы директору Мальцеву интерес к расследованию.

Его горе исчезло так, словно выключилось.

Странно, очень-очень странно для человека, который буквально два дня назад думал лишь о том, как бы побыстрее отыскать убийцу ненаглядной супруги. Но в этом деле оказалось столько необычных и страшно необычных деталей, что изменившееся поведение директора выглядело среди них заурядным эпизодом. Мальцев не объявил о прекращении расследования — и то хорошо.

Я отправился спать — в качестве средства от ненужных мыслей пришлось глотнуть таблетку снотворного, а ранним утром — в одиннадцать — встретился за завтраком с Байконурычем.

— Слышал, ты побывал в аварии?

Тратить время на дурацкие вопросы: «Откуда ты знаешь? Кто тебе рассказал? Как ты догадался?» — я не стал. С достоинством кивнул, показывая, что едва остался жив, и скупо, как настоящий герой, ответил:

— Я в порядке.

— А твой водила больше не водила.

— Он не заметил торчащий посреди дороги столб.

— Мальцев нанимает слепых телохранителей?

— Ты не поверишь, но этот был одним из лучших. Неправильно, конечно, шутить о покойном Торопове, но чёрствый Байконурыч обожал чёрный юмор, а я слабовольно поддался.

— Раскопал что-нибудь интересное? — Сегодня я выбрал сладкие блинчики и, задавая вопрос, аккуратно распиливал один из них.

— А ты как думаешь? — хмыкнул Байконурыч, наливая себе чаю.

— Думаю, в противном случае ты не стал бы тратить время на встречу.

— Твой рыжий учёный приятель оказался занятным типом.

— Он в самом деле магистр?

— Разве что иностранный. В России у него учёных степеней нет.

— А что есть?

Во время наших совещаний — да и не наших тоже — Байконурыч крайне редко обращался к записям, выдавая информацию по памяти. Вот и сейчас он прихлёбывал чай, смотрел прямо на меня и вещал, а я торопливо помечал в планшете наиболее важные детали.

— Официально у магистра состояние приличное, но до директорского сильно недотягивает.

Ещё позавчера утром такое заявление вызвало бы у меня удивление: «Как так? Человек явно не самый влиятельный собирается состязаться с самим Мальцевым! Он самоубийца?»

Однако финал вечерней прогулки, поездка с Тороповым и найденный эскиз заставили меня смотреть на вещи под иным углом: весьма вероятно, что магистр в курсе всех этих странных дел, а раз так, то Байконурыч вряд ли узнал о нём всю правду.

— Найти твоего дружка оказалось легче лёгкого, — продолжил доклад мой худощавый друг. — Ты сказал, где вы общались, я поболтал с товарищами из дорожной полиции и сумел краем глаза просмотреть записи видеокамер того района.