Дэниел Худ - Пир попрошаек

«Ты мог бы и сам о себе напомнить, — сердито проворчал Лайам. — Будь добр, сместись чуть левее и ниже».

Поле обзора дернулось и заскакало, потом вновь застыло. Наверное, дракончик перепорхнул на крышу соседнего дома. Теперь Лайам видел и самих писцов, устроившихся под сводами галереи. Одни — те, что победнее, — горбились над маленькими деревянными ящичками, другие — у кого дела шли получше — восседали за широкими столами. Возле них на специальных досках были вывешены образцы работ. Такие писцы держали при себе небольшие жаровни, чтобы не замерзали чернила и руки. Писцы поскромней просто отогревали и то и другое на теле, периодически пряча руки под мышки, а чернильницы — в складки плащей. Сегодня работа была у каждого, тут толпилось гораздо больше народу, чем обычно. Многим хотелось обзавестись красочными поздравлениями, ведь перед праздниками мастера каллиграфии пускали в дело чернила пяти разных цветов.

Лайам велел Фануилу обследовать Храмовую улицу и городскую площадь. Сам он тем временем неторопливо побрел к центру города, иногда останавливаясь, когда дракончик занимал очередную наблюдательную позицию. Тогда Лайам закрывал глаза и переключался на зрение фамильяра. Однако ни возле святилищ, ни на площади маленькой воровки не оказалось, хотя и там, и там сновали толпы празднично разодетого люда, довольно оглаживающего толстые кошельки. Мысленно выбранившись, Лайам приказал фамильяру вернуться к галерее писцов.

Мопса была там!

Лайам узнал ее по светлой, отливающей каштановой рыжинкой головке. Маленькая воровка с самым невинным видом стояла возле одной из колонн галереи, изображая из себя пай-девочку, дожидающуюся родителей. Одета она была в тот самый наряд, который Лайам купил ей с месяц назад. Правда, плащ уже выглядел изрядно замызганным, равно как и подол платья, высоко поддернутый для свободы маневра. В крепко сжатом кулачке Мопсы что-то опасно поблескивало. Девчонка определенно присматривалась к стоявшему в очереди нарядному господину — точнее, к свисавшему с его пояса кошельку.

Лайам снова переключился на собственное зрение и, стараясь не обращать внимания на тупую боль в затылке, поспешил к галерее писцов, благо та была от него в трех кварталах. К тому времени, как он до нее добрался, мужчина в красном плаще уже собирался делать заказ, а Мопса изготовилась к действию. Лайам тихонько подошел сзади и похлопал девочку по плечу.

— Привет, карманница! — прошептал он и схватил Мопсу за руку.

Маленькая воровка так испугалась, что даже не пыталась удрать, и Лайам пожалел о своей шутке. Но уже в следующее мгновение на чумазой мордочке отразилось такое облегчение, что он рассмеялся.

— Ты не очень-то осторожна, — сказал Лайам и отпустил ее руку.

— Никогда больше так не делай! — прошипела Мопса. — Я чуть было не окочурилась от страха!

— Сама виновата. Надо поглядывать по сторонам. Что, если бы к тебе подкрался не я, а кто-то другой?

Мопса беспокойно завертела головой, всматриваясь в толпу.

— А что, тут есть и такие?

— Нет, — успокоил ее Лайам. — Но если бы были, то могли бы заметить у тебя кое-что. Я, например, заметил, — и он похлопал девочку по руке, в которой та прятала нож. — А теперь пойдем, мне надо с тобой поговорить.

Мопса нахмурилась.

— Не могу. Я работаю, — она взглянула через плечо на человека в красном плаще, который как раз заказывал писцу несколько поздравительных писем.

— Ты опоздала, — сказал Лайам. — Его уже грабят. И потом, ты все равно не смогла бы незаметно перерезать обе завязки. Пойдем…

— Смогла бы! — заупрямилась Мопса. Лайам покачал головой.

— Идем со мной, это важнее, — он повлек упрямицу за собой, но та вывернулась и с подозрением спросила:

— Насколько важнее?

— Настолько, что нам перед разговором придется перекусить, — со вздохом сказал Лайам.

Девчонка, что-то недовольно ворча, засунула ножик поглубже в рукав.

— И где же мы перекусим?

Лайам заметил неподалеку ларек, где торговали горячей пищей.

— Там, — сказал он и показал рукой. Мопса ухмыльнулась и стрелой метнулась к ларьку. Прежде чем Лайам ее нагнал, она успела заказать три порции горячих колбасок.

— Дядюшка платит, — сказала Мопса розовощекой торговке. Та с сомнением оглядела бедно одетую покупательницу, но тотчас успокоилась, увидев подошедшего Лайама.

Торговка улыбнулась хорошо одетому господину и повернулась к жаровне.

— Добавьте еще одну для меня, и, будьте добры, с хлебом, — сказал Лайам.

— Мне тоже с хлебом! — потребовала Мопса. Когда торговка, разрезав колбаски вдоль и поместив их на хлеб, выложила заказ на прилавок, девчонка быстро схватила свою долю. Два бутерброда она упрятала в карманы плаща, а в третий жадно вонзила зубы.

— Малышка проголодалась, — заметила продавщица.

— Я не кормлю ее неделями, — сказал Лайам, доставая деньги. — Так выходит дешевле.

Он положил на прилавок несколько мелких монеток, лучезарно улыбнулся опешившей женщине и, прихватив свой бутерброд, повел Мопсу в сторонку.

— Туда, — Лайам показал на пустующий уголок в дальнем конце галереи. Увлеченная своим занятием маленькая воровка покорно потащилась за ним. По дороге она успела разделаться с первой порцией пищи и приступила ко второй. Лайам откусил разок от своего бутерброда и скривился — хлеб был черствым, а в колбаску переложили хрящей. Покачав головой, Лайам отдал бутерброд Мопсе. Та запихнула его в карман, не переставая жевать.

Лайам уже в который раз задумался о том, сколько же Мопсе лет?

«Двенадцать? Или тринадцать? Но никак не больше четырнадцати! Вся перемазанная и худющая, однако выглядит довольно неплохо. От нее уже не воняет, как прежде, и она как будто не голодает». Мопса теперь, несмотря на темные круги под глазами, действительно разительно отличалась от той изможденной и дурно пахнущей оборванки, какой она была месяц назад.

Между тем маленькая воровка, расправившись со второй колбаской и облизав пальцы, сказала:

— Ну так чего тебе надо?

— Мне нужно свидеться с Оборотнем.

— И зачем?

— Чтобы сказать, как сильно я его уважаю.

Мопса весело рассмеялась, захлопав в ладоши.

— Тогда ты точно его не увидишь! Нет, честно — зачем он тебе?

— Это тебя не касается. Просто скажи ему, что я хочу с ним поговорить.

— И ты думаешь, что он побежит к тебе, как собака на звук рожка? Нет, с этим я к нему не пойду.

Лайаму пришлось признать, что девчонка права. Кто он такой, чтобы тревожить главаря воровской гильдии по пустякам? Волк прежде всего блюдет свои интересы.