Виртуальный свет. Идору. Все вечеринки завтрашнего дня - Уильям Форд Гибсон
Силенцио хочется знать, стало ли так же мокро в серебряном замке.
68
Фабрика абсолюта[139]
Бумзилла – в «Счастливом драконе», приперся обратно, на этот раз потому, что знает: сегодня они в первый раз запустят свой долбаный драконовский «Нанофакс», и это вам не игрушки, а типа того, что копируешь любое дерьмо из одного магазина в другой. Он не уверен, что врубается, как это, но в магазине бесплатно дают шоколадные батончики и много газировки всем детям, так что ладно, сегодня проканает за ребенка, но все псу под хвост, потому что мост загорелся и эти, мать их так, грузовозы слетелись и сбросили чертову прорву воды, приехала сотня, наверно, пожарных машин, и все при делах, и полиция тут, и тактические отряды, и вертолеты в воздухе, короче, «Счастливый дракон» обломался, и супершоу в честь первого запуска «Нанофакса» не будет, менеджер спятил, ходит взад-вперед по проходу, сам с собой разговаривает. Но магазин все равно торгует в полный рост, шишки из главного офиса не разрешают закрываться, в общем, Бумзилла начал уже лопать бесплатные батончики, раз охранники знай себе смотрят, как дымится мокрый черный мусор, больше на этом конце моста ничего не осталось, так что сам настоящий мост стало видно, ну, старую часть, вон она, тоже черная, торчит себе в воздухе, как скелет.
И потом заявляется менеджер и читает по ноутбуку: леди и джентльмены, сей судьбоносный момент истории, трали-вали, и вот мы видим, как самый первый предмет помещают в передатчик в нашем центральном филиале в далеком Сингапуре (Бумзилла видит по телевизору, который висит на пилоне, что этот «предмет» – золотая статуэтка «Счастливого дракона» собственной персоной, улыбка до ушей), и через минуту он будет репродуцирован на молекулярном уровне в каждом филиале нашей сети по всей планете.
Кассирша и двое охранников хлопают. Бумзилла сосет ледышку со дна своей газировки. Ждет, чего будет.
У «Нанофакса» в «Счастливом драконе» спереди такой большой люк, что Бумзилла точно туда поместится, коли приспичит, так что в башке у него возникает вопрос: а можно ли так наделать много-много Бумзилл в других местах и можно ли будет доверять этим сраным Бумзиллам? Если да, тогда он сколотит, в натуре, крутую банду, но вот в чем загвоздка: сам он лично никому не доверяет, так с какой стати они ему будут доверять?
Фонарик над люком делается зеленым, люк отъезжает кверху, и наружу вылазит, типа как раскладная, эта голозадая девка, волосы черные, китаянка, а может, японка, в общем, что-то типа того, длиннющая, и титьки маленькие. Бумзилле такие не нравятся, но она улыбается, и у всей этой кодлы – кассирши, охранников, менеджера – челюсти отвисают, глаза на лоб лезут: девка потягивается, по-прежнему улыбаясь, и быстро чешет к парадному входу вдоль стойки охранников, и Бумзилла видит, как она тянет руку и открывает дверь, типа все, я ушла, всем привет, а уж там, снаружи, такой бардак вперемешку с катастрофой, что на какую-то голозадую японку никто и смотреть-то особо не станет.
Но самый-то бред и бардак в том… и Бумзилла настолько от этого обалдевает, стоя там, в магазине, и глядя на долбаную видеоколонну через стеклянные двери, что решает выйти наружу и скурить последнее русское «Мальборо», и как следует обмозговать увиденное… самый бардак в том, что, когда он видит, как она проходит мимо экранов, он видит ее на всех экранах без исключения, она выходит из всех «Счастливых драконов» на всей планете, с одной и той же счастливой улыбкой.
Бумзилла все еще думает, что бы это значило, от «Мальборо» остается лишь фильтр, и тогда он решает: какого черта, время зажевать омлетоладью из «драконовской» микроволновки. Бумзилла считает, что это его заслуженный бизнес-завтрак, у него даже деньги есть, но, когда он заходит обратно, омлетоладьи, как выясняется, кончились, сраные суки-пожарные все их сожрали.
– Какого хрена, – говорит он, – отфаксуйте хоть одну из долбаного Парижа!
И охранники вышвыривают его нахрен.
69
Никто никуда не торопится[140]
Райделл просыпается от боли если не в раю, то в чем-то очень к нему близком, в этом чудесном, сухом, абсолютно новом, высокотехнологичном спальном мешке, рядом со свернувшейся калачиком Шеветтой, ребра горят; он лежит, слушает стрекозиное гудение вертолетов и вяло думает, а не содержит ли чего-нибудь вредного клеящий слой изоленты, которой он обмотан.
Они нашли этот спальный мешок в герметичной упаковке сразу после потопа – зацепился за один из колышков, которыми «шарфов» дельтаплан крепился к крыше. И не было в их жизни более желанной находки – скинуть промокшую одежду и забраться в сухое тепло, в этот мешок с водонепроницаемой и, вероятно, пуленепробиваемой подкладкой, в этот весьма дорогой предмет снаряжения. И лежать себе там, внутри, и смотреть, как прибывают еще два грузовоза – огромные, неповоротливые беспилотники, свернувшие с курса, как впоследствии выяснится, согласно плану, разработанному несколько лет назад комитетом по чрезвычайным ситуациям Северной Калифорнии, – прибывают, чтобы сбросить еще больше воды, погасив огонь со стороны Острова Сокровищ, а заодно окатив и весь центральный пролет. И каждый грузовоз, истощенный и обвисший, тут же поднимался ввысь, избавившись от балласта, как слон в нелепом слоновьем балете.
Райделл с Шеветтой держали друг друга в объятиях там, наверху, пока не рассвело и морской ветер не развеял запах гари.
Райделл окончательно проснулся и видит голое плечо Шеветты, он ни о чем особо не думает, вот разве что медленно формируется в голове мысль о завтраке, хотя это может и подождать.
– Шеветта? – Голос из маленького дребезжащего динамика.
Райделл смотрит вверх и видит серебристый майларовый шарик, натягивающий поводок, глаз видеокамеры наблюдает за ними.
Шеветта шевелится.
– Тесса?
– С тобой все в порядке?
– Да, – отвечает она, голос сонный, – сама-то ты как?
– Это полный метр, – говорит голос из воздушного шарика. – Огромный бюджет. У меня есть такие кадры… ты не поверишь, настоящий экшн.
– Что значит «это полный метр»?
– Я подписала контракт. Они прилетели прямо сегодня утром. Что ты делаешь на этой верхотуре?
– Пытаюсь спать. – Шеветта перекатывается на другой бок, натянув на голову спальный мешок.
Райделл лежит, наблюдая за тем, как воздушный шарик подпрыгивает на своем поводке, пока наконец не исчезает.
Он садится и трет руками лицо. Выкатывается из мешка и неуклюже встает –
