Даниэль Клугер - Дело об украденном саркофаге

Слова «только по этому вопросу» были дважды подчеркнуты. «Неплохие отношения в семейке, — подумал Ницан. — Теплые, родственные. Мы с Умником и то лучше друг к другу относимся». Вслух спросил:

— О какой ошибке вашего брата идет речь? И кто такой Зуэн?

Баалат-Гебал махнула рукой.

— А, ерунда… Была у Навузардана в молодости пассия из этих… — она пренебрежительно скривила губы. — Из девок Иштар. Ничего не скажешь, красотка была, со вкусом у братца все было в порядке. Ну, молодость есть молодость, все прошли через это. Навузардан женился, остепенился. А Шошана вдруг узнала, что у той девки от него сын. Воспитывается в Управлении Государственного Призрения. Она закатила брату дикий скандал. Собственно, этот скандал и стал причиной ее отъезда.

— Вот как… А где сейчас та девушка? — поинтересовался Ницан. — Я имею в виду жрицу Иштар.

— Я-то откуда знаю? Может, умерла. Может, сделал карьеру — там, у них.

— Так Зуэн — это и есть незаконнорожденный сын Навузардана Шульги?

— Ну и что? — Баалат-Гебал пожала могучими плечами. — Да половина господ из Западных кварталов имеет незаконных детей! Им дают образование за счет государства.

— Да, конечно. А где он сейчас? Чем занимается?

— Понятия не имею. Никогда не интересовалась.

— А как звали его мать? — спросил Ницан.

— Ингурсаг, — ответила Баалат-Гебал. — Имя я хорошо помню. Но, повторяю, ее дальнейшая судьба меня нисколько не интересовала. Да и Шошана, как мне кажется, грызла Навузардана исключительно чтобы позлить. Впрочем, может быть и нет. Она у нас всегда была с принципами.

Ницан переменил тему разговора.

— В прошлый раз вы обвинили господина Этану Шульги в намерении оспорить завещание, — сказал он. — Нельзя ли услышать подробности?

— Какие там подробности, — госпожа Баалат-Гебал нахмурилась. — Этана расчитывал, что получит половину состояния — таков был первый вариант завещания. А получил всего лишь управление фирмы «Косметика Иштар». Фирма еле-еле сводит концы с концами.

— Почему же ваш брат изменил завещание? — спросил Ницан. — И когда он это сделал?

— Думаю, незадолго до смерти. А почему — кто ж его знает. Навузардан никому и ничего не рассказывал. Возможно, поссорился с Этаной. У этого моего племянника характер не сахарный, да и Навузардан был человеком весьма жестким. Могли схлестнуться, а потом брат вгорячах изменил текст завещания… Лучше бы вам обратиться к адвокату компании, он наверняка знает.

«Но вряд ли захочет объяснять», — подумал детектив. Тем не менее поинтересовался именем адвоката.

— Не помню. Спросите Этану, он совсем недавно с ним цапался, — ответила госпожа Баалат-Гебал.

Детектив откланялся и вышел. Количество вопросов возросло, а вот ответов он пока не получил.

Едва Ницан покинул храмовый комплекс, как рапаит немедленно выбрался из кармана, уселся ему на плечо и принялся верещать, всячески пытаясь привлечь внимание Ницана к стакану пальмовой водки. Ницан покачал головой, тяжело вздохнул и выпил.

— Спасибо, Умник, — сказал он. — Этого мне как раз и не доставало. Слишком много событий за такое короткое время. Смерть мага… Эта могучая старушка… Какой-то Зуэн, в пользу которого ненормальная сестричка Навузардана Шульги готова отказаться от своей доли наследства… Надо бы нам вернуться домой и упорядочить сведения.

Умник одобрительно пискнул. Ницан поглядел на клонившееся к закату солнце.

— Боюсь, к адвокату мы сегодня уже не успеем. И к Этане Шульги тоже. Пилесера оставим на закуску. Все-таки, основной наследник он. Правда, Этана — наследник обделенный. Да еще Шошана Шульги, живущая в Греции среди козопасов. Представляешь, Умник, там до сих пор нет ни водопровода, ни банков. А вся магия сводится к оберегам от волков…

Умник был поражен сообщением. Настолько, что в руке Ницана появилась не рюмка, не фужер и не стакан, а небольшая амфора, в которой плескалась густая маслянистая жидкость иссиня-черного цвета. Детектив озадаченно уселся на каменный парапет и осторожно понюхал. Тонкий аромат специй был незнаком. Конечно, не в интересах рапаита травить его какой-нибудь гадостью, но… На всякий случай Ницан решил воздержаться и отставил амфору подальше. Возмущенный крысенок заверещал, запрыгал вокруг глиняной посудины, стараясь привлечь внимание детектива. Ницан раздраженно отмахнулся:

— Отстань, не до тебя… — он немного подумал, нерешительно извлек из кармана телеком. — Придется, все-таки, известить господина Пилесера о появившихся фактах, а также о подозрениях, имеющих место быть не только у нас с тобой, но и у некоторых членов его семьи… В конце концов, почему это я должен скрывать от основного наследника истинное положение вещей? Прикончили-то не кого-нибудь, а его папашу. Так? Так…

Он набрал искомое слово.

Вместо фантомного изображения, к его разочарованию, глазам предстало темное облачко — Шульги-младший не желал показываться. Голос его звучал недовольно:

— В чем дело?

— Господин Шульги, это частный детектив Ницан Бар-Аба, — «р» в собственном имени у Ницана получилось прямо-таки устрашающим — как звериный рык.

Пилесер Шульги, однако, ничуть не устрашился.

— Вы отвлекаете меня от важного дела, — сердито заявил он. — Надеюсь, ваше дело окажется не менее важным.

— Скажите, господин Шульги, а есть ли в вашем доме кубки из яшпаа? — спросил Ницан. И сразу же понял, что более идиотского вопроса нельзя было придумать. Шульги младший, похоже, едва не выскочил из фантомного облака.

— Вы с ума сошли! — рявкнул он. — Звонить только для такого идиотского вопроса?! Да, черт побери! Есть! Кроме того, есть золотая посуда, серебряная, керамическая и так далее. Подробности я постараюсь выяснить у прислуги и сообщить вам в письменном виде в трех или четырех экземплярах. Вас устраивает? Надеюсь теперь услышать удовлетворительное объяснение от вас.

— Господин Шульги, должен вам сообщить: я приступаю к расследованию убийства вашего отца, — сообщил Ницан почему-то беззаботным и даже игривым тоном. — Если вас не устраивает моя кандидатура в качестве детектива, советую вам, в соответствии с существующим законом, обратиться в полицейское управление… А если устраивает, я готов встретиться с вами в любое удобное для вас время и обсудить условия моей работы. И разумеется, представить вам всю информацию, собранную на данный момент.

После долгой паузы Пилесер Шульги сказал ледяным голосом:

— Мой отец умер от сердечного приступа. Избавьте меня от идиотских заявлений. Аферист из вас плохой, — после чего отключился.