Лев Гурский - Есть, господин президент!

Стоп, а может, он на мне просто обкатывает идею книги? Если ему делать нефиг, почему бы не взяться за роман? У этих фантастов чем круче околесица, тем выше рейтинг. Самый их главный, Стивен Кинг, — тот вообще, говорят, без дозняка за комп не садится.

Обождав, пока старик выплеснет на меня до капли весь этот бред сивой кобылы, я мысленно отряхнулся, утерся и произнес вслух:

— Захватывающий сюжет, весьма. Рад, Виктор Львович, что после долгого перерыва вы снова вернулись к фантастике. Недурная может получиться вещица, в духе Дэна Брауна или даже Стивена Ки…

— То, что ты сейчас услышал, — не фантастика, — с нажимом на «не» перебил меня упрямец. — Головой отвечаю за каждое слово.

Мне едва удалось подавить вздох. Так я и думал! Раз это не шутка, не тест и не сюжет романа — значит, здравствуй, дедушка Маразм. После выхода на пенсию у моего недавнего шефа чердачок отъехал от башни. Эта беда случается даже с бывшими чиновниками ранга «помощник (советник) Президента РФ» из Реестра должностей федеральной государственной гражданской службы.

— Виктор Львович, прошу вас, ну рассудите сами. — Я попробовал достучаться до остатков здравого смысла в его голове. Той, которой он, видите ли, отвечает за свою абракадабру. — Вы ведь не хотите сказать, что при помощи кулинарной книги, написанной ученым полудурком полтысячи лет назад, можно стряпать чудо-еду? Что, поев фрикаделек или там киевских котлет по тем рецептам, человек на время обретет какие-то не вполне обычные способности?

— «Не вполне обычные»? — передразнил меня Серебряный. — Эх, мальчик Ваня, мелко плаваешь. Выдающиеся! Сверхчувствие, сверхсила, ясновидение, левитация и многое другое — весь набор для супермена. Причем это, пойми, цветочки, дешевые трюки из блокбастеров. Представь, что даст эмпатия в сочетании с даром внушения. Да любой фюрер за одну такую фрикадельку удавится…

Дрожащей рукой старик наполнил рюмку, перелил через край, тихо ругнулся, выпил и торопливо занюхал водку остывшим окурком.

— Про дядю моего, Григория Ильича, ты уже знаешь от меня кое-что, — сказал он. — Но не все. Дядя Гриша, человек любознательный, обожал на досуге копаться в разных оккультных материях и о книге Парацельса знал побольше, чем в учебниках. Другое дело, он до самой смерти был совершенно уверен, что книга пропала в веках. И меня в этом почти убедил. Но в прошлом году буквально за месяц до моей отставки…

Со стороны дверей раздалось клокотание домофона. Мой бывший шеф недовольно смолк на полуфразе, выполз из-под смятой простыни и трудной поступью инвалида заковылял к дверям. Обратно в спальню он вернулся, однако, уже несколько пошустрее. Запалил сигарету, поспешно сделал пару затяжек. Из кармана пижамной куртки выудил надорванный брикет жвачки и одну сунул в рот.

— Врач из ЦКБ там внизу, — досадливо сообщил он, жуя. — Снова явился проверить, помер я или шевелюсь еще… Ты давай-ка, Вань, быстро прячь и бутылку, и рюмки во-он туда, за телевизор. Не хочу, чтоб Дамаев увидел, а то опять разорется, зануда чертов…

Я укрыл за телевизором следы нашего преступления и мысленно возблагодарил Дамаева. Он очень вовремя, умница. Теперь я честно могу сдернуть из этого дурдома. Никто не посмеет сказать, что я бросаю тяжелобольного психа в минуту кризиса. Нет-с, я мудро ретируюсь, уступая место профессионалу. Врачам мешать нельзя.

— Мне пора. — Я протянул руку бывшему шефу. — Виктор Львович, выздоравливайте. Было очень интересно с вами побеседовать.

— Ты же не поверил? Ни единому слову, да? — Старик удержал мою ладонь в своей. Глаза у него заслезились, как у полудохлой псины. — Ладно, не притворяйся. Не настолько я пьян, чтобы не почувствовать… Скепсис, Ванечка, великая вещь, но когда ситуация выходит за рамки… Нет, не о том я хочу сказать… Послушай, Ваня, если бы я не знал, что вскорости сыграю в ящик… Господи, тоже не то… Хотя нет, именно то. Лучше сразу про ящик… В зеленом картонном ящике среди архива, который я тебе оставил перед уходом, есть десяток запароленных дисков. Знаю, ты ничего не выкидываешь, так что найдешь. Диск номер девять открывается словом «кулинариус», латинскими буквами. Просмотри все файлы оттуда — может, хоть они тебя убедят…

— Ну конечно же просмотрю, — солгал я, не отводя взгляда. И для достоверности прибавил: — Не обещаю, что в ближайшие дни, но как только буду немного посвободнее, я сразу же… Пароль «кулинариус», латинскими буквами, непременно запомню…

Уже на лестнице я столкнулся с выходящим из лифта Дамаевым.

— Здрасьте, Рашид Харисович! — поприветствовал я врача. — Что говорит медицина? Прогнозы благоприятны? Кремлевская кардиология спасет Виктора Львовича? А то он, честно говоря, выглядит препаршиво, а настроение у него просто как у покойника.

В глубине души я надеялся услышать, что старик плох. Что лучше не докучать ему визитами. Мне не улыбалось навещать его еще раз и по второму кругу вешать себе на уши этот бред. Христианский долг — не супружеский: разок исполнил для порядка, и хорош.

— Все не так фатально, Иван Николаевич, — сообщил врач, пожимая мне руку. — Зря он себя накручивает. Артериальная гипертензия имеется, однако кровоснабжение органов и тканей на уровне. Давление высоковатое, 220 на 100, но я вижу динамику в лучшую сторону. Перспективы криза не просматриваются… В общем, с таким диагнозом люди живут, и неплохо. Я выписал ему альбарел и гипотиазид-М. Теперь главное, чтобы он принимал их вовремя. И чтобы никакого алкоголя, ни грамма, ни-ни. Иначе я ни за что не ручаюсь. Большинство производных оксазолина плохо сочетаются с этанолом, последствия могут быть скверные… Вы случайно в его комнате не видели водку? Из бара я бутылки конфисковал, но боюсь, как бы у него не остались где-то какие-то заначки.

— Никакой водки у него я не видел, — заверил я Дамаева и постарался в его сторону не дышать. — Что вы, Рашид Харисович! Я бы вам сказал, сразу же. Сам понимаю, дело серьезное…

Произнося эти слова, я не испытывал угрызений совести. Сторож ли я Серебряному? Раз он желает пить водку, пусть пьет водку. Думаю, ничего опасного не случится. Да хоть бы и случилось! Если человек собрался умирать, не нам его останавливать. У нас конституционная свобода передвижений — хоть вверх, хоть вниз.

Глава девятая Душка Адам (Яна)

Целлюлит — весьма серьезная женская проблема. Кто бы спорил? Но гораздо серьезнее и опаснее для женщин, я считаю, болезненный избыток воображения. Косит нас вне зависимости от возраста, и медицина тут бессильна. Между нафантазированным заранее и увиденным затем — пропасть. Маракотова бездна. Даже я, девушка здравая, трезвая, с дипломом юриста и с запасом пессимизма, один раз в сто лет теряю бдительность. Покупаюсь на громкие слова.