Габриэль Зевин - Право на рождение. Дилогия (ЛП)

Вин снова прошептал:

— Я могу чем-нибудь помочь?

Я раздраженно помотала головой. Что он мог сделать? Мне нужны были тишина и время.

Как только прозвенел звонок, я направилась к телефонам-автоматам, которые находились напротив канцелярии. Нужно было позвонить бабушке и мистеру Киплингу. Я двигалась очень быстро, но старалась не бежать.

Но дойти до них я не успела; кто-то положил мне руку на плечо. Это была директор.

— Аня, — сказала она, — этим людям надо поговорить с тобой.

Обернувшись, я без особого удивления увидела, что за ее спиной стоят несколько полицейских. Они не носили форму — детективы в штатском, думаю, — но я ощущала исходящую от них ауру представителей закона.

— Директор, как много времени это займет? Мне нужно успеть на контрольную по английской литературе, будет «Беовульф».

В отдалении стояли мои одноклассники и с любопытством пялились на меня. Я старалась не обращать на них внимания. Мне нужно было сосредоточиться.

— Не беспокойся, я прослежу, чтобы ты смогла наверстать упущенное, — сказала она, переместив руку мне на спину. — Офицеры, давайте проведем беседу в более частной обстановке.

Во время короткой дороги в кабинет я обдумывала, не воспользоваться ли мне правом отказаться отвечать на вопросы без адвоката. Я бы чувствовала себя лучше, будь мистер Киплинг в комнате, но в то же время я знала, что требование его присутствия произведет негативное впечатление, и они могут решить провести мой допрос в полицейском участке (хотя вызов адвоката был моим правом). Так будет только хуже. «Успокойся, Аня, — сказала я себе. — Давай подождем и посмотрим, что будет».

В кабинете директора было трое детективов — двое мужчин и женщина лет тридцати с короткими вьющимися волосами. (Несмотря на мое затруднительное положение, я не могла не подумать, что ей стоило бы воспользоваться парой талонов на средства для волос.) Она представилась как детектив Фраппе. Двое мужчин выглядели почти одинаково — прически «ежиком», одутловатые лица, только у одного был красный галстук (детектив Кранфорд), а у другого — черный (детектив Джонс).

Похоже, детектив Фраппе была тут главной: говорила большей частью она.

— Аня, ты бы нам очень помогла, если бы ответила на пару вопросов.

Я кивнула.

— Полагаю, ты уже слышала о Гейбле Арсли.

Я тщательно обдумала ответ.

— Только слухи. Единственное, что я знаю точно: он отсутствовал в школе.

— Он в больнице, — сказала Фраппе. — Он очень болен, даже может умереть. Поэтому для нас очень важно, чтобы ты рассказала нам все, что знаешь.

Я кивнула и сказала:

— Могу я задать вопрос?

Фраппе обменялась взглядами с Кранфордом, он медленно наклонил голову в ответ, так что, может быть, главным был все-таки он.

— Почему бы и нет, — сказала Фраппе.

— Что с ним случилось?

Фраппе еще раз посмотрела на Кранфорда, и он снова кивнул.

— Гейбл Арсли был отравлен.

— Ох, бедный Гейбл, господи. — Я покачала головой. — Прошу прощения, директор, это так ужасно.

— И что ты чувствуешь по этому поводу? — спросила Фраппе.

Я подумала, что покачивание головы, употребление имени Божьего всуе и слова «это так ужасно» достаточно ясно выразили мое отношение, но…

— Конечно, это очень грустно. До недавнего времени он был моим парнем.

— Да, директор нам это уже рассказала. Поэтому мы и хотели поговорить именно с тобой, Аня.

— Да.

— Он с тобой порвал?

Джонс записывал всю беседу на диктофон (если я не упоминала об этом раньше). Мне не хотелось, чтобы на пленке было зафиксировано, будто мы расстались по инициативе Гейбла.

— Нет, — сказала я.

— Ты порвала с ним?

— Можно сказать, что решение было обоюдным.

— Можешь рассказать подробнее?

Я покачала головой:

— Это вроде как личное.

— Нам важно это знать, Аня.

— Я не хочу говорить об этом в присутствии директора. — Я взглянула на нее. — Это неприятная история, и я смущаюсь.

— Продолжай, Аня, — сказала директор. — Я не буду тебя осуждать.

— Хорошо.

Я видела, к чему они клонят, и решила, что так как у меня нет достаточно информации об отравлении Гейбла и о том, собираются ли они обвинить меня, врать или скрывать правду было бы глупо.

— Гейбл хотел со мной переспать, и когда я сказала «нет», он все равно продолжал настаивать. Единственное, что остановило его, это что мой брат вошел в комнату.

Кранфорд наклонился к Фраппе и что-то прошептал ей на ухо. Кажется, я разглядела, как его губы выговаривают слово «мотив». Округлое «мо», появился язык на «ти» и быстро исчез на «в». «Мотив». Ха, конечно, у меня был мотив.

— Можно сказать, что ты была очень зла на Гейбла? — на этот раз заговорил сам Кранфорд.

— Да, но не потому, что он захотел со мной переспать. Я злилась, потому что он всем врал о том, что произошло, за это я и вывалила ему лазанью на голову. Думаю, вы об этом уже слышали, но если нет, директор будет рада просветить вас. — Я сделала паузу. — Давайте сразу определимся, детективы. Я не травила Гейбла. И если вы хотите спросить меня о чем-либо еще, вам придется задавать мне вопросы в присутствии моего адвоката. Возможно, вы знаете, кем был мой отец, но моя мать была полицейским, и я знаю свои права. — Тут я встала. — Директор, могу ли я сейчас идти на урок?

В коридоре было пусто, но я не была уверена, что за мной не следят. Я сделала вид, что иду на урок английской литературы, но прошла мимо двери и вышла наружу, на школьный двор. Погода наконец-то стала похожа на осеннюю. В более обычных обстоятельствах это могло бы меня порадовать.

Я пересекла двор и вошла в церковь, а оттуда прошла в кабинет секретаря. Он был пуст, как я и предполагала, — секретаря на прошлой неделе уволили. Я взяла телефонную трубку, ввела код, который выводил на городскую линию (даже не спрашивайте, как я его узнала) и набрала номер дома. Ответил Лео.

— Ты один?

— Да, и у меня все еще болит голова, — ответил он.

— Имоджин здесь?

— Нет.

— Бабуля проснулась?

— Нет. Что случилось? У тебя странный голос.

— Послушай, Лео, к нам в дом очень скоро могут заявиться люди. Я не хочу, чтобы ты пугался.

Лео ничего не сказал.

— Лео, я не могу видеть, как ты киваешь, мы же говорим по телефону.

— Я не буду пугаться, — сказал он.

— Мне надо попросить тебя сделать кое-что очень важное, — продолжала я. — Но ты не должен никому говорить об этом, особенно тем людям, что придут к нам домой.

— Хорошо, — сказал Лео, но как-то не слишком убедительно.

— Возьми шоколад из шкафа бабушки и брось его в установку для сжигания отходов.

— Но, Анни!

— Это очень важно, Лео. У нас из-за него могут быть неприятности.